Владимир Буров - Альфа Центавра [СИ] Страница 55

— Их бин Распутин:

— Вот теперь понятно. — А то:

— Мы Красные! — А с какой стати, если вчера еще вы были Белыми генералами? — Или:

— Мы Белые! — А почему, если еще вчера вы только что вернулись из Мест Отдаленных, или вообще по имени знаете только свою соху да козу. Быка и то своего никогда не было. Поэтому нельзя даже сказать, что люди иногда путали за кого они, ибо из вышесказанного ясно:

— Не только не могли толком запомнить — пока не посмотрят на флаг, который и был для этого напоминания придуман — Белые они или Зеленые, что тоже самое Красные, но более того:

— И в душе не понимали, чего больше хотят:

— Чтобы Земля была, как Альфа Центавра, или наоборот:

— Альфа Центавра, как Земля.

Глава 34

И да, флаг-знамя Былых тоже было приятно взору людям из всех городов и селений, а именно:

— Белое поле было крест-накрест пересечено Красной и Зеленой полосами. — Как сказал уже отслуживший своё Лавр Корнилов:

— Приятно взору. — Ибо, ибо.

— Вот именно, что Ибо, — сказал тогда Ко, что не отличишь Республику от Монархии, в том смысле, что от Империи, что даже Царицын с его предполагаемыми окрестностями назвали Империей, а мы — стало быть:

— Республика!

— Так оно и есть, — сказал один парень, уходя с одним чемоданом в расположение, или как он сказал:

— В распоряжение Империи. Это был Врангель.

Далее все наблюдают бой между броневиком и танком.

— Ну, что, так и будем ждать вилку? — спросил Яша. Он надеялся проявить себя в этом бою, и получить повышение.

— Как минимум командование этим броневиком, — сказал он сам себе, и то даже негромко, ибо читателей мыслей во время экстремальных ситуаций хватает.

— Что я могу сделать? — сказала Ника, — если они наверняка сделали упреждение на скорость нашей Тягомотины.

— Я предлагаю повернуть назад, — сказал матрос Балтфлота Дыбенко. Ника хотела обругать его, но ее опередил Яша:

— Я сам хотел сказать это же.

— Хорошо, — разозлилась Ника, — давай повернем и поцелуемся с танком смертельным поцелуем.

— Сейчас за рулем кто? — спросил Яша.

— Я, — не зная, что ответить этому упертому парню, сказала Ника.

— Можно, сяду я?

— Буду лавировать.

— Как?

— Вправо, влево, и опять вправо — танк промахнется, и мы забросаем его гранатами.

— Ты думаешь, у нас есть гранаты? — сказала Ника. — Впрочем, надо поискать.

— Я уже нашел, — сказала Павел Дыбенко, — две связки.

— Бросай одну под гусеницу, — сказал Яша, — чтобы остановить его как минимум. Дыб не стал посылать Яшу, а наоборот, понял, что надо отличиться в этом бою.

— Скоро я буду командовать этим танком, — сказал он, и Ника и Яша подумали, что Паша Дыбенко ошибся:

— У них броневик, а не танк. — Но ничего не успели сказать, Паша уже вылез из люка на скользкую после утренней росы броню.

— Пора стрелять, — сказал Ленька Пантелеев — водитель танка.

— Хорошо, — ответила, охваченная азартом охоты Сонька. Колчак сказал:

— Возьмем их в плен.

— Зачем? — не понял ни Ленька, ни Сонька.

— Танк нам пригодится в атаке на Царицын, — ответил Ко.

— В атаке на Царицын, — повторила Сонька, чтобы получше осознать:

— За кого она, — за Этих, или за Тех?

— А, это логично, — сказала она, вспомнив, как давно об этом мечтала. И когда они повернули вправо, броневик тоже повернул вправо.

Почему все повернули вправо? Это действительно непонятно, потому что пишем мы слева направо, а не наоборот. Но, как говорится:

— Не все, — ибо командовать маневрами в броневике Ника Ович поручила Яше Сверло, а он с детства привык делать все наоборот, как-то:

— Если все играют на пианино, или даже на рояле и скрипке, то он назло всем изучал Карла Маркса и Фридриха Энгельса. — Как сказал Шариков:

— Я один, а вас много, поэтому голосую против обоих, и Каутского в том числе. Тем более, как поняла Ника, настоящий командир никогда не командует сам, а только проводит ревизии, и то:

— Внеочередные. — И хотя это уровень генерала, но в сложившейся ситуации достаточно и полковника, которым она сама себя считала, и более того уже назначила.

