Андрей Валентинов - Ты, уставший ненавидеть Страница 65

– Интересно, за кого вы меня принимаете? – Юрий попытался улыбнуться, но лишь скривился:

губа, похоже, разбита.

– Вас? За умного человека. За очень умного человека. Вы прекрасно понимаете, что все имеет свою цену. И ждете, пока я эту цену увеличу.

– Денег подкинете? – Кажется, голос наконец-то стал звучать нормально.

– Денег? – Из-под капюшона донесся смех. – Нет, не подкину. Но цену, так и быть, предложу более высокую. Лучше бы вы согласились сейчас, Юрий Петрович. Может, все же не будем тянуть? Ведь все равно придется договариваться.

Что у них там еще? Пообещают новый приговор?

– Ну как хотите. Итак, о новой цене. Но для начала – взгляните!

Странная короткопалая рука извлекла из-под плаща что-то небольшое, прямоугольное. Книга? Да, кажется, книга…

– Я вам придвину свет. Разглядывайте, не спешите…

Орловский осторожно взял в руки картонный переплет. Чем это они хотят его удивить? Фамилия автора была незнакома. Париж, 1937 – свежая… Ну, что пишут эмигранты?..

Он небрежно раскрыл томик где-то посередине, глаза пробежали по строчкам и тут пальцы дрогнули. Все еще не веря, он открыл первую страницу. Да, так и есть… Все-таки книга вышла! Его книга! А ведь он даже не верил, что когда-нибудь подержит ее в руках.

– Смотрите, смотрите, – подбодрил тот, кто называл себя Ивановым. – Я лично читал – не отрывался…

Фамилия была другой. Как они и договаривались, другим было и название. На титульном листе большими красными буквами было выведено: «Обретенный ад» и чуть ниже: «СССР в тридцатые…» Чужое название показалось безвкусным и претенциозным. Наверно, там, в Париже, постарались издать поэффектнее, дабы привлечь внимание. И зря: получилось слишком вызывающе. Он ведь писал не агитку. Правильнее всего работу назвать: «Внутренняя политика СССР в первой половине 30-х годов». Конечно, такое наукообразие могло вызвать усмешку – если в подобной книге могло быть хоть что-то смешное…

Главы. Первая, написанная по материалам Флавия, о том, что происходило в деревне в начале 30-х. Друг Терапевта сумел каким-то неведомым образом достать уникальную статистику. Одно дело – мемуары, другое – таблицы, сводные данные по областям, ориентировочные цифры по всему Союзу…

Глава о голоде 33-го… Украина, Северный Кавказ, Казахстан. Тут помогли какие-то неведомые знакомые Терапевта. Юрий вначале не верил тому, что приходилось читать, но бумаги – подлинники, с грифами «Секретно» – не вызывали никаких сомнений. Интересно, как не сошли с ума те, кто это подсчитывал? На Украине – каждый пятый, в Казахстане – каждый третий…

Следующая глава. Он написал ее первой и очень гордился, поскольку материал добыл лично. Помог старый знакомый отца, служивший при большевиках в наркомате водного транспорта. Так родилась глава о Беломорканале, а вместе с нею – и замысел книги. Этот знакомый умер два года назад – он уже не в их власти… И вновь (помнится, Юрий отстаивал именно такой прием в разговорах с Терапевтом) минимум эмоций – факты, доказательства, цифры… И жуткий вывод: экономически Беломорканал нерентабелен. Он практически бесполезен даже для обороны! Тогда зачем? Орловский не стал писать об этом – пусть думают…

И дальше. О депортации корейцев, о высылке «бывших» из Ленинграда, короткая глава о лагерях (слишком мало было данных, даже Марк не смог помочь). Вероятно, об «истребительно-трудовых» придется писать кому-то другому… Зато хватало данных о положении ссыльных, материалы достал сам Терапевт…

Юрий продолжал быстро перелистывать страницы. Главу о подготовке процесса Зиновьева и Каменева они решили издать отдельной статьей, несмотря на отчаянный риск. И вот теперь она на месте, в книге, предпоследняя. И наконец, самая свежая, написанная совсем недавно. Тут уж сотворил чудо Флавий, добыв засекреченные данные последней переписи населения. Двадцать лет советской власти:

читайте, думайте, сравнивайте… Усатый приказал аннулировать результаты этой «юбилейной» переписи-и теперь цифры становились уникальными…

Заключения, общих выводов, резюме – ничего подобного в книге не было. К чему? Имеющий глаза да увидит…

Что ж, несколько лет жизни лежали перед ним, аккуратно переплетенные в твердую обложку. Вероятно, последних лет жизни Юрия Орловского. О подобном исходе они говорили с Терапевтом еще в самом начале. Его старший друг считал, что рисковать все же не стоит. «Но они, там, за проволокой, должны знать!» – горячился Юрий. «Кому надо – давно знает», – губы Терапевта кривились грустной улыбкой. «Тогда… тогда они не смогут больше скрывать!» – «Смогут, Юра, смогут…» Он закрыл книгу, подержал ее еще миг в руке и отдал обратно. Итак, получилось. Выходит, Терапевт не зря назвал его Орфеем! Он все-таки спустился в ад, который сам же и описал. Но если этот, в капюшоне, принес книгу сюда – значит? Значит – что?

– Вы, наверно, удивлены? – Из темноты вновь послышался смешок. – У вас была превосходная конспирация, но мы сумели найти автора за неделю. И вновь-таки сами виноваты, Юрий Петрович. Вы не особо скрывали свой стиль. И когда писали книгу – и когда писали заметки о дхарской истории…

Черт! Вот это надо было предусмотреть, надо было просто быть чуть осторожнее! Дорвался до бумаги, обрадовался…

– Я с удовольствием прочитал ваш опус о дхарах. У вас очень острое перо и прекрасная логика. А через два дня в руки попало это издание. И знаете, мне сразу показалось, что ваши заметки – просто еще одна глава, которую вы почему-то не поместили в книгу…

А ведь это правда. Он хотел написать о дхарах, но Терапевт был резко против. Найти Юрия в этом случае было слишком легко…

– Вначале не поверил – отдал экспертам. Они взяли все ваши статьи, вашу рукопись… В общем, мнение однозначное. Что ж, рад приветствовать автора. Книга явно удалась.

В голосе не было ни сарказма, ни злорадства. Иванов говорил по-прежнему доброжелательно, словно действительно поздравлял с творческой удачей.

– Конечно, мы скупили почти весь тираж. Возможность перевода на французский и английский блокирована. Но, в общем, своего вы добились шум будет изрядный. Радуйтесь…

Юрий еле заметно пожал плечами. Разве он писал для того, чтобы порадоваться успеху у читателей? Вначале он и сам не хотел браться за такое, было слишком страшно – и не за себя. Ужасно работать с такими материалами, ведь это не выдумка очередного выжившего из ума Кампанеллы, это правда, подлинная история страны, когда-то бывшей его Родиной. Но он решился! Слишком глухим было молчание всего мира, слишком громкими ~ славословия купленных или одураченных – от Барбюса до Шоу и Фейхтвангера. «Мой голос тих», – процитировал как-то ему Терапевт, кажется, из раннего Надсона. Его, Юрия, голос был негромок, но, может, все-таки услышат, поймут…

– Итак, новая цена, Юрий Петрович… Если вы согласитесь на сотрудничество, я сделаю вид, что эксперты ошиблись. Мы будем искать автора, но, увы, не найдем, как и его сообщников. Даже если я узнаю кого-нибудь, кто вам помогал, то лишь шепну ему на ушко, чтоб он больше подобным не занимался. Это – если вы согласны…

Дальнейшее Юрий уже знал. Теперь, когда эти гады вышли на автора, найти остальных будет не так трудно. Иванов, похоже, понял его мысли.

– Вы уже, вероятно, догадались. Мы вас спросим – и вы назовете не только «мэви-идхэ», но и всех ваших сообщников. Молчать вы не будете, поверьте! Это не угроза – это реальность. Все вы будете расстреляны, как упорные и убежденные враги Советской власти. Все – включая вашу знакомую. Она должна была что-то знать – и она, конечно, знала. Все! Больше говорить не о чем. Я вас слушаю, Юрий Петрович…

Орловский заставил себя на мгновение забыть обо всем – даже о Нике. Сейчас важным было одно, единственное – потянуть время. Нужен тайм-аут:

день, хотя бы полдня…

– Я… я ничего не соображаю… – Юрий поморщился и постарался застонать как можно естественнее. – Голова… кружится… Что вы мне кололи? Мне нужно… на воздух…

– Сочувствую, Юрий Петрович. – И вновь голос человека в плаще с капюшоном казался искренним, будто он и вправду сожалел о случившемся. – Мы держали вас в бессознательном состоянии довольно долго: требовалось кое-что проверить и подготовить. Иначе нельзя – вы ведь теперь у нас государственная опасность № 11 Вы ведь, Юрий Петрович, можете ненароком пол-Союза сжечь… Здесь, правда, мы вас заблокировали, так что за пределы камеры вам не выбраться…

И этот тоже! Волков предлагал сжечь весь Союз, этот – половину. Почему они уверены, что он готов на такое? Не потому ли, что на его месте поступили бы именно так? Но если он опасен…

– Слушайте, Агасфер, а вы лжете! Если я расскажу, что знаю, вы не отправите меня назад в камеру. Ведь я по-прежнему буду помнить заклинание!

– Откуда про Агасфера узнали? От Волкова? Ай-яй-яй… Нет, я не лгу. Когда вы назовете «мэви-идхэ», я вам объясню, как его забыть, не потеряв памяти. Но не будем отходить от главного…