Фрэнк Партной - Подожди! Как отложить решение до последнего момента и… победить Страница 53

Самые важные опыты взрослого Пристли не были результатом внезапного озарения. Они строились на почти навязчивой идее, которая засела у него в голове с одиннадцатилетнего возраста. Стивен Джонсон заключает: «Большинство великих идей, так же, как идея Пристли, растут из детской одержимости, с трудом пробиваются через бесчисленные препятствия и фальстарты юности и, наконец, расцветают спустя многие десятилетия после того, как дали первый росток»[364]. Процесс инноваций кажется стремительным, но на самом деле он почти никогда таким не бывает.

Где-то, прямо сейчас, ребенок размышляет о том, что, быть может, приведет к открытию не менее важному, чем гравитация или кислород, или вполне рутинному и бытовому, вроде стикеров. А пока идея остается всего лишь неоформленной, тусклой мыслью в темном уголке детского разума. Быть может, это та самая девочка, которая сейчас играет в видеоигру, наблюдает за любимой собакой или чинит сломанную игрушку. Если озарение и придет, оно не будет похоже на лампочку, загоревшуюся над головой. Оно будет кульминацией многолетнего процесса.

То, преуспеет ли она, зависит вовсе не только от ее собственных способностей. Очень важно, чтобы ей, как Арту Фраю и Спенсу Сильверу, повезло с семьей и учителями, которые поощряли бы в ней творческое мышление. Для успеха ей нужна открытая среда в компании или научно-исследовательском институте, где ей помогут развить оригинальные идеи и предложат поделиться ими с коллегами. Ей понадобятся наставники и начальники, которые думают о далеком будущем, которые готовы отвлечься от квартальных и годовых доходов, подумать о чем-то кроме служебных характеристик и премий и поддержать новаторскую мысль, даже если на первый взгляд неясно, как извлечь из нее прибыль. Этой девочке нужно будет провести много лет в компании с инновационной культурой и очень долго – не часы и дни, а месяцы и годы – просто работать руками.

14. Взгляд в будущее

На самые главные вопросы своей жизни человек не может ответить быстро. Как же тогда нам подступиться к решениям, от которых зависят наше счастье, здоровье, безопасность и благополучие? Сколько надо вложить в сохранение этой планеты для будущих поколений? Какую назначить цену за человеческую жизнь? Кажется, что у этих фундаментальных вопросов нет ничего общего с фехтованием, голубями или открытием кислорода, но не исключено, что понимание механизмов быстрых решений поможет нам найти для них возможно более полные и вдумчивые ответы. Разобравшись в мелочах, мы скорее поймем великое.

Сущностные вопросы такого рода – серьезное испытание для нашего терпения. О них тяжело думать долго. Эти вопросы абстрактны и сложны, и ответы, как правило, выходят расплывчатыми и неудовлетворительными. Вместо окончательного решения часто приходится задавать еще больше вопросов. Учитывая быстрый темп современной жизни, делать это последовательно у нас не получается; мы предпочитаем моментальные, конкретные ответы. Мы словно спортсмены, которые тренируют быстрые мышечные волокна и забывают о медленных[365], а потом пытаются пробежать марафон. Многие из нас не в той форме, чтобы мыслить на перспективу.

В феврале 2008 года, за семь месяцев до краха инвестиционного банка «Леман Бразерс», президент Франции, консерватор и незаурядный человек Николя Саркози попросил экономистов Джозефа Стиглица, Амартию Сена и Жана-Поля Фитусси создать комиссию по изучению недостатков валового внутреннего продукта (ВВП) как инструмента оценки экономического состояния страны. По признанию самого Саркози, он чувствовал «настоятельную необходимость освободиться от тех представлений и догм, которые овладели нашими мыслями и действиями и которые заставляли нас лгать себе».[366]

ВВП является стандартным измерителем стоимости товаров, произведенных в стране за год. Когда мы говорим: «Китай на подъеме» или «Соединенные Штаты в рецессии», мы имеем в виду, что уровень ВВП Китая вырос, а США – снизился. Президент Саркози сказал, что хотел бы, насколько это в его силах, заменить ВВП каким-то более совершенным инструментом измерения социального прогресса. Некоторые критики обвинили Саркози в том, что он лукавит, утверждая, будто мир нуждается в новом индикаторе благополучия, меняет правила по ходу игры, желая представить экономику Франции в более выгодном свете. Так или иначе, создание комиссии было спорным шагом. Возглавить ее Саркози попросил Стиглица.

