Андрей Бочаров - Русская фантастика 2015 Страница 62

Кстати говоря, скоро ему должны были сделать операцию, и уже вживили чип-устройство, которое должно было подготовить его тело и само сердце ко вмешательству. Оставалось несколько дней подготовки, а пока он проводил время как обычно: по утрам – чай с лимоном и неизменно свежая газета, после – шахматы, прогулка по саду; порой он садился на скамейку и пытался представить, что он, как прежде, сидит на озере с удочкой, а вокруг шумит деревьями лес… но взгляд вечно наталкивался на стену, и он скрипел зубами. Ему здесь не место, что бы эти дураки с неизменно милыми улыбками ни говорили, а он сбежит! Он вернется к себе, и будет жить как прежде, где никто никому не мешал жить так, как хочется, а пока дни сменялись один за другим…

Вечер… тихое шуршание карт, доносятся звуки музыки из приемника, спокойной, умиротворяющей, и его губы слегка изогнулись в презрительной усмешке, опять они включили свою усыпляющую музыку. Нет, он не против спокойной музыки, но не такой же однообразной. Пальцы убыстрили свое движение, карты замелькали, ложась рубашками на стол, очередной пасьянс постепенно сходился, и старик время от времени удовлетворенно кивал сам себе. Тикали часы, карт становилось все меньше, и вот, ни одной не осталось. Бесшумно подошел один из работников дома, чтобы проводить его в комнату, где его собирались усыпить и что-то сделать с его старым сердцем. Его уже предупредили, чтобы он не волновался, не напрягался и не перегружал себя, тот чип, что ему вживили, подготавливал его к операции изнутри, но имел один побочный эффект – он вырабатывал электричество, выпускал его в организм малым количеством, подстегивая его тихонько; но если человек начинал брать на себя какие-то нагрузки или нервничал, разряды становились сильнее… Если бы человеку с таким чипом вдруг вздумалось бежать сломя голову, то, скорей всего, он просто умер бы от мощного удара током внутри себя. Но, как и другие живущие тут, Ловкач был обязан принимать лекарства, прописанные ему, в том числе различные успокаивающие и снижающие его реакцию препараты. Вот только сегодня он опять умудрился обойти систему и, выплюнув таблетки, тихонько запихал их в горшок с искусственными цветами. Его привели в комнату с больничной кушеткой, а рядом мигали огоньками непонятные аппараты. Свет был сильно приглушен, ему сказали пока прилечь, расслабиться, и оставили его одного, тихо прикрыв за собой дверь. Через несколько минут он услышал приглушенные голоса, кажется, люди о чем-то пытались договориться, постепенно удаляясь от двери, и их голоса стихли. Какое-то время старик просто не мог поверить в свою удачу и неверяще смотрел на поток яркого света, что проходил в щель приоткрытой двери, сбоку мигала маленькая красная лампочка, предупреждая, что дверь закрыта не до конца, а затем…

Торопливый стук в дверь, и в кабинет ворвался один из служащих медицинского отсека.

– Вильям! Господин Вильям! Ловкач сбежал!

– Что-что? Как же вы его пропустили?

Директор оказался тут же, и он сжал пальцами переносицу, сосредотачиваясь на новости. А Вильям уже щелкал видео на экранах, отыскивая беглеца на камерах безопасности, замелькали коридоры и комнаты.

– Старый упрямый дурак, – в сердцах выругался директор и закатил глаза от полноты чувств. – У него же сердце может не выдержать, у него же до сих пор тот чип… Упрямец может заработать инфаркт в любую секунду, одно лишнее напряжение и…

– Нашел! – воскликнул Вильям, перебив мужчину, и приблизил полученную картинку.

Ловкач скрючился на пороге одной из комнат, на нижнем этаже, он почти добрался до выхода, когда радость близкой победы зашкалила, пульс подскочил, и по телу прошел электрический разряд, заставив его рухнуть. По телу мелькали почти невидимые синие импульсы, похожие на крошечные молнии.

– Быстро! Двоих вниз! Подготовить все для извлечения чипа и срочно оперировать, пока он не сдал! – отрывистый голос был слышен даже за дверью наблюдательной комнаты, и вскоре по коридорам пробежали двое охранников, а за ними один из врачей, придерживая небольшой чемоданчик со стандартным набором.

Откуда же им было знать, что к тому времени, когда они добегут до нужного места, там уже никого не будет, и только дверь в конце коридора будет открыта. Ловкач был слишком упрямым, чтобы подчиниться боли, тем более когда выход был в нескольких шагах.

Я же говорил, так просто меня не взять… я еще живой, и этого у меня не отнять!

