Генерал-майор - Андрей Анатольевич Посняков Страница 54

– Постойте, постойте! – Выбравшись из экипажа, Давыдов замахал руками. – Говорите как-нибудь помедленнее, прошу вас! А то ведь, честно сказать, ни черта не поймешь. Кто приезжал? Зачем? Офицер, говорите?

– Так, так, пан! С усами. Как это… флигель… флигель…

– Флигель-адъютант?! – ахнул Денис. – И что? Что он велел передать?

– Ах, он же оставил бумагу! Teraz… сейчас…

Повернувшись к дому, хозяйка что-то громко закричала, по видимости – служанке. Та сей же час выскочила с желтоватым, сложенным вчетверо листком, скрепленным красной сургучной печатью с двуглавым орлом.

– Дзенкую, пани.

Поблагодарив хозяйку, Денис Васильевич поднялся к себе (на первом этаже жил верный слуга Андрюшка) и не мешкая вскрыл послание…

Завтра в одиннадцать часов пятнадцать минут ему предписывалось быть в приемной великого князя «для принятия решения по вашему делу». Ну наконец-то! Денис ликовал. Наконец-то хоть что-то сдвинулось. Да и пора бы уже, пора… Узурпатор уже в Париже!

Утром Давыдов явился в канцелярию цесаревича ровно в одиннадцать, нагло надев мундир с генеральскими эполетами. Ну, ежели великий князь скажет, что полковник, тогда… тогда что ж…

Тепло-коричневая, с золотыми шнурами форма ахтырских гусар очень шла Денису… как пошла бы, верно, и любому мужчине, истинному защитнику Отечества! Было тепло, и Давыдов, сбросив с плеч вторую «венгерскую» куртку – ментик, закрепил его шнуром. Ах, как приятно била по ногам тяжелая кавалерийская сабля! Как сияло мундирное золото… И все проходящие женщины дружно оборачивались вслед! Ну а что вы хотите? Хочешь быть красивым – поступи в гусары! Недаром сказано.

Цесаревич принял его около часу дня. Что уж тут говорить, помурыжил, как и положено особе царственных кровей! Денис уже устал ждать, уже взмок от нервного пота, угадывая за спиною смешки и презрительные взгляды свитских, всяких там адъютантов, интендантов и прочей швали. Их бы, гадюк штабных, в бой! Да заставить помахать сабелькой. А то разжирели тут, вон, какие ряхи наели!

– Полковник Давыдов! – внезапно ударило по ушам. Денис похолодел – «полковник». А эполеты-то… Вот ведь стыд, стыд… Хотя какой там стыд? Чай, эполеты сии не в кабинетах получены.

– Ваше высочество! Генерал-майор Давыдов для аудиенции явился! – войдя в кабинет, вытянулся гусар.

Стоявший у окна цесаревич медленно повернулся. Статная фигура в темно-синем мундире с пышными эполетами и голубой муаровой лентою через плечо. Круглое лицо. Заметная лысина. Оловянные, чуть навыкате глаза… А уж взгляд! Как у бульдога!

– Quoi? Qu’y a-t-il? Vous êtes colonel ou général?[1] – визгливо закричал Константин Павлович. – Нет! Это ж черт знает что такое… Распустились! В партизанство ударились! Забыли, мон шер, что армия – это порядок и высшее начальство! Даже не знаю, как вас теперь приучить к дисциплине? Разве что погонять на плацу! Да-да, погонять, Давыдов! Как желторотого мальчишку-кадета. И гонять до тех пор, пока вы не позабудете свои дерзкие замашки!

Лицо великого князя покраснело от гнева, он уже брызгал слюной, кривя тонкие злые губы… Кричал…

Денис тоже покраснел и уже не знал, что и думать, как вдруг…

– Ну как? Произвело впечатление? – оборвав крик, спокойно спросил Константин. Затем, подмигнув ошарашенному визитеру, указал на неплотно прикрытую дверь и приложил пальцы к губам.