Стиглиц прошел долгий путь с тех пор, как его друг Джордж Акерлоф пообещал прислать ему коробку с одеждой из Индии. В 1979 году он получил медаль Джона Бейтса Кларка – награду, которую Американская экономическая ассоциация раз в два года вручает выдающимся молодым (до сорока лет) американским экономистам. Он преподавал в Колумбийском университете, Университете Дьюка, Оксфорде, Принстоне, Стэнфорде и Йеле, занимал пост главного экономиста Всемирного банка и председателя Совета экономических консультантов при президенте Клинтоне, а также получил Нобелевскую премию по экономике.

А еще Стиглиц уже многие десятилетия работал над тем, что он называет «проблемой замеров». Задание президента Саркози идеально отвечало стратегическому видению ученого и его коллег. Он рассказал: «Мы начинали в 1990-е годы с попыток привлечь внимание американского правительства к „зеленому“ ВВП. Мы знали, что это не произойдет в одночасье. И знали, что введение нового индикатора само по себе не изменит поведение людей, но постепенно процесс к этому приведет, потому что он расширяет горизонты, меняет взгляд на вещи. Идея, родившаяся 15 или 20 лет назад, наконец проникает в коллективное сознание».

ВВП не отражает многих важных факторов, которые до недавнего времени не измеряли вообще. В нем опущены свободное время и качество жизни. Не учтены «экстерналии» – этот экономический термин означает убытки, которые действия отдельных людей, например загрязнение ими окружающей среды, приносят всем остальным. С неравенством эти цифры также не соотносятся. ВВП уверяет нас в процветании страны, однако бедность и имущественное расслоение, возможно, тоже цветут пышным цветом.

Комиссия предложила несколько вариантов решения этих проблем и закончила свой доклад таким выводом: помимо экономической продуктивности, необходимо измерять показатели здоровья и образованности, политической свободы и социального благополучия. Нужно сосредоточиться на неравенстве и проблемах окружающей среды, проводить опросы с целью изучения субъективных мнений о качестве жизни, наряду с объективными показателями экономического роста. Нужно измерять счастье, а не только объем продукции. Такая реформа займет много лет, а возможно, и десятилетия.[367]

Когда доклад был опубликован, он вызвал широкую поддержку в обществе, благоприятные отклики в ведущих газетах и журналах, на телевидении и в Интернете, позитивные комментарии политиков. Саркози повторял, что реформа имеет основополагающее значение и не может быть приостановлена: «Сам характер цивилизации, которую мы строим, зависит от наших способов учета, поскольку они меняют ценность вещей в наших глазах. Эта ценность – не просто плод сиюминутного столкновения спроса и предложения»[368]. Высокопарная речь Саркози вдохновила людей во всем мире, и они задумались о далеком будущем. На короткое время.

Но тут в Европе грянул финансовый кризис. В 2012 году цифры, о которых Саркози призывал забыть, стали объектом ежедневного навязчивого интереса. Рухнули рынки. Журналисты и общественность затаив дыхание следили за обвалом индексов, как бывает, когда вдруг резко возрастает число убийств или внезапно падают результаты тестов по математике. Рост ВВП замер, зато выросла безработица. Упал даже кредитный рейтинг Франции. Саркози внезапно столкнулся с более насущной проблемой, чем долгие поиски надежных способов измерения благополучия: индексы подрывали его шансы на переизбрание в и без того жесткой президентской гонке. Измерение качества жизни отошло на задний план. А в Соединенных Штатах проблема замера ВВП даже ни разу не обсуждалась.

Сегодня почти никто из политиков, включая Саркози, не говорит о замене ВВП в долгосрочной перспективе. Вместо этого все озабочены тем, как поддержать краткосрочный рост ВВП. Мы выбираем быстрый ответ, а должны были бы задавать «медленный» вопрос.