Фрыц Айзенштайн - АТЫН Страница 66

В этом месте народ зашумел от возмущения. Беременная женщина неприкосновенна, а тут такое святотатство! Я продолжил:

— Потекла кровь по алтарю. Раскрылся камень, и вышло из него чудище обло, озорно и лаей! Пасть его, как пещера, с зубами на триста рядов, глаза его – как блюдо для плова, а вместо руки и ног – змеи скользкие. Упали наземь убийцы и возопили: "О, Ктулху! Мы в жертву тебе принесли беременную женщину!" И взял в руки Ктулху серп острый и молот тяжелый и сделал знак из бронзы. Вырвал желтый язык из третьей своей пасти, повесил это на шею убийцам и сказал громким голосом, таким голосом, что содрогнулись скалы: "Хвалю вас, о верные слуги мои, и даю вам знак, чтобы вы отличали друг друга от остальных людей! Кто поклоняется мне, будет счастлив вечно!" Вытянулись змеи из тела Ктулху, приникли к головам убийц беременных женщин, и выпили у них весь мозг! Засветились счастьем лица этих нелюдей и пошли они из пещеры, а Ктулху скрылся в чёрном-пречёрном камне.

Подошел пацан, из агентуры, дёрнул меня за рукав.

— Магеллан, там, за углом тебя ждут шесть человек. Бить будут.

— Хорошо, сынок, беги на подворье Улахан Тойона, найдёшь там Талгата, пусть он пришлет пятерых бойцов. Держи таньга, — и я продолжил рассказ.

— Выбежал Нюргуун-боотур из пещеры, сел на своего верного коня. И воскликнул он: "Не пропущу в степь убийц беременных женщин, которые поклоняются Ктулху, и носят на груди знаки со звездой, серпом и молотом! Отомщу за поруганную честь наших родов!" И бились они тридцать дней и тридцать ночей, и убил Нюргуун-боотур прислужников Ктулху. Слез он с коня, раздробил черепа врагов своих. Но не знал великий воин коварства темных сил, выскочили змеи их разбитых черепов и укусили его в самое сердце. Окаменел Нюргуун-боотур и стоит теперь камень в далёкой степи, ждет когда верные сыны степи убьют всех почитателей Ктулху, которые носят дьявольские знаки! Так давайте же выпьем за то, чтобы Меч возмездия был поднят над головой прислужников Тёмных сил, которые носят знаки Ктулху – звезду, серп и молот! — закончил и свою речь тостом и выпил. А то в глотке пересохло от таких длинных речей.

В харчевне наступила тишина. Народ переваривал первый креатив нового для степи жанра – ужастика. Акын очнулся и спросил, может ли он рассказывать другим новые сказки?

— Да, — ответил я ему, — не только можешь. Теперь это твой гражданский долг. Вот тебе три таньга, и пой новые песни. Тебя ждёт слава!

— Люди! Будьте бдительны! Они среди нас! — заканчивал я свою программу, — Они коварны и очень похожи на людей!

Народ зашумел, осуждая новости, а мне пора идти баиньки – ну улице уже темнело. Я кивнул своему эскорту, и мы двинули на базу. За углом нас действительно ждали. Молча накинулись с целью нанести тяжкие телесные, а возможно и просто убить, но просчитались хулиганы. Их повязали не просто быстро, а очень быстро, и поволокли на правёж. Возле дома Тойона мы сдали неудачливых киллеров Бэргэну со специалистами. Они забрали, поволокли куда-то. В застенки НКВД, наверное.

Я приплелся в свои апартаменты и прилёг отдохнуть. Какой насыщенный день, и, главное, сделан первый вброс. Новостей мало и любой человек, способный складно рассказывать небылицы, пользуется популярностью. Тем же и обусловлена неприкасаемость акынов и музыкантов. Сенсорный голод. И я его удовлетворю. Уже завтра утром человек двадцать-двадцать пять уедут по своим домам, а там расскажут эту историю другим.

С утра я продолжил свои игрища. Выпив натощак кофия, двинул на базар. Пора сделать парочку вещей. Прошелся по рядам. Во-первых я навестил ювелира, ознакомился с достижениями, заказал латунные значки в виде меча: десять с белой эмалью, пять с синей и два с красной. Неплохо бы мне еще сделать бунчук своему роду, чтоб всё как у людей. В деле символики и атрибутики я решил применить самые последние достижения креативной мысли. А никто не достиг в этом совершенства, как римляне, а потом их наработки были творчески освоены национал-социалистами. Я поплёлся в квартал мастеров. Кто помнит, крылышки на шевронах циники называли "курицами" или "воронами", так я решил произвести инверсию. Моя ворона станет орлом с вороньей головой. В лапах она должна держать венок из дубовых ветвей с мечами. Пришлось пресечь пожелания мастера украсить скульптуру позолоченными барочными финтифлюшками. Строгость линий и чёткость форм, узнаваемость образа и мрачный символизм. Вот основные тезисы моего проекта. Цветовая гамма должна быть красно-сине-золотой с траурной каймой. Помпезное, обшитое бахромой полотнище штандарта с золотыми кистями. Настало время заявить о себе, если не делами, то бунчуком. Я не строил иллюзий по поводу того, что эти символы для остальных родов, претендующих на первенство в степи, станут как красная тряпка для быка. Хозяин мастерской суетился предо мной, чуя неслыханные дивиденды, но дизайнер проекта мне показался немного не от мира сего. Такой, весь витающий в образах, вьюнош со взором горящим.