Давыдов снова вытянулся и кивнул – понял. Цесаревич просто разыгрывал спектакль… Но, черт побери, как талантливо! Майков бы обзавидовался, глядя на такого артиста.

– Проходите сюда, к окну… – шепотом промолвил великий князь. И тотчас же вновь повысил голос до визга: – Сейча-ас! Сейчас, голубчик, я все ваши бумаги просмотрю… А как же!..

Повизжал и снова продолжил спокойно и тихо, почти что шепотом:

– Де Санглен передал послание. Вчера принесли. Два наших министра обсказали все. Ведомства, конечно, малопочтенные, однако государству необходимые. Так что скажешь, генерал-майор? Кто-то против меня играет? Так?

– Вне всяких сомнений, ваше высочество, – отрывисто кивнул Давыдов. – Играют. И это еще мягко сказано! Используют любой ваш промах… Прошу прощенья за дерзость.

– Ничего. Так что же, полагаете, враги империи не оставят меня в покое и здесь, в Варшаве?

Денис спрятал усмешку:

– Тем более – здесь! Идет ведь конгресс в Вене, вы туда ездите… Недруги наши очень захотят о сем конгрессе узнать.

– Что же они, меня выкрадут? – негромко рассмеялся цесаревич. – Пытать будут? Так я им и сказал!

– Кроме вас есть еще документы, бумаги… Их можно украсть!

– Пусть только попробуют! – Константин Павлович недобро прищурился и сложил из пальцев самый натуральный кукиш. – Ну что же… Действуй, генерал-майор. Действуй, как считаешь нужным… Но меня информируй! Не люблю, знаешь ли, когда что-то делается за спиной. Все! Теперь иди… Идите, Давыдов! Ждите решения. И подумайте о своем поведении! Хороше-енько подумайте. Настоятельно советую вам.

Ах, какими злорадными взглядами провожали Давыдова свитские! Особенно тот ротмистр… Впрочем, и остальные были хороши. Вот ведь собрались, гадюки! Сплелись в клубок.

* * *

Местные, так сказать, светское общество, не то чтобы выслуживались, но все же стремились выказать полную свою лояльность новой власти, причем желание это частенько вступало в противоречие с некою великопольской фрондой, этаким тяготением к старинным вольностям Речи Посполитой, к своеволию магнатов и шляхты, к парламенту – сейму.

Император Александр Павлович о подобных настроениях новых своих подданных был прекрасно осведомлен и старался действовать так, чтобы сделать политическое положение будущего Царства Польского в составе Российской империи… как можно более комфортным? Нет, пожалуй, как можно менее болезненным. Предосторожность вовсе не лишняя, зная склонность поляков к бунту.

Как бы то ни было, а в обществе давали балы, приглашали русских офицеров… Позвали и Дениса. Прознали, и как-то раз один весьма небедный и влиятельный в определенных кругах господин, владелец парочки особняков в Варшаве и поместий под Белостоком и нескольких ткацких мануфактур в Лодзи, самолично нанес визит пану генерал-майору.

Звали его Яцек Хвороцкий. Чуть сутуловатый, высокий, по сложению, скорей, сухопарый, с длинным вытянутым лицом и породистым, с небольшой горбинкой носом, сей ясновельможный пан, по слухам, был близок к Яну Домбровскому, бывшем фрондеру и «рэволюционэру», этакому господину «эгалите», отдавшему свою шпагу Наполеону… и после поражения последнего обласканному императором Александром. Русский государь имел насчет Добмровского далеко идущие планы… Значит, и пан Хвороцкий нынче был на коне.

– Обязательно приходите, уважаемый пан Давидов, прошу пана, прошу! – Свидетельствуя свое полное почтение, Хвороцкий лично пригласил Дениса на бал. – Знаете, будет общество, важные господа, офицеры… Ну и дамы, конечно. Куда же без них?

Конечно же Денис согласился, не кочевряжился даже и для виду. Войти в местный свет, познакомиться… с чего-то начать.

Парадная зала в варшавском особняке