Без вести пропавший. Попаданец во времена Великой Отечественной войны - Юрий Григорьевич Корчевский Страница 65

Михаил не ел уже сутки, а нагрузка физическая большая, и кушать хотелось сильно. Но терпи, разведчик, такова твоя планида! Старался не думать про еду, упорно шагал к цели.

В темноте едва речку не пропустил, шел некоторое время параллельно ей. Река шла через немецкие позиции в сторону советских. Михаил опасался – не встал бы на ней лед. Если тонкий, хрустеть будет. А толстого быть не должно, еще не было крепких морозов. Ой как не хотелось лезть в ледяную воду! Сначала обожгло холодом, потом стерпелся. Льда на поверхности еще не было, лишь тонкая пленка. Быстро стали коченеть ноги. Сытый человек и переохлаждение переносит легче, а тут… Но выбора нет.

Быстро идти нельзя, будет слышно журчание воды. Да и не получится, дно илистое, вязкое. К тому же одну руку с зажатой командирской сумкой приходилось над головой держать. Если вода зальет пакет с документами, пропали труды разведчиков. Тогда все их жертвы окажутся напрасными. Михаил этого не мог допустить, это как предать память о бойцах группы. Местами вода доходила до пояса. Он шел близко к берегу, наверняка по центру глубже. Сориентироваться невозможно, не за что глазу уцепиться. На берегу камыш засохший, при каждом дуновении ветра шуршит. За ним берега не видно.

С левой стороны ива с голыми ветками. И ни огонька, ни движения. Сколько еще идти? Где он? Уже продрог изрядно. И вдруг оклик с правого берега:

– Стой! Кто тут?

Обращение не уставное, но по-русски.

– Свой! Разведка!

– Ходи на голос.

Действительно свой или немецкая обманка, на которую гитлеровцы большие мастера?.. Но выбор невелик, мягко говоря.

Выбрался Михаил на берег. С мокрой одежды вода ручьем течет, почти сразу озноб стал бить, зубы стучат. К нему боец с трехлинейкой подошел, забрал автомат. Вошел в положение, дал фляжку.

– Глотни, только немного, глотка три. Не водка, самогон.

Михаил глотнул, закашлялся. Самогон крепкий, ядреный, и сивушный запах в нос бьет. Зато показалось, что немного теплее стало.

– Иди вперед и не дергайся.

Часовой завел Михаила в землянку. Буржуйка, сделанная из бочки, горит, от нее тепло. Чудо!.. Часовой лейтенанта разбудил.

– С той стороны пришел, форма на нем не нашенская. Похоже – из разведки, по-русски чисто чешет.

– Как ночь – так разведка. То полковая, то дивизионная. Ты откуда, боец?

– Армейская, из разведотдела.

– Сейчас телефонирую. Садись к печке, грейся. Есть хочешь? Марьянов, скажи старшине, пусть чего-нибудь сообразит пожевать. А сам на пост.

– Есть.

Далеко за полдень смог Михаил попасть в разведотдел штаба фронта в сопровождении двух конвоиров. Как только командиры разведотдела увидели Михаила, конвой отпустили.

– Наш это человек, вам спасибо за службу.

Первым делом руководство стало изучать документы в секретном пакете. Оказалось, изменения в план операции «Тайфун» по захвату Москвы, в которую входила операция «Вотан». Правда, после пленения майора прошло уже двое с лишним суток, и немцы наверняка предпринимали меры, хотя делалось в начале войны это не всегда. Логика простая: даже если русские узнают, что смогут предпринять?.. У них нехватка всего: пехоты, танков, авиации, опыта. Но по ходу войны Красная армия училась воевать – как рядовые бойцы, так и командиры и генералы. С началом войны выявились множественные недостатки в Красной армии. И отсталость ее в структуре.

Пока руководство отдела изучало документы, другие командиры допрашивали Михаила о ходе операции буквально поминутно: кто что делал, как ушли, причины гибели группы. Вопросы задавали сразу двое, не раз переспрашивали, уточняли. Потом приказали все подробно записать. С одной стороны, разбор действий нужен, чтобы избежать ошибок впоследствии. А с другой – чувствовалось недоверие, подозрительность. Если группа погибла в авиакатастрофе, то как ты уцелел? Или тебя не было в самолете, а ты был перевербован немцами? Если так, то и секретный пакет – подделка, немецкие планы липовые. Момент важный, ибо предстояла перегруппировка войск на направлении главных ударов. Не усиление резервами, их не было, как и боевой техники. Единственное, что начала поставлять промышленность осенью сорок первого года, так это противотанковые ружья. Их пули могли пробить броню вражеских танков на дистанции 200–250 метров. Ружья давали пехоте уверенность, уменьшалась танкобоязнь, ранее приводившая к панике.

Михаила под замок не сажали, но он все время чувствовал над собой надзор и не оставался один, рядом всегда был кто-то из младшего командного состава. Зато после допросов отоспался и не пропускал приемов пищи. Из каждой ситуации надо получать пользу! Пройдет небольшое время, разведотдел проверит сведения, в подлинности которых Михаил не сомневался, и его снова вернут в строй. А пока надо отдыхать, набираться сил.

Примерно так и вышло. Сначала от авиаразведчиков были получены фотоснимки катастрофы в районе, который указал Михаил. Затем встречу подтвердили по рации трое разведчиков, которых он встретил на опушке леса. Потом подтвердились дислокации полков и дивизий, отмеченные в пакете майора. Проверку Михаил прошел вчистую. А еще через неделю ему было присвоено звание старшего сержанта и вручена первая награда – медаль «За отвагу».

Среди бойцов медаль пользовалась заслуженным уважением, в начальный период войны ее вручали редко, за реальные боевые заслуги, а не за выслугу лет. В отделении такую награду Прилучный получил первым. Верховный главнокомандующий считал – пока армия отступает, оставляя города, наград бойцы и командиры недостойны, плохо воюют. Хотя на самом деле многие батальоны, полки, эскадроны и эскадрильи сражались отважно и урон врагу наносили значительный. И это их ратным трудом был обескровлен вермахт и не сдана столица.

Михаила отправили в медсанбат для лечения. Вынужденное нахождение в ледяной воде не прошло даром. Начал покашливать. Такого разведчика посылать через линию фронта невозможно, погубит себя и группу, если закашляет на нейтралке, недалеко от немецких траншей. Уколы делали, пичкали таблетками. Большинство находящихся на лечении имели ранения и контузии, и Михаилу было совестно занимать койку с кашлем, поскольку с началом холодов в пехоте кашляли многие. В медсанбате Прилучный пробыл недолго, неделю. И голос наладился, не хрипел, и кашель пропал.

Но, видимо, начальство решило еще дать Михаилу дни для восстановления. В разведотдел прибыли новички. И Прилучному доверили проверить их способности и подучить. Новички они только в разведотделе крупного ранга, а так имеют реальный опыт в полковой и дивизионной разведке, причем отличились по службе.