Андрей Муравьёв - Паладины Страница 58

– Ты не сказал главного…

– Конечно… Мамми… – Он повернулся к русичам. – И еще вы – оружие. То самое, с которым можно выйти на большого зверя… Я ведь тоже… неполноценен… – Он развел руками.

Русичи молчали.

– Много лет назад мы погрязли в жестокой войне. Братья не могли поделить Землю… Власть… Один клан резал другой. Цивилизация была на грани вымирания. Если бы выиграл Эн-ки, то мы потеряли бы большую часть транспортников, в случае победы Эн-лиля погибли бы наши лучшие инженеры. Тогда был заключен мир. Странный мир. Эту Землю, место космодрома и Экуров, центров по передаче материала, отдали под контроль этой карге, тогда еще вполне молодой… Инанна… Иштар… Мамми. И зашили нам один маленький код. Мы не можем убивать друг друга… Но можем портить друг другу нервы и перехватывать источники золота. Больше золота – больше власти. Простая аксиома… и старейшая игра на планете.

С тех пор партия не затихает. Один вышиб другого из Египта, но поверженный бог осел в Греции и поднял ее. И уже его отпрыски разрушили Карфаген и переплавили в чушки святыни врагов. Это был удар… Хороший реванш… Вчерашние триумфаторы были вынуждены бежать в Гиперборею, откуда вернулись с толпами готов. И так далее, далее, далее… Сами видите.

– А мы?

– А вы – те, кто грохнет эту бабушку и освободит мне Э-Кур. И я, в благодарность, отправлю вас домой…

Старушка маразматически хихикала.

Костя встряхнул головой:

– Экуры… Боги… Херня какая-то!!! Горовой где?! И кто ты сам, в конце концов?!!

Незнакомец уже полностью справился со своими чувствами, теперь он был волне уверен в своих силах.

– Его я тоже верну. Идет? И даже вашего четвертого друга, молоденького воина.

– Пригодько?! Он же мертв! Мы же его сами схоронили…

Бабушка выдавила сквозь зубы, сжатые в очередном приступе истерического смеха:

– Верить ему – удел дурачков… Он – Мардук, хотя в северных землях его зовут Локи, бог обмана.

Локи-Мардук скривился на такое заявление:

– Один – бог предательства, а не я… – Паренек обернулся к русичам: – Друзья, мы ж с вами…

Закончить фразу не дали. Из темноты прохода за спиной старушки метнулись тени.

– Костя!!!

Два выстрела слились в один. Заросшая шерстью образина, выросшая в проеме, взревев, уронила сучковатую дубину. Еще выстрел, и череп чудовища разлетелся кровавыми ошметками.

Малышев обернулся обратно к Локи. Пока Сомохов передергивал затвор, Костя захотел удостовериться в том, что бог коварства остается под их контролем.

Русич успел разглядеть свет, исходящий из странного шара в руках противника.

Стрелял он навскидку, повинуясь больше инстинкту, чем разуму… И попал в стену. Паренька не было нигде.

– Костя!!!

Следующая тварь уже заносила дубинку. С рук бабушки, непонятно каким образом оказавшейся между русичами, сорвалась молния. Разряд врезался в грудь образины, остановив ее на секунду, пока следом не полетели пули.

Не успела упасть одна тварь, как из-за ее спины уже выскочила следующая. Узкий вход позволял атаковать только поодиночке, и это пока спасало людей, очутившихся в каменной ловушке.

Выстрел, еще один, сухо щелкнул боек револьвера, рядом, чертыхаясь, Улугбек всаживал в опустевший магазин длинные тушки патронов.

Костя вытащил меч.

– А-а-а!!!

Но перед страшилой выросла хрупкая фигурка древней богини. Глаза Кости ослепила короткая вспышка, и тело старушки полетело в одну сторону, а оплавленная туша – в другую.

Очередная тварь не заставила себя ждать.

Сомохов уронил патрон… Звяканье еще только начало отдаваться эхом в зале, как Костя поднырнул вперед, целя узким лезвием меча в незащищенный живот существа. Образина взмахнула дубиной и… рухнула на вытянутый клинок, погребая под собой и меч и человека.

Из-за кучи-малы, которую образовали тела нескольких тварей, послышался знакомый голос:

– Вы там живы?

Сомохов осторожно переспросил:

– Венегор?

Фламандец легко перепрыгнул через трупы. Окровавленный двуручный меч в его руке смотрелся игрушкой.

– Венегор, Улугбек, помогите, – хрип был едва различим.

Сомохов бросился раскапывать завал. А Венегор застыл… при виде скорчившейся в углу фигурки.

Когда голова Кости показалась из-под мертвой туши, его глазам предстала необычная картина: высокий рыцарь сидит, уложив на колени старушку. Одной рукой он придерживал ее голову, а второй вливал в рот что-то из походной фляги. Слова, слетавшие с губ фламандца, звучали на неизвестном языке. Медленная тягучая песня, заговор, волшба… и странно знакомая размытость силуэта. Черты рыцаря дергались, менялись, расплывались и таяли, пока на месте Венегора не появился невысокий старикан. Седая бородка, жилистое тело труженика, изборожденное морщинами лицо.