Я вернулся в усадьбу Тыгына, надо было бы скоординировать свои действия с начальником гестапо. Я подошел к двери апартаментов, где квартировал Бэргэн. За ней раздавались хлопки, стоны и тяжелое дыхание. Хмм, что-то это мне напоминает. Не хватало только криков "О! Е! Фантастишь!" Раздался последний вопль, потом зверское рычание. Минут через пятнадцать дверь распахнулась и из неё вывалилась Хара Кыыс, обвела окрестности невидящими глазами и уползла, опираясь на стенки и придерживая сползающие штаны. Я зашел. Бэргэн, в распахнутом халате, вешал на стенку камчу. Очень, однако, своеобразная утренняя гимнастика.

Я просветил Бэргэна насчёт своих действий, и предложил объявить награду любому, кто принесет бляху с серпом и молотом, а ещё лучше – привезёт самого владельца. Тому надо выдавать денег и значок в виде Меча Возмездия. Соответственно первой, второй и третьей степени. О создании призового фонда и наград надо объявлять ежедневно утром в обед и вечером в местах скопления народа. Так же восхвалять тех людей, которые получат приз. Всех соискателей с пристрастием допрашивать, где, когда и при каких условиях он добыл бляху. Никто же не говорит, что награды должны доставаться легко, можно и пострадать немного.

Потом поговорили про вчерашнее. Конечно же, мои недоброжелатели оказались не совсем дураки. Бить меня подрядились какие-то бичи. Их уже отправили на заработки в каменоломни. У Талгата не сложилось ничего, на участок вдовы никто не пришел. Ну и ладно. Сегодня у нас мероприятие по массовому отлову смутьянов на рынке и караван-сарае, начались приготовления, люди уже выходят на свои позиции.

Тут меня вызвали к воротам. Ко мне пришли мои юные друзья. Взахлёб начали рассказывать, как они, рискуя жизнями, проследили за всеми фигурантами. Свора пацанвы выросла вдвое. М-дя, что ж я с ними буду делать. Пришлось снова беспокоить Бэргэна с известиями о том, что мои поднадзорные бегали по городу, из одного дома в другой. Пусть ходит, их ищет. Попросил его, чтобы до моего прихода всех не умучили, я хотел послушать пленников. "Я за вас свою работу делать не буду", так примерно я рассуждаю, в лучших традициях. Я здесь не для того, чтобы в засадах сидеть и шашкой махать, у меня работа тонкая, интеллектуальная.

Пацанам пришлось дать таньга за смелость и находчивость. А тут служка меня позвал к Тыгыну, решать вопросы. Во-первых, он мне объявил, что город полон негативной энергии, а ему доктор прописал лечение на водах, возле родных аласов. Бэргэн прибыл, теперь он будет заниматься коммунарами, бомжами, наркоманами и алкоголиками. Городскую стражу передают в его распоряжение. Мне Тыгын предложил домик вдовы Нуолана. Старушка преставилась вчера вечером, наследников нет, так что я могу похоронить её и вселяться. Дом бывшего казначея мне не дал. Сказал, что сильный род, много наследников, будут ещё рядиться, кому он достанется. Хотя, на мой непросвещенный взгляд, при конфискации за злодеяния, подлог и растрату, родственники идут лесом. Про то, что я рылом не вышел, Тыгын деликатно промолчал. Ну и ладно. Не сильно-то и хотелось. Я их того домика конфетку сделаю, а то что он мне хороший дом пожалел – еще припомню. Я не злопамятный.

Пошел сразу, в долгий ящик не откладывая, принимать наследство. Но не просто так. Пришлось Ильяса соблазнить неведомым подарком, щедрым угощением и бузой до полного довольствия. Повёлся он на посулы, объяснил мне, что выморочное имущество моё теперь по факту дарения и не нужны никакие бюрократические процедуры. Я попросил его поехать со мной, чтобы он помог организовать все дела по освобождению территории от остатков прежних хозяев. Во дворе я пнул конюха, велел коня мне подать, что как положено. Теперь я настоящий горожанин, у меня недвижимость. Красиво жить не запретишь.

Дом с участком я уже видел, а теперь надо все внимательно осмотреть и принять решение, что выкинуть, что оставить. Повторяется история с деревенским домом. Хотя в городе достаточно посмотреть один участок, а по остальным можно ходить с закрытыми глазами. У всех всё одинаково и освящено традициями. Передний двор, задний двор, дом, сад с беседками или павильоном, конюшня и всё такое. Слуги прежних хозяев встречали нас у ворот, скорбно ждали своей участи – дед и бабка. Я объявил им, что все остаются на местах, пусть подходят ко мне по порядку, представляются, а я объясню, что к чему. И мне объяснят, что здесь что. Ильяс сказал, что управляющий, он же мажордом, он же хранитель амбаров – человек уважаемый в своих кругах. Хотя я не верю, что завхозы не приворовывают. Позже разберёмся. Они занялись похоронами старушки, а я пошел смотреть на свои владения. И что там смотреть? Владения, как владения. Но меня заинтересовали кустарники с яркими красными ягодами, я видел их во многих дворах. Подошел поближе и вспомнил. Сорвал пару ягод, размял в руках. Ну, конечно же, нет сомнений, это он. Кофе. Теперь еще табак найти, и можно никуда не спешить.