— Да, командуйте, подполковник, — сказала она. Яша был шокирован таким повышением, и сделал, как привык:

— Всё наоборот, — но в данном случае, наоборот:

— От самого себя, — повернул, следовательно, вправо, но от самого себя влево, что означает вправо с позиции танкиста Леньки Пантелеева. И они врезались друг в друга.

— Ну и война! — даже воскликнул у ворот города Царицына Лева Задов, вышедший посмотреть в бинокль на этот поединок броневой техники, как выразился бы его подручный Беня Крик, если бы был еще здесь, а не перебежал на сторону капитана Амер-Нази. — Даже на таком большом поле разъехаться не могут. Врангель на стене, сказал, что надо ударить из пушки по остановившимся танку и броневику. Кали которой здесь не было, а она только что поднималась по лестнице на зиккурат, расслышала его приказ, и побежала быстрее, как будто заранее знала, что может сделать лучше. Она уже ступила на площадку, но одна пушка как раз выстрелила. К счастью с перелетом. Если бы с недолетом, то разорвало бы на части Аги и Махно, которые были на броне танка, и при маневре вправо слетели влево, как раз на сторону, где синел вдалеке город-крепость Царицын.

Броневик повернулся на бок, из него, как ополоумевшие после неуместного вмешательства в их жизнь тараканы вслед за руководителем этих маневров подполковником Яшей Сверло полезли остальные обитатели, последним Дыбенка. Точнее, он даже не полез, а остался внутри, и только на призыв Ники:

— Давай, давай, вылезай, помирать так всем вместе, — высунул голову, как рак-отшельник, и опять ее спрятал. Но все равно вылез, так как Сонька Золотая Ручка с маузером в одной руке и запасной двадцатизарядной обоймой в другой крикнула, нагнувшись к люку броневика:

— А я вот сейчас гранату тебе передам с выдернутым кольцом.

Ленька Пантелеев так и сидел за рычагами с отрытым передним люком танка, а Колчак в верхнем. Неожиданно на Соньку сзади напали, очухавшиеся после падения с танка Аги и Махно:

— Что вы делаете, ироды?! — крикнул им сверху Колчак, она наша.

— Ваша не наша, — ответила Аги, которая, как известно была лейтенантом Заградотряда Белых, правда, потерявшим своего атакующего боевика Буди, который согласился на это дело только для того, чтобы добраться до Зеленых. Попросту говоря был завербован, как пленный крестьянин или беглый каторжник, которым и был по определению. И действительно, Колчак как-то же сказал, что он волею случая воюет на стороне Зелыных-х. А некоторые это запомнили, хотя и думали, что он оговорился. Хотя, что значит:

— Оговорился? — он скакал на своем Мики в сторону Зеленых. Может, да, просто коня испытывал, а возможно и перескакать в Царицын хотел. И. И Соньку продолжали бить. И так били до тех пор, пока Яша Сверло, а потом и Дыбенка не подтвердили, что:

— Она сама перебежала на сторону Белых. — И более того, вместе с этим легендарным броневиком, предварительно выбросив из него всех Зеленых.

— Ну тады ой! — сказал Махно.

— Нет, не ой, — сказала Сонька, а:

— На те! — и дала Махно пощечину, а Агафье провела болевой из стойки, да так, что почти сломала ей руку.

Ленька Пантелеев вылез из переднего люка танка, но Сонька и ему дала только пощечину, на что он зло ответил ударом ей прямо в лоб.

Ребята, Яша и Паша посчитали себя оскорбленными, и вдвоем избили Леньку. Махно не вмешивался, а Колчак только крикнул сверху:

— Ну хватит, хватит.

— Почему хватит? — не оборачиваясь спросил Яша.

— Все свои, — ответил Ко.

— Фантастика! — наконец сказала свое слово Ника Ович, — это кто свои здесь? — И продолжала: — Я да, он да, — Ника показала на Колчака, а кто еще-то? Аги, если только, но ей сломали руку ни за что. Махно — колеблющийся, а значит, потенциальный предатель, мои ребята, Яшка и Пашка — считай готовые красные командармы и политработники.

— Да вы что? — удивились даже сами Яша и Паша, удостоившиеся такой благодарности.

— Да, — сказала даже Сонька, — я сама слышала это предсказание от колдуна Распутина.

— Это когда? — спросил Ко из башни танка.

— Она не могла этого знать, — сказала Ника Ович, потому что так и не добежала до своих Зеленых.

— А ты не могла знать, потому что убежала оттуда, — ответила Сонька. И добавила: — Давай будем считать, что ты — это я, а:

— Я — это ты, — присоединилась к этому пояснению Ника.

— Нет, нет, — сказал Колчак, — я пока что всех реквизирую в мою ударную группировку.

— Бригаду, что ли? — спросил Яша Сверл.

— Пока это будет просто группировка. И ставлю первую задачу.