Артём Рыбаков - Игрушки. Выше, дальше, быстрее Страница 55

– Да, Вячеслав, слушаю тебя.

– Понимаете, – говоря это, он мялся и подбирал слова, – я все-таки в Красной армии уже больше десяти лет. И многое повидал. Приходилось и с осназом общаться, но вот только такого, как в вашей группе, не видел ни разу.

– И что тебя смущает? Подготовка? Или ещё что?

– Да нет, то есть и подготовка тоже. Понимаешь Антон, есть у меня ощущение, что вы какие-то другие, не такие как осназовцы, с которыми я общался. У вас не только подготовка и приемы своеобразные, но и разговоры какие-то необычные, а про тактику я и не говорю. Я просто до встречи с вами не представлял, что кто-то может сознательно в одиночку на взвод НАПАДАТЬ! А снаряжения как у вас, я вообще в жизни не видел!

– Эх, знал бы ты, Слава, сколько ты еще в своей жизни не видел, что мы повидали, – ответил я и с грустью в голосе добавил: – Да и не увидишь, скорее всего. Вячеслав изобразил на лице непонимание.

– Понимаешь, мы не просто разведывательно-диверсионная группа. Мы … группа с п е ц и а л ь н о г о назначения.

– Не понимаю… А осназ – это «особого назначения», и что? – сказал, и посмотрел мне в глаза.

В этом взгляде не было недоверия, в нем было непонимание. Примерно, как у ребенка, который видит сложный и непонятный механизм, но никак не может сообразить, как и почему все это работает. Вроде и не должно, а работает.

Я помолчал несколько секунд, а затем, оглядевшись по сторонам, положил руку Трошину на плечо и произнес:

– Слава, я же тебе уже рассказал про наше основное задание…

– Да, такое разве забудешь.

– Ну, так вот, – я понизил голос до трагического шепота, – Нашу группу готовили в строжайшей секретности ещё задолго до войны. И действовать мы должны были не здесь, а Т А М.

Трошин пристально смотрел на меня, и, казалось, даже не дышал. Мне было видно, что он понимает важность момента. То, что сейчас его приобщают к чему-то очень серьезному и очень важному. Приоткрывают перед ним завесу секретности и таинственности, тем самым, признавая в нем если не равного, то достойного это услышать.

– Мы первая и единственная группа нового образца. Такая, которой в нашей стране больше нет, – я глубоко вздохнул, и продолжил. – И может больше в ближайшие лет десять не будет. Нас готовили для заброски в Англию или САСШ. Поэтому и снаряжение у нас такое необычное, чтобы если вдруг даже погибнет кто, или захватят враги вещи, человека или оружие не смогли догадаться, кто мы и откуда. Ты смеяться будешь – у нас даже носки и трусы не такие. Закупали всё за границей. И одежду на заказ шили. Что уж там говорить про рации и прочую мелочь. Язык английский почти все знают в совершенстве. Только вот Тотен – по немецкому специалист. Повезло нам с ним. Его для работы на территории Германии готовили, а мы вот шли с английским уклоном. Нас должны были туда в конце лета забросить, да вот война началась с немцами. Пока то, пока се, а фашисты уже к Минску подошли. Вот тут про нашу группу и вспомнили. Собрали всех, кто под рукой был, засунули в самолет и отправили сюда. То, что при нас – это, так сказать, личное оборудование. А остальное, штатное для осназа, снаряжение, пароли, продукты мы должны были в городе получить. Только вот пока прочухались наши командиры в Москве, немцы уже Минск взяли. Основное задание насчет Гиммлера нам по рации передали.

Понимаешь, тут какое дело. Рация наша коротковолновая принимать сообщения может, а вот сетку для обратной связи нам не дали – в Англии этим другие люди заниматься должны были. Чуть ли не через объявления в газетах шифровки отсылать. А без сетки нас никто и не послушает. Перемудрили, понимаешь, с секретностью. Мол, запеленгует передачу противник и вычислит место нахождения группы. Так что задание на уничтожение Гиммлера мы получили, а теперь вот думаем, как выполнять будем.

– Товарищ старший лейтенант, а вы там, за границей были?

– Бывал.

– И как там?

– Да как тебе сказать, – я пожал плечами – дороги лучше, а народ другой. Не скажу, лучше или хуже. Совсем другой. Большинство тех же англичан, для тебя, как яблоки червивые будут. С виду вроде и хороший человек, а нутро-то у него с червоточиной.

– Значит, вашу группу в Англию забросить хотели – уже сам для себя повторил Трошин.

