На исходе лета - Уильям Хорвуд Страница 64

В тот день Маррам, наблюдавший за подземным переходом из укрытия, понял, что теперь дела обстоят совсем по-иному.

Когда Соррел приблизился к подземному переходу, навстречу ему выступили два новых гвардейца, которых никогда здесь не видели, а третий крот, молодой, худощавый и неприятный, наблюдал за ними холодным взглядом, стоя в тени бетонных стоек дороги ревущих сов.

— Имя и происхождение? — спросил более крупный из гвардейцев.

К несчастью, в тот день приманкой служил Соррел, а не Тизл,— она бы лучше справилась с этим делом. Если бы Соррел засмеялся, прикинулся дурачком или просто промолчал, все бы обошлось. Но в тот день Соррел то ли устал, то ли плохо себя чувствовал, — в самом деле, кожа у него на голове была мертвенного цвета и он тяжело хромал на больную ногу. К ужасу Маррама, он воинственно ответил:

— А какое происхождение у тебя, крот? Самое низкое. А как твое имя? Подонок.

Даже после этого гвардеец, привыкший к странным выходкам этих безумных изгоев, мог бы проигнорировать вспышку Соррела, приписав ее старческой раздражительности. Однако новый гвардеец, к которому были обращены слова старого крота, оскорбился и рассвирепел. И все же даже он, возможно, предпочел бы ничего не предпринимать, чтобы избежать контактов с заразным кротом. Но тут молодой крот, укрывавшийся в тени, быстро кивнул, приказывая взять Соррела.

Гвардеец приблизился к Соррелу и, нависнув над ним, схватил когтями за рыльце.

— Я правильно расслышал то, что ты сказал, или то была шутка ветра? — угрожающе произнес гвардеец, прищурившись.

— Ты верно расслышал, подонок,— ответил Соррел, с трудом поизнося слова, так как ему мешали когти гвардейца, вонзившиеся в подбородок. — Такие ублюдки, как ты, убили мою родню в Файфилде.

При этих словах второй гвардеец тоже подошел к Соррелу, без всякого предупреждения несколько раз стукнул его и оцарапал бок. Старый крот, окровавленный и задыхающийся, повалился на землю. Тогда оба гвардейца поволокли его, почти бесчувственного, к кроту, наблюдавшему за ними.

Храбрый Маррам подполз поближе, чтобы лучше слышать и видеть и при первой же возможности вмешаться.

Когда третий крот приблизился к едва дышавшему Соррелу и его осветили солнечные лучи, Маррам определил по властному виду и холодному взгляду умных глаз, что это сидим, причем совсем новый, никогда прежде не появлявшийся возле подземного перехода.

Со все возрастающим беспокойством Маррам наблюдал из оврага, расположенного параллельно дороге ревущих сов, как сидим кружит возле Соррела, с отвращением поглядывая на него и поджидая, когда тот придет в себя.

— Твое имя? — спросил сидим, когда Соррел открыл глаза. Затем, не дожидаясь ответа, он вонзил коготь в ухо Соррела и поворачивал до тех пор, пока старый крот не вскрикнул.

— Это чтобы ты лучше слышал... Так как твое имя?

— Соррел,— захныкал тот, и глаза у него расширились от страха при виде когтя, застывшего на волоске от его носа. Соррел больше ничего не изображал.

Затем сидим произнес слова, от которых Маррам похолодел, исполненный мрачных предчувствий.

— Соррел, — сказал сидим с фальшивым участием, — сторонники Камня упорно стремятся сюда, пытаясь войти в вашу систему. Ты знаешь крота, которого они ищут? А? — Теперь его когти касались носа Соррела, а два гвардейца тоже придерживали Соррела когтями, чтобы он не вырвался и не набросился на сидима. Правда, старик был настолько немощен, что эти меры были нелепыми и свидетельствовали скорее о бессмысленной жестокости. Внезапно сидим отработанным жестом вонзил когти в нос Соррела, и старый крот снова вскрикнул.

Хотя Маррам был близок к тому, чтобы вмешаться, он помедлил с минуту, чтобы посмотреть, не выложит ли сидим еще какие-нибудь ценные сведения.

— Да, Соррел, — продолжал тот, — они думают, что в Данктонской системе есть крот по имени Крот Камня. Ну как? Это правда?

Маррам, слишком хорошо знавший, как умеют пытать сидимы, не сомневающийся, что они быстро вырвут у бедного Соррела признание, которое выдаст присутствие Бичена, продемонстрировал теперь свое мужество и находчивость.

Вместо того чтобы бездумно броситься на выручку Соррелу, он быстро пробежал по оврагу, удаляясь от подземного перехода к Лугам. Затем выбрался из оврага и снова повернул в сторону перехода, сделав вид, что оказался здесь случайно. Маррам шел медленно, прихрамывая, чтобы выглядеть безобиднее. Только когда он почти поравнялся с тремя последователями Слова, занятыми Соррелом, те услышали его шаги.

Более крупный из кротов резко обернулся, но, даже когда он выступил вперед, Маррам очень быстро проскользнул мимо него, продолжая хромать, и очутился в подземном переходе, словно собирался убежать из системы. На самом деле он хотел удостовериться, что поблизости нет других гвардейцев, которые могли бы оказать помощь тем троим. К счастью, там никого не было, и Маррам мог приступить к выполнению своего плана.

Как раз в тот момент, когда гвардеец окликнул его, а двое других перестали пытать Соррела, Маррам внезапно повернул к ним и, все еще притворно хромая, пошел прямо на гвардейца, словно не расслышав его слова.

В последний раз Маррам дрался очень давно, и после ухода из Шибода у него не возникало такого желания. Теперь он был таким же миролюбивым, как Триффан. Он знал, что три последователя Слова моложе и сильнее его и Соррела можно спасти только хитростью. Не забыл Маррам и о силе внезапного натиска.

Точно рассчитав момент, Маррам вдруг ринулся вперед и, как будто случайно, пребольно цапнул более крупного из гвардейцев за нос. При этом он еще и споткнулся, и его левая лапа нанесла сидиму удар, от которого тот отлетел к бетонной стене и, сильно стукнувшись головой, рухнул на землю.

Улучив момент в этой неразберихе, им же созданной, Маррам подхватил Соррела под плечо и, приподняв, подтолкнул в сторону склонов Данктона, затем повернулся ко второму гвардейцу, который в изумлении смотрел на него, и с извиняющейся улыбкой произнес:

— Я не хотел ничего дурного, и он тоже. Ничего дурного... — И Маррам поспешно попятился назад.

Первый гвардеец катался от боли, слезы выступили у него на глазах, а эхо в мокром подземном переходе вторило сердитым выкрикам. Сидим был в полном отупении и никак не мог понять, что с ним приключилось.

Итак, теперь только один гвардеец преследовал Маррама. Тот вдруг перестал хромать и, выпрямившись во весь рост, повернулся к гвардейцу, который резко остановился.

— Он