Нильс - Андрей Валентинов Страница 6

— Анри, так нельзя! Я понимаю, что Инесса…

Леконт выставил ладонь, словно отгораживаясь от Прошлого.

— Ни слова больше!.. Пьер! Я не тигр, меня не надо обкладывать со всех сторон. Почему-то кажется, ты пришел не для того, чтобы пригласить меня на работу к Галлимару. Кайся!

Тот вздохнул в ответ.

— Ты… Ты мою сестру помнишь? Мари-Жаклин?

— К-кого?

Модное название «лицей», на самом же деле — школа-интернат для девочек. Правда, не совсем обычная. 16-й округ, престижный и респектабельный. Бывшее аббатство — толстые стены, узкие окна.

— Можно ли перейти из детской спальни прямо в гостиную? — вопрошала хозяйка, мадам Жубер, вздымая к потолку золоченый монокль. — Нет, нет и нет! Нужен переходный период. Есть возраст, когда девушка уже не может цепляться за материнскую юбку — особенно если это шелковая юбка.

Мадам Жубер была ростом с гренадера Империи, курила сигары и умела испепелять взглядом — качество очень и очень полезное в подобном заведении. Почти у половины учениц родители в разводе, у остальных тоже не все в порядке, иначе бы не отдали в интернат.

— Диплома с отличием мало, мсье Леконт. К нашим учителям мы предъявляем особые требования. Особые, мсье!

Он это знал, благо нашлось кому просветить. В последние годы в парижских школах почти обязательной стала должность врача-психолога. В лицее мадам Жубер врач тоже именовался психологом, но имел диплом психиатра.

Родители приходили в гости по четвергам. Девочки ждали их, стоя на ступенях огромной мраморной лестницы. Некоторым везло, другим нет. Иногда везло даже с избытком — в гости к Мари-Жаклин, сестре однокурсника Вальяна приходили, пусть и не каждую неделю, сразу четверо — отец с мачехой и мать с очередным «другом». Вежливо здоровались, улыбались друг другу…

Из-за монастырских стен сор не выносили. При Анри Леконте все было тихо, но несколькими годами ранее две девочки отправились прямиком в частную психиатрическую лечебницу. Одну не уберегли — покончила с собой. Родителей не обвинишь, значит, виноваты учителя. Их ненавидят, в них влюбляются… Мадам Жубер старалась брать на работу тех, кто постарше, лысые, хромые и горбатые имели самые лучшие шансы.

Выпускник Сорбонны (улица Виктора Кузена, новый корпус) Анри Леконт был молод, хорош собой, занимался спортом и стригся у модного парикмахера. Заранее проигрышная кандидатура, если бы не один нюанс. Леконт был женат. Инесса, как и он сам, выпускница филологического, уже успела устроиться в лицей преподавательницей испанского языка. Мадам Жубер пригласила молодых супругов в свой кабинет, напоила кофе и осталась довольна. Ученицам, переживающим переходный период, надеяться не на что.

Мари-Жаклин Вальян была девочкой тихой, некрасивой и необщительной. Учитель словесности и литературы Анри Леконт занимался с нею недолго, всего один год. На экзамене, помня просьбу однокурсника, слегка завысил оценку. Немного, можно сказать, чуть-чуть.

Переходный возраст Мари-Жаклин завершился, и учитель забыл о своей ученице. Иных тоже не запоминал. Ни к чему! С ним его Инесса…

— И что с твоей сестрой?

Пьер Вальян пошевелил пальцами в воздухе, явно подбирая слова.

— Ну… С мужем развелась.

— Бывает, — ничуть не удивился бывший учитель. — Не лучший вариант, но… Выпьем.

Вино из новой бутылки явно не пришлось по вкусу гостю, но Вальян честно сделал глоток.

— А еще поссорилась с отцом, а с матерью, уже год, как не разговаривает. Но дело, Анри, не в этом.

Кто таков Вальян-старший, Леконт не помнил, разве только то, что их отец необыкновенно богат. Неудивительно, что дочь училась в лицее мадам Жубер, а сын — вице-директор у Галлимара.

— В общем, она тебе сама расскажет.

Бывший учитель вначале не понял, но Пьер Вальян поспешил взглянуть на часы.

— Сейчас должна… А! Вот, кажется, и она.

Шаги за дверью — легкие звонкие каблучки. Тук-тук-тук!

Анри Леконт встал и поправил пиджак. Хорошо еще не забыл надеть галстук!

— Я о вас все знаю, мсье Леконт. Вместо того, чтобы заниматься чем-то полезным, вы переводите жуткую жуть для «Файара». Издаваться там, где печатали книжки про Фантомаса! Когда вы в классе рассказывали нам о своем однофамильце, могла ли я подумать… Про кого эти ваши романы? Про Капитана Стрекозоида?

— Астероида, мадам.

Надо было терпеть, и Анри Леконт терпел. От вина…

— Красное? Фи! Как можно такое пить?

…гостья гордо отказалась, равно, как от предложения спуститься вниз, во двор, и заглянуть за угол в ближайшую кофейню. Портфель крокодиловой кожи поставила у двери, сбросив модное пальто на спинку стула, содрала с рук легкие перчатки…

Почти не изменилась, такая же маленькая и некрасивая. Вещи, конечно, не из первого попавшегося магазина, и колечко с настоящим бриллиантом…

— Не называйте меня так, мсье Леконт! Я же сказала: Жаклин, просто Жаклин! Между прочим, за эти годы я успела вырасти, постареть и озлиться на весь мир. А вы… Впрочем, именно сейчас вы, мсье Леконт, стали каким-то… правильным что ли, настоящим. В классе больше напоминали актера провинциального театра. Девочки считали, что вы пудритесь…

Не хотел, а смутился. Прошлое догнало, напомнив о давно, казалось, забытом. Бритву править он как следует так и не научился, в парикмахерскую на набегаешься, поэтому то и дело приходилось припудривать порезы. Вначале брал обычный зубной порошок, но потом Инесса принесла коробочку с чем-то в тон кожи. Уверила, что никто и не заметит.

— А вот новый костюм вам стоит подобрать…

Мари-Жаклин взглянула оценивающе и поставила точку.

— Рубашку тоже. И галстук. И мебель. И квартиру.

В довершение всего предатель Пьер заявил, что сбегает во двор перекурить, хотя пепельница