Князь Никто - Саша Фишер Страница 59

— А что если метаморфозы этого мальчика вызвали любопытство у самого сыщика? — незнакомец снова улыбнулся, блеснув желтыми зубами заядлого курильщика. Нет, определенно эти усы наклеены, у его бровей совершенно другой оттенок…

— Кто вы такой? — быстро спросил я. Если присмотреться, его лицо даже кажется немного знакомым. Будто я уже встречался с ним. Или с кем–то из его родственников.

— О, вы хотите познакомиться? — он склонил голову набок, как любопытная ворона. — Бенкендорф моя фамилия, если вам это о чем–то скажет. Митрофан Генрихович Бенкендорф.

Глава 24. Кое–что о тайных переговорах

Бенкендорф! Я дернулся, как от удара хлыстом. Ну конечно, кто же это еще может быть… Генрихович? Что это еще, интересно, за отчество? Не припомню ни единого Генриха среди Бенкендорфов…

— Я вижу, вам знакома моя фамилия, юноша? — холодно прищурился Бенкендорф. — Быть может теперь вы назовете мне свою?

«Сука!» — подумал я. В эйфории последних дней я как–то успел подзабыть, что тело, в которое я вселился, имеет массу каких–то собственных проблем. «Вороньим граем» кого попало не награждают. Значит в памяти юного бастарда из Вяземской Лавры хранится что–то такое, что пожелали скрыть. А не убили, потому что кому–то этот пацан еще нужен в качестве… козыря? Пешки в дворянских интригах? Скорее всего. Во всяком случае, попытка юного Вяземского захватить меня той ночью эту версию подтверждает.

Вот только есть одна проблема — я не знаю то, что знал Демьян Найденов, младший помощник труповоза из трущоб. По косвенным, опять же, данным, парень был тот еще жук.

— Не можете, — крученые усы шевельнулись вслед за уголками губ. — Значит я не ошибся. Между прочим, если вы хотите знать мое мнение, юноша, этот наряд вам гораздо больше к лицу.

— Не особенно хочу знать, но вы все равно уже сказали, — проговорил я. — Кстати, не припомню среди Бенкендорфов ни одного Генриха… Дайте угадаю, вы бастрад одной из беспутных дочек Александра Христофоровича? Митрофан, интересное имя для лифляндского дворянчика… Ваш папенька конюх? Или лавочник? Или с кем там еще путались потерявшие стыд барышни…

— Если бы я был дворянином, то должен был бы уже требовать у вас сатисфакции, верно? — он улыбнулся, но улыбка вышла злой.

— Это только в том случае, если бы я тоже был дворянином, — парировал я. — А так вы можете просто съездить мне по морде и гордо уйти с ощущением отмщенного достоинства.

Вот теперь его губы расплылись в настоящей улыбке, а в глазах блеснул неподдельный интерес.

— Когда я видел вас в прошлый раз, юноша, вы произвели на меня совсем другое впечатление, — сказал Бенкендорф. — Кажется даже, что месяц назад вы были совсем другим человеком. Мелочным крысенышем, продажным и совершенно недальновидным.

— Может я просто хотел произвести именно такое впечатление, — пожал плечами я, продолжая неотрывно следить за двумя все еще закрытыми кабинками.

— Интересно, за кем именно вы следите? — уловив направление моего взгляда проговорил Бенкендорф. — За молодым Вяземским или за старым Долгоруким?

Кажется, мне удалось все–таки сохранить на лице невозмутимое выражение. Во всяком случае, старому мне бы это точно удалось, несмотря на то, что сердце подпрыгнуло и заколотилось так, что кажется слышно было даже на Дворцовой площади. Я медленно взял стакан с морсом, сделал глоток и бесстрашно посмотрел Бенкендорфу в глаза.

— Не понимаю, о чем вы говорите, — сказал я. — Кстати, по вашей истории. Про потерянного мальчика и не очень сговорчивого сыщика. Почему он сразу не бросился к тем серьезным дяденькам, которые хотели его нанять? Или к другим серьезным дяденькам, которые, я уверен, тоже существуют и не очень любят первых дяденек? Ведь и в том, и в другом случае он бы получил достойную награду и плюс к репутации сыщика…

— Вот и меня этот вопрос тоже интересует, юноша, — Бенкендорф вздохнул. — Что такого особенного заметил сыщик в мальчике, что не стал торопиться продавать кому–то информацию о нем?

Я посмотрел на Бенкендорфа. Интересно, он работает на императорскую канцелярию, как и его дед? Или на германскую разведку, как его родственник в будущем? Впрочем, тот Бенкендорф был дворянином. А этот утверждает, что нет. Или он вообще сам по себе? Частный сыщик, решивший примазаться к славе Александра Христофоровича Бенкендорфа, почти всесильного главы Третьего отдела и просто присвоивший его фамилию, только без приставки «фон»?

Да нет, черты лица, если присмотреться, все–таки узнаваемые…

— Может быть, сыщику просто тоже хочется поиграть в игру больших дяденек и вернуть к своей фамилии три заветных буквы? — медленно проговорил я.

Несколько минут мы молча смотрели друг другу в глаза. В какой–то момент этих «гляделок» я подумал, что зря повел разговор именно в таком ключе. Теперь этот въедливый тип будет идти за мной по пятам, и если он действительно профессиональный сыщик, то прятаться от него будет довольно сложно. Кроме того, само наличие идущего по следу человека изрядно осложнит жизнь.

Потом я подумал, что может быть, я не так уж и ошибся. Крысеныша, которым был до моего появления Демьян Найденов, этот Бенкендорф, не задумываясь, сдал бы… кому? Кто придержал белокурого бастарда и для каких целей? Понятно, что к этому приложили руку Голицыны. «Вороний грай» — это из их родового арсенала. Но они могли просто оказать дружескую услугу, не больше…

Я вздохнул, не отводя глаз. Мне не очень хотелось оказаться втянутым в местные дворянские интриги. У меня была своя цель, и я намерен был ее добиваться, чего бы мне это ни стоило…

— Вот моя карточка, юноша… — не отрывая взгляда Бенкендорф достал из кармана и двинул ко мне по не очень чистой поверхности стола кусочек черного картона с тиснеными золотыми буквами. — Думаю, история про мальчика и больших дяденек нуждается в более тщательном расследовании. Кто знает, что там на самом деле будет в конце…

Бенкендорф отвел взгляд и встал. Отвел явно не потому что почувствовал себя проигравшим, а по какой–то иной причине. Возможно, ему было просто некогда. Он приподнял свою дурацкую шляпу, уголки губ дернулись вверх вместе с подкрученными усами. Кажется, один стал чуть ниже другого…

— Надеюсь, вы проявите благоразумие и дальновидность, — сказал Бенкендорф. — И заглянете ко мне в контору, скажем… на днях. Ответ «нет»