Владимир Буров - Альфа Центавра [СИ] Страница 56

— Я — это ты, — присоединилась к этому пояснению Ника.

— Нет, нет, — сказал Колчак, — я пока что всех реквизирую в мою ударную группировку.

— Бригаду, что ли? — спросил Яша Сверл.

— Пока это будет просто группировка. И ставлю первую задачу.

— Взять по свой контроль цистерну со спиртом, — сказал Ленька Пантелеев.

— Нет, мой друг, мы идем на Царицын.

— Я не понимаю, одним танком? — удивилась Сонька.

— Я давно об этом мечтала, — сказала Ника Ович. — И да: у нас есть еще броневик.

— Его только поднять надо, — сказал Яша.

Далее, танк и броневик под командованием Колчака идут на город.

— Надо послать им помощь, — обратился Юденич к Деникину.

— Танковую, вы имеете в виду, или пехоту?

— Танковую, только пришли новые английские танки, здоровы-ы-е-е.

— Очень большие, стало быть. Хорошая мишень для артиллерии, — констатировал Дэн. И добавил: — Пусть это будет разведка боем.

Засеки их огневые точки на стене.

— Нужно послать разведку, — обратился Врангель на стене Царицына к уже поднявшей Кали, и когда ей уже принесли кофе и пирожные. Иначе она только ругалась, и даже не могла понять, почему:

— Должны ждать их здесь, а не первыми начать штурм их укреплений, которых тем более нет. Вра был шокирован ее талантом великого полководца, и промолчал.

Хотя мог бы возразить:

— Очень просто, мадам, у нас нет танков, и всего один броневик, который, я думаю, уже захвачен Белыми.

— Это сука Ника Ович предала нас вместе со своим бывшим любовником Махно. И да, — добавила она, где моя Щепка? Вы видели ее на поле боя?

— Нет, — ответил Котовский, так как Врангель отошел к своей Фекле, которая командовала артиллерией. Он хотел узнать:

— Можно ли достать отсюда до колонны, уходящей к цистерне со спиртом?

— Зачем? — вопросом ответила дама.

— Прошу прощения? — тоже вопросом задал вопрос парень.

— Нет смысла пугать их, сэр, они сами придут на расстояние выстрела из пушки.

— Вы хотите сказать, что знаете лучше меня, когда надо стрелять?

— Нет, сэр, — ответила Камергерша, — я знаю только:

— Как вы хотите стрелять.

— Хорошо. Но почему вы обращаетесь ко мне на:

— Сэр?

— Как вы хотите, чтобы я вас называла: мой слуга или мой барин? Врангель отошел так и не отдав ей никакого приказа. И колонна без помех ушла за цистерной.

— Зачем им так нужна эта цистерна? — спросила Кали Котовского, пока не подошел Вра.

— Хотят соблазнить наш гарнизон, чтобы без боя взять цитадель.

— Цитадель вы сказали, мы разве инопланетяне, чтобы говорить, как сказал Пушкин:

— На непонятном языке? Котовский задумался на пару секунд, и получил второй логичный вопрос:

— Вы не шпион Белых? Командир эскадрона молча удалился, а когда вернулся, Врангель, уже докладывающий Коллонтай новый план защиты крепости, чуть не упал за зубцы, ограждавшие крепость ласточкиными хвостами от нечистых сил. Ибо. Ибо Котовский появился с лицом, намазанным зеленкой в зеленый цвет, и более того:

— Руки его были зелеными, как лапы у лягушки. Кали тоже попятилась, но уже закаленная в боях на ринге и вне его, смогла просто сесть на гранитные плиты, покрытые в этом месте специально для нее новым — в том смысле, если считать в сторону:

— До нашей эры. — А конкретно: одиннадцатого с половиной века.

Самого одиннадцатого века ковры берегли для выезда на пленэр.

Имеется в виду, для наступательной операции, когда будут гнать Белых в широкие воды Волги.

— В-возьмите корпус, — смогла выговорить она внятно. — И никогда больше так не делайте.

— А как? — задал логичный вопрос Котовский.

— Лучше используйте йод, лак для ногтей любого оттенка от розового до черного, или — если ничего нет — используете сурик, которым красят сараи, а также, как предсказал Распутин:

— Скоро будут красить фермы и колонны на Лебединском горно-обогатительном комбинате, а в Москве на заводе им. Лихачева, и других шарикоподшипниках. Впрочем, ошибочка вышла:

— В Москве-то все будет фирменное, даже краски для расколеровки труб, куда какая ведет. Может это кислород, а может и:

— Угарный газ, — такой силы, что не только мухи дохнуть, но:

— Лошади, — и даже люди.

