Тринадцатый апостол. Том II - Алексей Викторович Вязовский Страница 55

Папируса мы закупаем много — он здесь значительно дешевле, чем в Риме. А бумага там сейчас еще дороже, чем папирус. Не удивлюсь, если пергамент дешевле ее стоит. Да, и качество нынешней бумаги под большим вопросом. Этим мне тоже придется заняться. Написанному тексту римляне и греки верят более охотно, чем просто услышанному слову, и это нужно учитывать при распространении христианства в Риме — все-таки процент грамотных там достаточно велик. Ну, а для тех, кто пока не разумеет грамоты, на стенах нашего будущего храма будут многочисленные фрески, на которых Маду изобразит житие Христа. Важную роль наглядной агитации никто еще не отменял.

Расплачиваемся с торговцем и дожидаемся, пока двое рабов не подхватывают покупки, упакованные в большие мешки. На наших глазах все богатство отправляется прямиком во дворец, а там уж легионеры Лонгина сами сообразят перенести все в мою комнату. Будь его воля, Маду бы не оставил свои сокровища без присмотра и отправился бы вслед за рабами, но нам с ним еще нужно проведать Абанта. Так что проводив мешки взглядом, он вздыхает и следует за мной в соседнюю лавку, где наши девушки заняты выбором тканей.

— Ну, как…? Вы уже определились?

Мои красавицы дружно оборачиваются на мой голос и так же дружно кивают головами. Глаза Манифы уже горят от радостного предвкушения, Залика и Зэма улыбаются более сдержанно.

— Показывайте, красавицы, кто из вас что выбрал!

Мне с готовностью показывают отложенные отрезы тканей. Большого ума не нужно, чтобы понять, кто и что выбрал. Самая яркая и пестрая из тонкого льна — это однозначно выбор Манифы. Нежно-голубой виссон, со вкусом вышитый по краю цветами лотоса, конечно же, выбрала Залика. Значит, самый скромный отрез бледно-персикового цвета — выбор Зэмы. В сомнении прикладываю ткань к ее лицу, но должен признать, что этот редкий цвет идет ей необыкновенно. О чем я честно и сообщаю юной прелестнице. Она смущенно зардевшись, опускает глаза.

— Господин, а …это не слишком дорого для подарка?

— Нет, Зэма, все хорошо. Я же сам предложил вам выбрать на свой вкус.

Радостный хозяин тут же упаковывает ткань и называет мне цену. Эх, недешево обошелся мой широкий жест! Но девчонки так сияют, что никаких денег не жалко. Да, и в соседней лавке мы с Маду оставили сейчас гораздо больше.

Дальше мы с Луцием решили побаловать себя любимых — зашли в лавку с готовой одеждой. Вернее пошив ее там нужно было заказывать швеям, но срок изготовления был небольшим — всего два дня, а выбор тканей очень хорошим. Образцы тоже порадовали — по местной моде ткань у ворота мужских туник стягивалась несколькими стежками красной, синей или пурпурной шерсти, отчего сама туника держалась на теле ровно и не съезжала на плечо. Сенека заказал себе туники из шелка, я же снова ограничился хлопком и тонким льном разных цветов. Пусть они скромнее шелка, зато мне гораздо привычнее.

Интересно, что шерстяные ткани в Египте вообще не в почете, хотя зимой тут и бывает довольно холодно. Овец египтяне выращивают, но овечья шерсть считается ритуально нечистой. Почему? Луций так и не смог мне этого объяснить — видимо какие-то местные заморочки. Заказал еще пару туник попроще для Маду, отчего моего художника чуть удар не хватил — он начал с жаром уговаривать меня, что прекрасно обойдется и без них. Пришлось «включить начальника».

— У нас в Риме о хозяине судят по тому, насколько хорошо одеты и накормлены его рабы. Маду, ты хочешь опозорить меня на весь Рим? Чтобы меня считали жадным?

Воспользовавшись тем, что сопротивление Маду временно подавлено, чуть дальше по улице покупаю ему еще и сандалии. Они здесь настолько дешевые, что даже и говорить не о чем. А вот зимней одеждой нам с ним придется озаботиться уже в Риме, и сделать это надо будет заранее, до начала холодов. Маду зимой в римском климате будет сильно мерзнуть, да и сам я не собираюсь выпендриваться, как гордые римляне, и ходить в холода без штанов и в сандалиях. Сошлюсь на наследственную мерзлявость — помнится Октавиан наш Август Цезарь тоже сильно мерз и оттого, не взирая на римские традиции, носил зимой короткие штаны и надевал на себя сразу несколько туник. А я чем хуже?

От рыночного шума у меня уже начинает побаливать голова, да и перекусить бы не мешало. Я даже останавливаю уличного разносчика еды, торгующего какими-то тонкими лепешками с начинкой, сильно напоминающими восточные кутабы.

— Дай-ка нам шесть штук — распоряжаюсь я и лезу уже за монетами в кошель на поясе… Как вдруг мой взгляд падает на руки продавца, и меня буквально передергивает от брезгливости. Мало того, что они у него грязные, а под ногтями виден жирный слой «чернозема», так еще и болячки какие-то на коже! Мерзость… Просто отвратительно!

— Иди отсюда, порождение болота… — прогоняю я грязнулю.

Сенека непонимающе смотрит на мое перекошенное лицо.

— Марк, да чем он тебе не угодил?

— Пусть сначала руки свои отмоет и вылечит, а потом еду людям продает! Нет, ты видел его руки, Луций?! — закипаю я.

О моей помешанности на чистоте окружающие скоро уже легенды слагать начнут. А может, и анекдоты друг другу рассказывать — кто их знает! Как недавно пошутил острый на язык Сенека, я тайно поклоняюсь богине Санитарии, потому что о ней и о inficio я говорю так же часто, как и о Мессии. Шутка, конечно, так себе — довольно сомнительная, но доля правды в ней есть. Под моим осуждающим взглядом за столом, перед началом трапезы, все теперь тщательно моют руки. И ведь как быстро привыкли-то! Ничего, скоро еще приучу их пользоваться вилкой и столовым ножом. Неудобно с ними есть лежа? А вот не надо обезьянничать за греками и этрусками — сядьте уже по-человечески за стол, как завещали нам предки римляне, и ешьте