Владимир Поселягин - Я истребитель! Я истребляю! Страница 64

 (В. Высоцкий).

  - Вот мне показывают, что время эфира заканчивается. Знаете, может я и не прав был, что рассказал вам про все это... но если бы замолчал, то я не был бы тем Суворовым которого вы знаете. Я такой, какой я есть. Всем спасибо. До свидания.

  Задумчиво выбив пепел из трубки, Сталин убавил звук, как только после летчика Суворова взял слово диктор, после чего повернулся к Лаврентию Павловичу.

  - Вы знаете, товарищ Берия, что нужно делать!

  Молча кивнув, нарком вышел из кабинета.

  - План 'Ост' говорите? Ну-ну, - тихо пробормотал Иосиф Виссарионович.

  За полтора часа до радиопередачи заключенный номер один был доставлен на спецобъект, где опытные следователи начали заново потрошить Гейдриха. Теперь они знали, какие вопросы задавать. Через три дня полностью развернутый доклад старшего следователя лежал на столе Берии, который лично отнес его товарищу Сталину.

  - Значит, полностью подтвердилось?

  - Да, товарищ Сталин. Выявились такие интересные документы как 'О военной подсудности в районе 'Барбаросса'' от тринадцатого мая тысяча девятьсот сорок первого года и 'о комиссарах'. План 'Ост' тут выложен более развернуто, однако показания Гейдриха несколько отличаются от того что рассказывает Суворов. Майор Никифоров уже прислал опрос Суворова, тот честно признался, что почти пятьдесят процентов им лично придумано. Он решил, что для противодействия мирного населения на оккупированных территориях это хорошая идея. В остальном большая часть совпадает, так что возможно разговор с тем ван Кляйном имел место быть. К сожалению, наш человек не смог подойти достаточно близко, чтобы подслушать, да и французский язык он не знал, однако судя по мимике, разговор был довольно эмоциональным.

  - Хорошо. Что по первой информации?

  - 'Ост'? Мы уже передали все документы допроса в наш отдел пропаганды. Копии задокументированного допроса Гейдриха были отправлены всем послам союзных держав. Представители Америки и Англии присутствовали на заключительном допросе, и даже задавали ему вопросы. Как любит говорить товарищ Суворов, 'они были в шоке'.

  - Где сам сейчас товарищ Суворов?

  - Завтра вылетает в Москву. Врачи отстранили его от полетов на три недели - по нашей просьбе - и он воспользовался этим для отправки в Центр Боевой Подготовки. Причем не только сам полетел, но и взял с собой четырех летчиков из первого состава полка, они должны в течение срока отпуска читать вместе с ним лекции. Идея хорошая, и я дал разрешение.

  - Хорошо. Держите меня в курсе относительно операции 'Геноцид'. Вы ведь ответственным поставили комиссара Валикова?

  - Да, товарищ Сталин. Думаю, он справится. Типографии уже печатают листовки с рассказом товарища Суворова для сброса их на оккупированную территорию...

  Когда нарком вышел, Сталин вызвал Поскребышева.

  - Документы на награждение готовы?

  - Да, товарищ Сталин.

  - Принесите мне их на подпись... И вызовите Микояна.

  - Есть, товарищ Сталин. Еще пришли новые сводки по Керченскому фронту...

  Когда я вышел из студии, то замер, приходя в себя. М-да, все-таки выдал. Глубоко вздохнув, направился к выходу. Что было странно, в основном люди сторонились меня, стараясь не смотреть в глаза. Понятливо кивнув, я направился было дальше, как увидел у входной двери Никифорова, который ухмыляясь, смотрел на меня:

  - Арестовывать будешь? - поинтересовался я, протягивая вперед обе руки.

  - Да иди ты. Думаешь, я не знал, что ты все в прямом эфире выболтаешь? Знал, все-таки почти год вместе, изучить успел.

  - Почему же не остановил?

  - Так и будем тут говорить? Пошли, машина ждет, - остановил меня особист и распахнул дверь.

  Как только 'эмка' выскользнула из узких улочек Керчи на просторы шоссе, если можно так сказать про узкую дорогу с двусторонним движением, особист задал мне первый вопрос:

  - Что-то ты не рассказывал мне про евнухов?

  - А-а-а, ты про это. Ну, придумал, вроде ничего так получилось. Как думаешь, теперь наши бойцы при окружении пойдут в евнухи? Вот и я думаю нет. А если все что я сказал довести до...

  - Да понял я. Знаешь, почему тебя допустили до эфира?

  - Нет, но могу предположить. Дали разрешение?

  - Да. Я сразу после допроса связался с товарищем Берией, и доложил ему свои мысли с беглым анализом. Так что разрешение было получено, хотя велели предупредить, НЕ НАГЛЕЙ!..

