Михаил Ахманов - Флибустьер Страница 6

Но в девяносто пятом все сошлись в едином мнении, что встреча непременно состоится, на сей раз в камчатской аномальной зоне. В рукописи Елисеева были тексты семнадцати посланий на эту тему, полученных в Риге, Москве, Петербурге и Твери, и в каждом говорилось, что встреча чрезвычайно важная, можно сказать, судьбоносная для всей цивилизации, ибо землянам будут открыты кое-какие галактические тайны. Участвовать в ней вызвались шестеро: москвичи Понедельник и Ковальская, Женя Штильмарк из Твери, два петербуржца, Таншара и студент Елисеев, а также Кадинов, челябинский журналист. Елисеев подробно описывал, как были собраны деньги на экспедицию, какое приобрели снаряжение, как долетели до Петропавловска-Камчатского и наняли в леспромхозе «Пролетарский» вездеход. Машина, в сущности, являлась приложением к водителю Минькову, мужику бывалому, изъездившему вдоль и поперек южную часть полуострова. Доставив путников к сопке и указав нагромождение скал, похожее на гигантские ворота, он развернулся и уехал, ибо, по его словам, место тут было поганое, никак не подходящее для ночлега или туристских экскурсий. Члены экспедиции разбили лагерь, а утром, в условленный час, были у скальных ворот, где, согласно космическим телепатемам, намеревались приземлиться гости. Однако небесный эфир был спокоен, и они решили, что перепутали дни. Назавтра тоже ничего не случилось, и Линда, погрузившись в транс, сказала, что встреча отменяется – мол, в созвездии Стрельца сгустились негативные энергии. Пробыв у сопки трое суток и дождавшись Минькова, экспедиция вернулась в Петропавловск, затем – к местам прописки, и говорить было бы не о чем, если бы не сны. Причудливые сновидения, особенно яркие у Ковальской и Таншары, описывались Елисеевым подробно – он, вероятно, опрашивал бывших спутников и вел дневник. В эти главы, составлявшие большую часть рукописи, Серов не слишком вдавался, отбросив фантазии и сосредоточившись на фактах: где побывали, когда, в какой компании. Самым любопытным он посчитал эпилог, в котором сообщалось, что четверо из шести контактеров таинственно исчезли. По мнению Елисеева, то была кара инопланетян, желавших, чтобы о камчатской экспедиции и снах проинформировали человечество. По этой причине он и взялся за перо.

– Однако ни себя не спас, ни Понедельника, – резюмировал Серов, переворачивая последнюю страницу. Он потер уставшие глаза (почерк у Елисеева был жуткий), отправился на кухню, сварил и выпил кофе. Затем, соорудив несколько бутербродов с сыром и ветчиной, вернулся в кабинет и, мерно работая челюстями, стал подводить итоги. Это было нелегким занятием, ибо в его душе сошлись в рукопашной прагматик и авантюрист. Прагматик ни в какие контакты не верил, равным образом как в телепатию, летающие тарелки и пришельцев из космоса. Прагматик полагал, что в клубе контактеров сплошные лохи и веники, которые морочат друг друга, а заодно и себя. Либо дурачки, либо фанатики, и факт, что шестеро из них гостили в аномальной зоне, никак не связан с их исчезновением – даже если приплюсовать издателя Добужинского. Тем более что исчезали они в разное время, хотя и при сходных обстоятельствах.

Так говорил прагматик; авантюрист же, взяв его за грудки и как следует встряхнув, коварно ухмылялся: а вдруг?.. Единственное возражение, но за ним тянулась длинная цепочка последствий и выводов. Хрен с ними, с инопланетянами, размышлял Серов, но вдруг в этой зоне у сопки Крутой есть что-то неизвестное науке? Какой-нибудь вирус, что превращает человека в пар… Бред, ерунда? Ну, это как посмотреть – лет двадцать назад никто не слышал о СПИДе или атипичной пневмонии… кстати, о вакуумных бомбах и электронном деструкторе тоже не слышали… А посему и – вдруг! – в этой чертовой зоне водится какой-то вирус, или геомагнитное поле там особое, или иной феномен… Опять же сны! Сны!

Серов потянулся к телефону, чтобы позвонить Добужинской и узнать, не посещали ли ее супруга странные видения, потом хлопнул себя по лбу, отправился к сейфу, вытащил пару досье с красной и синей пометками, раскрыл их и отыскал нужные номера. Затем принялся накручивать телефонный диск – звонил в Мюнхен, фрау Ильзе Фрик, матери Губерта. С нею он познакомился заочно, когда года полтора назад, положив начало своей коллекции, просил сообщить все обстоятельства исчезновения сына.

Старушка оказалась дома.

– Это Андрис из Москвы, – произнес Серов на приличном немецком. – Тот самый детектив, который интересовался трагическим случаем с Губертом. Вы меня помните, фрау Ильзе?