– Теперь, Слава, – посмотрел я в глаза бывшему майору, – слушай сюда. Если ты хоть слово кому скажешь – извини, но я сам твой язык отрежу. Голыми руками оторву, и хорошо, если не вместе головой.

– Антон, я – не подведу! – тихо и торжественно сказал Вячеслав.

Начальнику оперативной группы YYY унтерштурмфюреру СС Бойке. Хайль Гитлер!

Во исполнение Вашего указания от 18 июля 1941 г., и в дополнение предыдущего рапорта следственной группой был проведён осмотр места боестолкновения патруля полевой жандармерии у деревни Мочаны.

По свидетельству членов отряда вспомогательной полиции, бывших свидетелями нападения, неизвестные переправлялись на пароме через реку Вяча, когда со стороны Острошицкого Городка к переправе подъехал патруль полевой жандармерии в составе фельдфебеля Зирта и унтер-офицеров Боске и Вайтрауфа. Поскольку преступники были одеты в форму военнослужащих вермахта и передвигались на мотоцикле немецкого производства, патруль был введён в заблуждение, что позволило нападавшим приблизится на дистанцию около 50 метров. Неизвестными был открыт огонь из автоматического оружия советского производства и винтовки «маузер» (протокол осмотра места происшествия прилагается). Сотрудник вспомогательной полиции Синяев, выполнявший обязанности паромщика, прыгнул в реку и вплавь добрался до берега, но был застрелен преступниками из винтовки. После огневого нападения неизвестные захватили мотоцикл и тела сотрудников полевой жандармерии и скрылись в направлении села Галица.

Из-за внезапности нападения и огневого превосходства нападавших, преследование их силами вспомогательной полиции организовано не было.

Тело унтер-офицера Вайтрауфа было обнаружено на обочине дороги в 800 метрах севернее села Галица в результате прочёсывания, проведённого 14 июля. Тело сильно изуродовано и документы отсутствовали. Опознание проведено по личному медальону. Экспертизой установлено, что Вайтрауф был убит выстрелом в сердце из стандартного карабина «Маузер 98к». Пуля прошла навылет и найдена не была, что указывает на то, что выстрел был произведён с близкого расстояния. У унтер-офицера сильно повреждены лицевые кости и свод черепа, а также сломано несколько рёбер и грудина. Повреждения нанесены сильными ударами твёрдым тупым предметом.

Есть основания предполагать, что к унтер-офицеру Вайтрауфу были применены пытки.

Тела фельдфебеля Зирта и унтер-офицера Боске найдены не были, возможно, они были ранены и захвачены противником в плен. Приметы пропавших военнослужащих переданы в подразделения полиции и полевой жандармерии. Выводы.

С большой долей вероятности мы имеем дело с той же группой сотрудников НКВД, поскольку место происшествия располагается в районе одного из предполагаемых маршрутов этой группы. Дерзость нападения и скорость, с которой проведена операция, похожи на почерк диверсионной группы, действовавшей в предыдущих эпизодах. Возможно, что чины полевой жандармерии столкнулись с разведывательным дозором этой группы.

Заключения специалистов, протоколы вскрытия и акты криминалистических исследований прилагаются. Штурмфюрер СС Вайдеман

После утренней побудки я подошёл к Фермеру и рассказал про ночной разговор. Командир поблагодарил меня, после чего позвал Бродягу, и они минут пятнадцать о чём-то шушукались в импровизированном «штабе».

А сразу после завтрака командир построил весь отряд, причём разделил всех присутствующих на две группы: «котов» и всех остальных, и обратился к окруженцам с короткой, но прочувствованной речью:

– Товарищи бойцы и командиры, возможно у многих из вас есть вопросы к представителям нашей группы. Предлагаю задать их сейчас, а не шептаться по углам. При возникновении каких-либо вопросов в дальнейшем прошу обращаться к комиссару отряда, капитану госбезопасности товарищу Бродяге, – и он указал рукой на Шуру.

– Товарищ полковник, – Несвидов обратился к Саше, используя армейское звание, – какие могут быть у нас вопросы? Вы – секретная группа! Нас выручили и к делу приставили, так что же нам роптать-то?

Судя по реакции бойцов, сержант говорил от лица большинства. «Мутный» танкист, так грамотно обработанный старым опером, молча переминался с ноги на ногу.

Бухгалтер же стоял с видом значительным и понимающим, но с репликами не лез. Тут руку поднял боец Кудряшов, он же – Дед Никто: