Лжец на троне 4. Возвеличить престол - Денис Старый Страница 7

Этот султан был слишком мягкотелым. Вернее не так, он хочет быть милостивым, но, когда сталкивается с предательством и с тем, что его милости в итоге приводят к еще большим жертвам, правитель становится и сам излишне жесток. Слабые люди у власти порой именно жестокостью компенсируют свои страхи.

— Скажи, возлюбленный мой господин, а как получается, что на севере твоей державы зреет новый бунт? — спросила Кесем и стала целовать Ахмеда, лишь чуточку прикасаясь губами к коже спины, при этом изящно изгибаясь своим ухоженным, гибким и чувственным телом.

Вопрос был весьма опасный. Султану не нравится слушать о проблемах, если еще не найдено их решение. В Анатолии решение принято и уже состоялись две стычки с повстанцами, в которых несколько отрядов бунтарей были уничтожены. Но Крым… умерший хан Гази выказывал слишком много сепаратизма, почувствовав, что власть султанов незначительно, но пошатнулась. Не той силы нынче были падишахи, хотя говорить о каком-либо упадке государства нельзя. Только зверь чует, когда вожак начинает сдавать позиции. И тогда любой самец может испытать судьбу, бросая вызов.

— Ты же не про Крым, а про руси? Московиты… да, они вынырнули из неоткуда. Мне уже говорят, что персидский разбойник Аббас готовит посольство в Москву. В прошлой большой войне с Персией Аббас не проиграл только потому, что получил сто русских пушек. Что если русские продолжат продавать свое оружие персам? Или пошлют свое войско? У русских много воинов. Для того и есть Крымское ханство, чтобы сдерживать Московию и Польшу, — султан возмущался, но с ленцой.

Кесем знала, как добиться состояния у своего господина, при котором он не способен на сильную эмоцию. Вот только такое продолжаться долго не могло, скоро нужно вновь перейти к активному проявлению любви, после чего султан на пару дней охладеет к плотским утехам. Так что нужно выжать из ситуации по максимуму.

— Нового хана Тохтамыша нужно менять, господин! — сказала женщина, разворачивая Ахмеда на спину и начиная целовать его в шею.

— Ты о Селямете? Он и его свита обходятся мне не дешево, но я уже объявил о том, что не признаю Тохтамыша ханом, — с придыханием, наслаждаясь ласками Кесем, говорил султан.

Селямет, дядя непризнанного крымского хана Тохтамыша, договорился с Кесем, или, скорее, она с ним. Это благодаря наложнице дядя того, кто по наследственному праву и должен оставаться ханом, был вопреки всему провозглашен султаном правителем Крымского ханства. Но Селямету от Ахмеда нужно не только это, не простое признание, а войска, финансовая и более деятельная политическая поддержка.

— Ты окажешь ему помощь? Янычар направить, или прекратить торговлю с Крымом. Все равно рабы в последние годы мало поступают на рабские рынки, — ворковала Кесем, заменяя поцелуи работой своих нежных, но все более шаловливых ручек.

— Ух… — наслаждался султан. — Помогу…

— Мой господин. Появляется еще один игрок. Московия заявляет о себе. Если они начнут торговать с персами, то усилятся твои враги. Пошли Селямета с войском в Крым. Много воинов не надо, в ханстве немало тех, кто примет нового правителя, тем более, лояльного тебе, — Кесем принялась целовать своего господина, медленно, одаривая нежными поцелуями, спускаясь к животу правителя османов.

— С московитами нужно сперва поговорить. Я бы и с Тохтамышем поговорил… а-а… — Кесем не давала договорить своему господину, прикасаясь к самым интимным местам Османской империи.

*………….*…………*

Москва

16 августа 1608 года

Сегодня у меня день сложный, полон встреч, которые, вероятно, будут не простыми. Наверное, все-таки одна из запланированных аудиенций наиболее сложная. Уже давно прибыло польское посольство. Я-то думал, что для того, чтобы наконец сообщить о ратификации так называемого Смоленского договора, но нет, меня решили продавливать. Ничего, силенок не хватит, но я-то знаю, как проходили консультации польского посла Яна Сапеги с Главой Приказа Иностранных Дел Семеном Васильевичем Головиным. Я первоначально поставил задачу перед своим боярином, чтобы он как можно больше измотал польское посольство. Вот, и изматывали друг друга Сапега и Головин. Ян оказался также не лыком шит, и стержень в своем характере имел.

Ну, а мне останется, после всех разговоров, либо указать на дверь Яну Сапеге, либо все-таки дать указания для составления мирного договора. Хотя договор уже давно составлен. Ну как иметь дело с таким соседом? Договорились с Сигизмундом, я уже повелел вводить наши войска в Киев и Велиж, оставить Могилев. А тут Сейм и говорильня. Шведы подгадили, прекратив активные действия, того и гляди на переговоры пойдут.

И я даже сложно спал, в преддверии переговоров. Но с самого утра прибыл Гермоген. У меня с ним складываются сложные отношения. Еще не было ни одного вопроса, чтобы патриарх засучив рукава побежал исполнять, до того не поспорив со мной. Но, что не отнять у Гермогена, так то, что он никогда не сидит без дела, и, если мы о чем-то договорились, то я могу забыть о деле и оставаться уверенным, что будут приложены всевозможные усилия для решения проблемы.

— Владыка, что ж тебе не спится? С первым петухом уже у моих покоев. Государь я, али как? Поспать могу? — говорил я и непроизвольно зевал.

— Сам говорил же ж, государь, что работать нужно, а сон — сие зря потраченное время, — произнес Гермоген и покосился на диван в моем кабинете.

— Да, но солнце даже не взошло. Садись, владыка, в ногах правды нет! — сказал я, будучи осведомленным, что у патриарха подагра и периодически побаливают ноги.

Говорили ему лекари, кабы в мясоеды не сильно налегал на мясо, особенно переперченное. Но, куда ж там, его ж молитва лечит. Ну а попить мочегонного, тем более на основе травки… нет, молитва и все тут. Ну да леший с ним.

— В ночи прибыл ко мне человек, которого по уговору с тобой я посылал к Александрийскому и Иерусалимскому патриархам. Как же мне спать-то лечь, коли новости такие, — глаза Гермогена сверкнули неподдельной радостью, даже счастьем.

И наступила тишина. Вот любит он все-таки на пустом месте создавать сложности в разговоре. Нет бы все рассказать сразу без этих театральных пауз. Как будто мстит мне постоянно.