Физрук 4: назад в СССР - Валерий Александрович Гуров Страница 56

— Мне бы в какую-нибудь кулинарию заскочить, шеф, — сказал я таксисту.

— Нет проблем, — буркнул он.

И через пять минут притормозил возле заведения, которое так и называется «Кулинария». Я снова попросил его подождать. Парень был не против. Ему попался выгодный клиент. Я заскочил в магазин, набрал вкуснятины и был с ветерком, но без лишнего риска доставлен к дому. Поддатый Сидорыч приветствовал меня, вытянувшись во фрунт. Похоже, моя пятера была потрачена им по прямому назначению. Лучше бы внукам гостинцы купил, пьяница.

Войдя в квартиру, я застал медсестричку в слезах. Вот те на! Чего это она? Шмыгнув носом, Наташа взяла у меня покупки и утащила их на кухню. Скинув башмаки и дубленку, я последовал за ней.

— Что стряслось?

— Да ничего, — отмахнулась она. — Я тут у тебя прибралась, все постирала. Телевизор включила, а он не работает… Скучно стало… Нашла книжку, «Крошка Доррит» называется, стала читать… Ну и захлюпала… Такая тяжелая у людей жизнь…

— Уф-ф, — выдохнул я. — Я думал, случилось что…

— Прости, — пробурчала она. — Надеялась, что к твоему приходу уже проплачусь…

— Ладно… Есть хочешь?

— Да! А ты?

— Я бы чаю попил…

— Значит, ты уже где-то перекусил?

— В ресторане.

— Здорово! — вздохнула Наташа. — Никогда не была в ресторане.

— Как это не была? Ну значит, в следующий раз сходим.

— Ура! — совсем как ребенок обрадовалась она. — Давай чай пить, а то из этих пакетов так одуряюще пахнет, что у меня в животе заурчало.

Мы попили чаю. Потом посмотрели «Подглядывающего». Фильмец этот настроил нас на соответствующий лад. А потом гостья стала собираться в свою общагу, ссылаясь на то, что завтра ей на сутки. Я дал ей с собой томик Диккенса, который она начала читать, ну и пакет с вкусняшкой. Проводил до общежития. Благо недалеко. Возвращался не торопясь, размышляя о том, что Наташа Кротова, несомненно, милая девушка, но все-таки простовата для меня.

Вот и почти прошла моя первая, после отпуска, рабочая неделя. Как всегда — битком набитая приключениями. Хорошо бы вернуться к нормальному течению жизни. Живут же другие — драки, тайные разговоры, угрозы, опять драки — все это они видят только по ящику.

Кстати, о ящике. Сегодня же ко мне же должны прийти мои школяры! Чуть было не забыл. Хорошо, что выдворил гостью. Нечего пацанам знать о моей личной жизни. Хотя они и так, наверняка, уже в курсе.

У ворот топталась ватага школяров. Вовремя я вернулся. Сидорыч их без меня все равно бы не пустил, да и не видать его. Дрыхнет, небось, в своей сторожке. Отворив калитку своим ключом, я пустил всю команду во двор. В квартиру пацаны входили чинно, а когда поскидывали куртешки и пальтишки, я увидел, что все они вырядились как на пионерский сбор. На тех, кто еще числился в пионерах и впрямь были галстуки. Ну понятно! Мамаши собирали на культурное мероприятие. Остались ли у меня конфеты?

Впрочем, пацанам было не до конфет. Одни из них уже успели повидать «клевое кинцо» и жаждали увидеть еще, другие — лишь слышали восторженные рассказы своих приятелей, но все они хотели только одного: впитывать зрелище до которого падки пацаны всего земного шара. И все-таки я велел им отрядить часть команды на кухню для организации чаепития. Отряд возглавил Алька и у него это неплохо получилось. Через пятнадцать минут на столе уже была и заварка, и кипяток, и сахар, и нарезанная колбаса, и сыр, и хлеб. Конфет не оказалось.

Тем не менее, пиршество удалось на славу. А потом я поставил им «Игру смерти» и пацаны впились глазами в экран. Нет, все-таки я не прав. Так как смотрят кино советские подростки, не смотрят дети нигде в мире. Ну разве что — в других странах социализма. А все потому, что они не избалованы зрелищами. Да и вообще — ничем не избалованы. И почему — они? Ведь Вовка Данилов, сын офицера из приграничного гарнизона, незримо сидит сейчас среди них и жадно впитывает в общем-то дурацкий сюжет дешевого гонконгского боевика.

Глава 23

Когда фильм закончился, я сказал восторженным зрителям:

— А теперь я вам покажу другой фильм… О войне. Фильм американский. Поэтому война там не наша, а та, что была во Вьетнаме. Я хочу, чтобы вы попытались понять, что это такое вообще — война?

Пацаны с готовностью покивали, хотя, скорее всего, до них дошло только слово «американский». Я больше не стал читать им нотаций, а просто поставил кассету с фильмом Фрэнсиса Форда Копполы «Апокалипсис сегодня». И с удовольствием посмотрел его вместе с учениками. Странно, что его не показывали в СССР, ведь это одно из главных разоблачений американской военщины. И вообще зря советские чиновники упускают возможность бороться со своим идеологическим противником его же оружием, используя западную культуру, а не запрещая ее.

Может, я чего-то не понимаю, но именно запреты и делали такой привлекательной ИХ музыку, кино и одежду. Из своей первой юности я помнил, как на комсомольских собраниях нас стращали тем, что носить заокеанские джинсы — это значит лить воду на мельницу империализма. А не проще ли было закупать их побольше и продавать подешевле, чтобы все эти «левайсы», «монтаны» и прочие «ранглеры» перестали быть элементами красивой жизни, а превратились бы в обычные синие штаны?

Когда «Апокалипсис…» завершился, я отправил своих учеников и воспитанников по домам. Расходились притихшие. А может быть, стеснялись при мне выразить обуревавшие их эмоции. И сейчас, выйдя на улицу, начнут орать, подражая американским капралам и устраивать дурашливые спарринги, словно персонаж Брюса Ли со своими врагами. В спортзале я бы эту самодеятельность пресек, но за пределами школы моя власть кончается. Пусть дурачатся. Возраст такой.

Оставшись один, я завалился на боковую. Выходных у меня опять, считай, не было. И непонятно, когда будут? Разве что — на весенних каникулах. Утром в учительской ко мне подошел Карл.

— Супруга моя осмотрела подвал и не просто — осмотрела, а все обмерила, ощупала и едва ли не обнюхала. И сейчас у нее в