Оба русича, не сговариваясь, начали забивать последние патроны в магазины.

– Ты кто?!

Короткий злобный взгляд из-под густых бровей, и дальнейшие вопросы застряли в горле. Как будто из глаз дедка в их сторону метнулось живое пламя.

Наконец веки богини затрепетали, дернулась рука, приоткрытый рот стал сам ловить капли жидкости, падающие из баклажки.

Старушка открыла глаза:

– Ану… Прадедушка…

Дедок усмехнулся:

– Анунитум[96], я уже много раз говорил тебе – не называй меня так. Неужели ты хочешь обидеть старика, напомнив, сколько мне лет?! Зови дедом, а еще лучше – батяней.

Он говорил все на том же незнакомом… слегка гортанном, с каждым словом становившемся все более понятном наречии.

Костя повторил вопрос:

– Ты сам кто?! Тут люди-то остались?!

Ану с неохотой опустил на пол слабое тело правнучки:

– А вы – молодцы…

Костя пошевелил револьвером:

– Не дури. Отвечай на вопросы!

Старик пожал плечами.

– Хорошо… Почему бы нет… – Он присел и погладил старушку по голове. – Они все – мои дети… Так вот, кто-то начал их убивать… Уверенно… Выискивая, обходя ловушки… Слишком уверенно… – Он вздохнул. – Я сразу подумал, что тут замешан кто-то из своих. Младшие слишком осторожны для такой авантюры.

Старик крутил в руке баклажку.

– Такой вывод означал одно: некто изобрел способ обойти прошивку… Опасный прецедент… И тогда я стал интересоваться всем необычным. У бога на пенсии много времени для раздумий. Тут-то и выяснилось, что из лабораторий исчезают гаки. Большинство наших бывших экспериментальных баз стоят без дела, но из всего оборудования кого-то заинтересовали именно гаки. Странный выбор.

Я вспомнил, что несколько сот лет назад поручал Мардуку разобраться с изчезнувшей установкой. Тогда он очень активно начал, выкопал всю информацию, все характеристики, но так ничего и не нашел. Совпадение? Я отстранил его и взялся за поиски сам… Так я вышел на вас. – Он усмехнулся. – Сначала вы показались мне случайными фигурами, но уж больно удачной оказалась ваша стартовая позиция. Так что вы были моим троянским конем и наживкой одновременно.

Костя клацнул зубами.

Ану продолжил:

– Я провел вас от вашей Гардарики, забытой всеми, до врат Э-Кура. Провел за руку, оберегая от напастей, предупреждая о засадах, охраняя от кинжалов убийц и кубков с ядом. Где мог – сам, где не получалось, вашими же руками… Да, Улугбек Карлович, это я туманил головы страже, когда вас несли из Магдебурга, я убеждал отцов-дознавателей в вашей невиновности, я даже говорил за тебя речи, Костя, когда ты уснул… Тогда… В Милане, где ты своим красноречием зажег толпу на мятеж. Это был я.

– Что с Горовым?

– Он расскажет.

Русичи обернулись. В проход вошел высокий чернокожий воин в блестящих доспехах. На его плече безвольной тряпкой висело тело Давида, сбежавшего лазутчика.

– Нангал!.. – зашептала пробудившаяся старуха.

Лицо воина расплылось в улыбке. Одним движением он скинул тело и прильнул к ногам женщины.

– Госпожа, я спешил как мог.

Тут заверещал Давид, которого при взгляде на фигуру Ану буквально скручивало от ужаса:

– Рыцаря Тимо взяли сегодня ночью, когда он пошел по нужде. Лучезарный хотел сам участвовать в атаке на храм. Верил, что…

– Он жив?! Горовой?! – перебил шпиона Костя.

Давид кивнул:

– Его увезли в крепость Антиох, это несколько конных переходов отсюда. На него у господина были свои планы. Не знаю, какие именно.

Ану кивнул, и выпрямившийся Нангал обнажил меч.

Давид затрясся:

– Погодите, прошу вас! Я знаю еще кое-что.

Старик пожал плечами. Чернокожий занес руку, примериваясь к шее изменника.

– Про вашего четвертого друга, Захария!

– Стой!!! – Два голоса слились в один.

Нангал опустил меч.

– Только обещайте жизнь!

Ану удивленно посмотрел на скорчившегося у ног человека:

– Посмотрим…

Давид затараторил:

– Тем вечером, после боя. Я все видел! Господин дал мне возможность различать мороки низших, чтобы видеть знаки. Так вот, над телом вашего друга, раненного, но вполне живого, склонились двое из обслуги… Византийцы, греки… Они приложили ко лбу обруч, а потом быстро ушли… Я знаю, что это за обруч! Это – «поцелуй Нергала[97]». Они выпили душу вашего друга.