— Зачем вы мне рассказываете эти сказки о существовании множества цветов красок?! — бросила +она гневный упрек Котовскому, в общем-то за то, что он ее сильно напугал. И добавила:

— Запишите мой приказ, милочка, — Кали посмотрела направо, налево — никого.

— И меня нет секретаря? — спросила она. И даже чуть не заплакала.

— Пусть будет хотя бы денщик, как у подпоручика Пушкина, когда он ехал на стрелку с Емельяном Пугачевым.

— Савельич, что ли? — спросил с надеждой Вра, — надеясь успокоить, расстроенную появлением Котовского в зеленом виде Кали.

— Ну, если я ничего другого не достойна — пусть будет Савельич.

Но с условием! — ее прекрасно-сексуальное лицо приняло гневное выражение: — Чтобы тулуп был не заячий, а из норки. Протрубили, как говорится, трубачи тревогу. Но тулупы были большей часть из овчины.

— Нет, нет и нет, — шептала дама, — только не этих, даже не знаю, кто это был раньше: коза, баран или свинья. — Наконец появился парень в тулупе из телятины, или, как он сказал:

— Чистый пыжик. Она вздохнула и только спросила:

— У нас на кол уже не сажают? И тогда появился парень с легкой на вид накидкой через руку.

— Это мне? — спросила Кали, и поняла, что не чувствует даже веса этой шубы.

— Вы будете моим секретарем, но сначала ответьте на два вопроса отрицательно.

— А именно? — тут же влез Котовский, как будто это он и принес эту волшебную шубу.

— Я не тебя спрашиваю, иди сначала умойся, — и она засмеялась так, что другие вынуждены были заржать, как застоявшиеся лошади.

Котовский остался, ибо возразил:

— Не так-то это просто сделать, милая. — Милая про себя, чтобы она не расслышала, но высокопоставленная дама догадалась, поэтому попросила повторить.

— Что?

— Я говорю: рипит ит, плииз.

— Я не сказал ничего плохого, — ответил Котовский.

— Тогда чего ты боишься?

— Боюсь? Да, я боюсь! — воскликнул артист, ибо он рявкнул так, что все вспомнили не Гришку Отрепьева, вынужденного принять вызов судьбы после объяснения ей в любви на коленях и на польском языке, а:

— А любителя трюфелей — конфет, а не грибов — итальяно Сальери.

— В каком смысле? — не поняла Кали, — завидуешь ему? — она махнула рукой в сторону будущего дворецкого Савельича. И тут Врангель крикнул к всеобщему удовольствию:

— Поединок, поединок, поединок!

Глава 35

— Нет, никаких дуэлей в моем присутствии, по крайней мере, не сейчас, ибо я сделаю то, что обещала:

— Пусть отречется два раза. Многие уже забыли от чего, и от чего, но Кали сама решила вспомнить, поэтому повторила:

— Спроси его: а не стукачок ли ты, мил человек? — вякнул ей под руку Котовский, — за что был изгнан с веранды не только до окончания заседания, но, рявкнула Кали:

— До самой бани. — Иди, и не просто иди, а иди сначала за дубовыми вениками, чтобы навсегда отмыть свою чудовищную морду. Обидевшись Котовский покинул зал заседаний.

— Вот теперь точно, — сказала Кали, — из-за этого сукина сына я не помню уже эти две загадки Сфинкса. Тем не менее, спрошу:

— Ты не Талейран?

— Нет.

— Хорошо, и знаешь почему? Я не люблю не то что вранья, но ненавижу лицемерия.

— Я буду всегда говорить правду, и только правду.

— Пока что этого не требуется. Только отрицательные ответы.

— Остался еще один, — напомнил парень. А то можно было подумать:

— Ответы — это не один, а множество. Ну, окей, окей. Парень ожидал:

— А не спросит ли она, что Это — шуба — сделано из тюленя, но она сказала совсем другое:

— Ты не бармен из отеля Риц? Наступило молчание, что можно было услышать — если специально постараться, как булькает разбавленный спирт в горле Леньки Пантелеева, который первым — несмотря на усиленные передачи броневика — добрался до цистерны.

— Почему разбавленный?

— Чтобы растянуть удовольствие, — таков был хитрый план Колчака, — иначе, — как он сказал Нике Ович, — вразумить пьяных уже не удастся.

Далее, ответ Вилли Фрая.

— Их бин, — начал парень, но Кали его прервала:

— Вот только не надо выдавать себя за Распутина, я отлично представляю себе этого оборванца с кедровой шишкой вместо магического треугольника.

— Я…

— Если бы здесь был Котовский, он бы ответил вам, что такое я по отношению к единственному — известному нам — случаю прилету инопланетян именно в это место, — сказал парень.