Дочь Революции (СИ) - Карнов Тихон Страница 7

Затем девушки напряжённо посмотрели на самодельную сцену, собранную из покрышек и подгнивших досок. Стоящие по бокам колонки то и дело сипели, пищали. Едва ли кого смущало качество звука: голос с высоты и без того звучал громко:

— Парад унёс тысячи жизней! Сначала отнял у нас историю, а теперь — свободу! Помните, как нам гарантировали независимость за вступление в Тризонию? Помните, как все боялись доносов за соблюдение традиций? Как по улицам летали «Вороны»? — со сцены вещала Аврора Майнью, и её красные волосы флагом реяли над землёй.

— Да, об этом я и говорила, — меж тем устало вздохнула Агния. — Похоже, неделя в инсектарии её ничему не научила.

— Слушай, а разве Монтгомери настолько плох? Он же по факту запрещает только публичное восхваление деми, а дома… — подивилась посыльная. — Нет, я в курсе, что люди верят в законного наследника и всё такое…

— Мы — Сыны и Дочери Революции! — с раскатами грома продолжала Аврора. — В наших устах дремлет Слово — Слово, которому покорялись моря и океаны. Но Парад лишил нас этой Силы! И мы молчали. Мы слишком долго молчали. Но Время пришло! Джестерхейл создал оружие, которым мы истребим наших подлинных врагов и вернём себе нашу землю!

— Люди могут верить во что угодно, Нина, — отрезала старшая Майнью, — но пока вера производит на свет монстров, хорошего в ней нет… Если у Вендиги и впрямь был ребёнок, где он сейчас? Почему не пытается получить то, что ему причитается? Сторонников, как видишь, у него достаточно. Захват власти в такой ситуации — дело пяти минут.

— Ладно-ладно, прости! — Нина виновато подняла руки и отступила, едва не потерявшись в толпе. — Я просто спросила. Разбирайтесь сами.

Во взгляде Агнии отразилось столько боли, что поначалу Нина растерялась. Она хотела коснуться подруги, даже потянулась к ней, но вместо этого столкнулась с неприятием и резким одёргиванием плеча.

— Ты не видела то, что видела я, — чуть тише произнесла Агния и вновь повернулась к сцене. — Она не слышала то, что слышала я…

О событиях в Грустине Нина знала немного. Она ознакомилась со всеми доступными материалами, но от самой очевидицы никаких подробностей так и не получила. Ясно одно: после увольнения в Майнью что-то изменилось, и Нина сомневалась, что ей это нравится.

— Я тебе говорила, что самая безвредная служба — в Архиве, — попыталась она разрядить обстановку, — всё, что тебе пришлось бы делать, так это отгонять от погребальных костров любителей пожарить мясо.

— Поверь мне, — сдавшись, ухмыльнулась подруга, — их и в Тардиградске не меньше.

— Ну, хорошо… Что тогда будешь делать? — поинтересовалась посыльная и взволнованно вцепилась в ремень почтовой сумки. — Может, я могу тебе как-нибудь помочь?

— Не надо, — ребром ладони перерубив воздух, отказалась Агния. — Я сама. Попробую забрать её до того, как это сделает Красмор, — и, оглянувшись, дополнила: — К слову, странно, что их ещё здесь нет.

— Значит, тебя на ужин не ждать?

— Не стоит. Так что, если хочешь, можешь сегодня кого-нибудь пригласить.

Едва Агния договорила, как из-за угла донёсся вой сирены. В метре от самопальных ограждений остановилась пара красморовских бронетранспортёров. Из чадящих едким дымом «Воронов» выбрались охотники. Их форма немногим отличалась от балтийских образцов, однако невооруженным взглядом прослеживалось влияние на неё странников — белоклювые карпейцы так же предпочитали носить трофеи: отрубленные головы спятивших роботариев, вырванные языки сектантов и иные сувениры на поясах агентов уже не пугали никого в городе.

— Удачи, — шёпотом попрощалась Нина.

Переглянувшись, подруги разошлись. Агния в последний момент растворилась в толпе.