Город был совсем иным, не таким, каким он его помнил… сколько лет прошло? Десять? Двадцать? Как будто все сто… Незнакомые здания нависали над торопливо идущим человеком так высоко, что виднелся только кусочек неба, и он досадливо поморщился. Как люди могут так жить? Живешь в коробке, и город уже сделали как эту самую коробку, даже небо и то почти застроили. Нет, его место не здесь, прочь из города… хотя пройтись бы по старой площади, вымощенной черными камнями, немного вернуться назад в былое время, а потом уже к себе.

Главная площадь почти не изменилась в отношении простора, и по бокам по-прежнему стояли невысокие дома, и по ним было видно, что они тут стоят не один десяток лет, кирпичного цвета, с белой окантовкой строгого узора. Но вот людей тут было на удивление много, одинокие, парочки, а то и целые группы туристов, сновали туда-сюда между торговых лавок, столиков и бродячих музыкантов. Фонари уже зажглись, и белые шары матово светились, разгоняя темноту, освещая редкие деревья со скамейками возле них. Уже на мостовой, старика вдруг осенило, и он вспомнил важный момент.

– Черт, я же совсем забыл…

Старик мрачно посмотрел на свои сапоги, как это не было печально, но ему придется избавиться от них, они думали, что он не в курсе, но он был не таким дураком и знал, что однажды, пока он спал, в сапоги вставили один из маячков, чтобы в случае побега найти его. Времени искать маячок не было, да и потрошить свои любимые сапоги у него бы рука не поднялась… но и просто выбросить их он тоже не мог. Решение надо было принимать быстро, старик стянул с себя сапоги и просто стоял в раздумьях, когда к нему начали подходить.

– О! Это резиновые? Класс! Это же такой раритет! С ума сойти!

– Эй, старик, почем отдаешь? – подал голос еще один подошедший, и вскоре вокруг старика собралась небольшая компания, засыпая вопросами и обсуждая невиданную вещь для этого времени – резиновые сапоги.

Деньги ему не были нужны, его больше интересовал обмен, тем более что ходить босиком непрактично, если ты в бегах. В какой-то момент в разговор вступила одна компания туристов, они были с дальнего севера и уже совершили много покупок до этого, но такого еще не видели, а натуральный обмен у них самих был в ходу, так что они быстро договорились. В итоге Ловкач уходил в чужих сапогах, с меховыми отворотами, с регулировкой – шнурками, и в потертой, но очень хорошей куртке, с теплой подкладкой, кучей карманов и капюшоном. Кроме того, хотя он долго отказывался, но ему всучили еще пару женских туфель из узорчатой парчи, сказав, что иначе им будет просто совестно за совершенный обмен. По их глазам и довольным улыбкам он понял, что, на их взгляд, он простак, который прогадал. Он же, в свою очередь, счел, что они сами простаки, но зато сапоги они явно будут ценить, а он сам получил больше, чем ожидал. Так что все разошлись крайне довольными, и теперь он мог не торопиться. Пока шел торг, он приметил маленькую группу еще одних туристов и узнал французский язык, они держались немного отдельно от всех и чем-то отличались от остальных, но его привлекло не это, а смущенная, но теплая улыбка одной из женщин. Ей было лет сорок на вид, темные волосы обрамляли миловидное лицо аккуратным каре. И когда все разошлись, она подошла поближе, отделившись от своей группы.

– Добрый вечер, месье… – Темные глаза с легким любопытством скользнули по чертам его лица и остановились на яркой голубизне глаз. – У вас был очень необычный предмет.

Интересно – женщина говорила немного тихо и делая ошибки в чужом языке, но от нее исходила доброжелательность, словно теплая волна, и Ловкач вдруг почувствовал, будто его в сердце что-то кольнуло, и это был не разряд электричества.

– Мадемуазель, – неожиданно хрипло произнес он и чуть склонился, – если бы я знал, что вам будут интересны старые сапоги, я бы доверил их вам, не задумываясь. – С едва заметной грустью старый мужчина посмотрел на нее, затем выпрямился, вернув себе аристократичную осанку.

Он и сам не заметил, как же начался их разговор, ее звали Шер, у нее был очень мелодичный и нежный голос, он влюбился в его звучание, и, кажется, ее карие глаза теплели, когда она смотрела на него. И как-то легко он разговорился, рассказав о своем побеге, о том, как жил последние годы в доме для престарелых, и как это было невыносимо… и как он любил путешествовать, и как много еще хотел бы увидеть… И какое красивое озеро было дома, и как расцветало небо на рассвете. Нет, конечно, это была не любовь, это было совсем другое, просто встретились два старых друга, которые и не знали друг о друге, вот так просто, на несколько минут, а затем ее позвали, и она, прощально улыбнувшись, вернулась в свою группу.