– Да, – послышалось в трубке. Потом – тяжелый глубокий вздох. – Я… я помню. Вы хотите мне что-то сообщить? Что-то новое о Губерте?

– Не сообщить, но спросить. Скажите, ездил ли Губерт на Аляску? Или, может быть, в Гималаи, Ирак, Сахару, Норвегию? – Помолчав, он добавил: – Это важно, фрау. Я полагаю, такая поездка связана с тем, что с ним произошло.

Голос фрау Ильзе был тихим, но вполне различимым.

– Мой мальчик ни разу не покидал Европы. Был в Италии, Франции, Испании… В Норвегии тоже был. На самом севере, в Вадсе, в девяносто четвертом году. На Скандинавской конференции уфологов.

– Уфологов… вот как… – протянул Седов. – И долго она продолжалась?

– Дня три или четыре, но он не сразу возвратился. Простите, Андрис, я уже начинаю забывать… Губерт был таким любопытным… Кажется, он посетил какое-то особое место… рассказывал, как там пустынно и красиво… море, сосны, скалы…

– Спасибо, фрау Ильзе, вы мне очень помогли. Осведомившись о ее здоровье, Серов положил трубку и достал из ящика стола увесистый атлас. Как и ожидалось, город Вадсе нашелся на морском берегу, прямо у входа в Варангер-фиорд. Никакой аномальной зоны на карте отмечено не было, но надо думать, ее координаты не являлись тайной для норвежских уфологов. В общем, не оставалось сомнений, куда ходил любопытный Губерт.

Хмыкнув, Серов снова повернулся к телефону и стал звонить супругу Ртищевой. Казалось, она никак не связана с пришельцами и контактерами, но кто мог знать наверняка? Только близкие, муж или дети…

Ртищев тоже его помнил. Еще бы не помнить! Розысками Натальи Серов занимался месяца два, не отрываясь, впрочем, от других своих дел, но от гонорара отказался. Он вовсе не был бессребреником, но исповедовал твердый принцип: тот, кто платит, должен что-то получить. Лучше живого человека, пусть временами покалеченного или не в себе, а если таковой отсутствует, хотя бы труп. Плохое утешение, но есть что схоронить… От Натальи и этого не осталось.

– Могу быть чем-нибудь полезен, Андрей? – поинтересовался Ртищев.

– Несомненно. Скажите, Наташе не случалось бывать на Камчатке?

– Это имеет отношение к вашему расследованию?

– Да.

Молчание. Видно, Ртищев перебирал прожитые с женой годы, а было их немало, побольше двадцати. Наконец он сказал:

– Уверен, что на Камчатку она не ездила. Что ей там делать, Андрей? Она ведь врач больницы… была врачом… Командировки – редкость, а отдыхали мы всегда вместе. С ней, с детьми…

– Чем она увлекалась? Случайно, не уфологией? Пришельцами из космоса, летающими блюдцами и прочей хренотенью?

Ртищев сухо рассмеялся:

– Думаете, ее пришельцы похитили? Ну, тогда это был односторонний интерес! Наташа была очень практичным человеком. Если чем и увлекалась, так туризмом и спортивным ориентированием. В ранней юности, еще в Перми.

Так-так! – поразился Серов. В Перми! Надо же! А ведь это есть в Натальином досье – ее отец-майор служил в Перми, и школу там она закончила. Знал, да как-то подзабыл… Правда, об увлечении туризмом ничего в досье не сказано. А в свете последних событий это любопытнейший момент! Куда туристы не залезут, особенно юные!

– Спасибо, – молвил он в трубку. – Пермь меня вполне устраивает. Не меньше, чем Камчатка.

– Есть какие-то новые соображения? – тихо осведомился Ртищев. Боль и надежда в его голосе кольнули Серова.

– Еще не знаю. Узнаю, сразу сообщу.

– Ну, Бог в помощь… и вам, и мне…

Затарахтели быстрые гудки отбоя. С минуту Серов глядел на телефон, прокручивая в голове полученные сведения. Последние двадцать минут и два разговора разительно переменили ситуацию: был вариант шесть плюс один, а нынче к нему добавились еще две единицы. Очень важные – даже, пожалуй, решающие! Шесть человек посетили сопку Крутую и исчезли, а вслед за ними – Добужинский; это, конечно, веский факт. Но оставались еще Фрик и Ртищева – и вот выясняется, что один бывал в норвежской зоне, а другая, вероятно, в пермской. Уже не просто факт, который толкуется так или этак, а очевидное обстоятельство, и мимо него не пройдешь! Как ни крути, а что-то в этих аномальных зонах есть, в них ли самих или в людях, которые их посещают, или же в том и другом… Вот бы разобраться! Считай, мировая сенсация!

Серов усмехнулся, снова поднял трубку и позвонил в справочную аэропорта. Билеты на Петропавловск-Камчатский еще были, вылет – завтра утром, в семь. Проверив, что паспорт в бумажнике и денег хватает, он поднялся и вышел из дома.