Митингующих взяли в кольцо. Пока златоклюв Бакхус пытался усмирить их через рупор, над головами окружённых замелькали дубинки да приклады. Щитами стали транспорты. Буквально перед носом Нины пронёсся штык и врезался в поднятый баннер с трупом каэльтины Дунарийской. Стоящий в метре от посыльной охотник разложил косу, спрятанную в классической винтовке Dis. Создали её не для немёртвых, но для живых. Тонкое лезвие орудия вонзилось в плечо мужчины, поднявшего оружием камень.

Красморовцы столкнулись с отчаянным, но бессмысленным сопротивлением.

Когда митинговавшие были готовы сдаться и отступить, ожили те, что в серебристых масках. Из-под мантий и плащей они достали оружие — револьверы с завода Хиленда да антикварные карабины «Стриба». Дизайн последних был настолько выразителен и ярок, что больше напоминал произведение искусства, нежели орудие смерти. Приклад, ствол — посеребрённые, их покрывала гравировка, напоминающая дуновения ветра.

— Прозрейте! — закричал один из вооружённых и, повернувшись, рывком вырвал у стоящей рядом девушки глаза. Крик случайной жертвы превратился в сирену. Падая, юница закрыла лицо руками. Напавший поднял руку с окровавленными пальцами. — Прозрейте, пока не поздно! Узрите и примите своих истинных правителей!

— Проклятье! — выругался охотник и ненароком заслонил Нину собой. Он оглянулся на своих сослуживцев и прокричал: — Здесь ABICO!

Гражданские, что ещё секунду назад оборонялись подручными средствами, бросились врассыпную. Началась давка. Паника. Разгон обратился в бойню. Некоторые митинговавшие успели прорваться через красморовское оцепление — снесли агентов, случайных прохожих, — а потом сектанты открыли огонь.

Первыми погибли обычные люди.

Нина, едва сдерживая крик, вырвалась из плена клювастых рядов, но не покинула площадь. Отойдя на безопасное расстояние, девушка взобралась на один из уличных фонарей в виде почившей героини войны. С высоты посыльная попыталась отыскать глазами Агнию, но не вышло: красного стало слишком много.

Стреляли охотники.

Один из сектантов притянул к себе молодого паренька. Использовал его в качестве живого щита. После отшвырнул за ненадобностью. Уже бездыханным оно полетело под ноги наступающих охотников. Один из них запнулся. Упал. Устоявшие агенты очередью добили культиста. Тогда другой, находящийся всего в метре от сцены, выпустил из широкого рукава лезвие и вспорол себе горло. За ним повторили оставшиеся пять сектантов.

Всё, что Нина успела заметить, так это выглядывающую из-под ворота кожу. Телесный покров, поражённый манифестом.

Когда крови пролилось ещё больше, элегический морок окончательно проглотил площадь. Несмотря на то, что охотники Красмор оперативно ликвидировали группу сектантов, загрязнение стремительно распространялось по Чековке. Спустя несколько секунд забил крематорский гонг, и со стороны депо завыли сирены.

Эпизод третий

Карпейское Каэльтство: Градемин (Новоград)

Дунарийская набережная

2-13/995

Последняя встреча произошла там же, где и первая. У Дунари. Неподалёку от монумента, возведённого на месте одноимённой гостиницы. От реки тянуло прохладой и помесью болота с дизельным выхлопом. На другом берегу синел разграбленный собор — немым укором на воду взирал осквернённый дворец. В сумерках серебрились горные черепа.

Это мог быть хороший вечер.

— Прощай, — безразлично произнесла Аврора. Выглядела она неважно: несмотря на несколько слоёв косметики, под глазами напоминаниями о бессонных ночах проступали синяки. Девушка крепко сжимала сумку и всячески избегала взгляда стоявшего напротив мужчины, — и спокойной ночи.

Дмитрий Залерт. Так его звали. Ничто не выдавало в нём красморовского странника, но иное привлекало к нему внимание — глаза его, равно как и левую руку, заменяли протезы. Внутри него шелестели шестерёнки, а от всего вида веяло неестественностью. Волосы — тёмные, приближенные к палитре естественных цветов — казались синтетическими, тогда как некоторые участки тела — пластиковыми, с напылением светлой телесной текстуры.

— Мы… — неуверенно начал Залерт. Без того светлая, будто обескровленная, кожа побледнела ещё больше. Мужчина протянул механическую руку к возлюбленной, но та с видимой неприязнью отпрянула. — Мы больше не увидимся?