  Семеныча хоронили в сколоченном гробу, сделанного из снарядных ящиков. Я стоял у могилы, и смотрел, как опускается зеленый ящик с моим первым наставником. Это он учил меня, как выживать в той войне. А бытовые мелочи? Именно он по просьбе Никифорова наставлял меня в мелочах, чтобы я не прокололся на незнании.

  - У него семья была? - поинтересовался стоявший рядом Степка.

  - Да. Жена, сын и две дочери. Фотографии показывал. Он их с началом войны к матери отправил, это где-то в Подмосковье. Успели с первыми эшелонами вырваться, письма слали. Попробую отпуск получить, хочу навестить их.

  - Понятно. Я его почти не знал, но хороший был человек, надежный.

  - Да...

  В похоронах учувствовал весь полк. Хоронили не только старшину Морозова. От ран умер один из пилотов летавших на 'таирах'. Из ста сорока трех, которые утром восьмого мая вылетели на штурмовку и прикрытие не вернулись одиннадцать. Если бы не тот бедлам что мы устроили в эфире, потери были бы гораздо больше, но план составленные общими размышлениями был удачен, что и было проверенно в деле.

  Самое забавное, что против нашей недавно сформированной третьей воздушной армии, в которую временно входил и наш полк, имел на вооружение всего четыреста восемьдесят девять самолетов против немецкого корпуса, имевшего на вооружение, по последним сведеньям, двукратный перевес.

  Мы уже знали потери немцев. Сегодня утром был сбит гауптман из восьмого штафеля второй эскадры. Они потеряли шестьдесят три самолета в воздушных боях, около восьмидесяти на аэродроме, и почти четыреста человек летного состава. Аэродром на который был совершен налет, был довольно крупный и вмещал в себя большую часть авиационных частей Люфтваффе. Повезло с этим гауптманом в том, что его старший брат служил в штабе Манштейна и знал точные, которые подали командующему, и заретушированные сведенья, что отправили в Берлин.

  - Скажешь что-нибудь? - поинтересовался комполка.

  - Да.

  Речь я особо не готовил, просто не было времени. Когда мы приехали в часть, где собрался почти весь полк, без дежурного звена конечно, то ждали только нас. Парни молодцы, до темноты успели все сделать.

  - Знаете. Тяжело говорить, скорбь переполняет душу. Я хорошо знал и Толю Огниева, и Виктора Семеновича Морозова...

  В моем голосе преобладала горечь потери. Я не говорил высокопарных фраз, просто, то что лежало на душе, напоследок пробормотав:

  - Ваши руки усталости не знали.  Ваши уста никогда не унывали.  Вы шли по жизни труд любя.  Пусть будет пухом Вам земля.

  - Спите парни спокойно, мы закончим то, что вы начали.

  Вздохнув, тряхнул головой вращаясь в реальность. Присев, взял комок холодной земли и первый бросил на крышку гроба комок земли. Не знаю, делают ли так сейчас, раньше не замечал, но сейчас парни последовали моему примеру.

  После похорон, были импровизированные поминки. Два стакана водки в центре стола были накрыты ржаным хлебом.

  - Сев, а что с козлом делать? Парни не хотят его отдавать, решили оставить в полку, - присев рядом со мной поинтересовался комиссар. Я сидел на лавочке возле землянки и смотрел на ночное небо. Вообще-то сейчас я должен был находится в госпитале для полного обследования, но стемнело быстро и меня оставили под присмотром нашего полкового врача в части, решив отправить утром.

  - Козел? Ах, да мы же козла взяли... А зачем он нам? Талисманом что ли?

  - Да, летчикам больно уж понравился его нрав. Драчуном прозвали, он только поварих боднуть не успел, остальных всех, наша скотина, боевая.

   - Да я ему козочек пообещал...

  - Думаешь, он понял?

  - Бодаться сразу перестал, значит, понял, - ответил я, пожимая плечами, - я не против, пусть остается, но в госпиталь его возите.

  Утром часам к девяти, когда я в легкой шинели стоял у землянки, рядом с которой прогревалась машина, к нам подъехала легковушка Никифорова. Скрипнув тормозами, она остановилась у старой 'эмки' еще довоенного выпуска.

  - Что-то случилось, товарищ майор? - поинтересовался один из дежурных летчиков. Буквально десять минут назад весь полк был поднят в небо и отправлен к переднему краю. Что-то там случилось.

  - Не знаю.

  Дверь открылась, и из машины вышел Никифоров. Майор Никифоров.

  - Поздравляю, товарищ майор госбезопасности с присвоением вам очередного звания, - поздравил я особиста, мельком глянув на петлицу с одним ромбом.