Тим Пауэрс - Гнёт ее заботы Страница 95

Сквозь прозрачную воду он видел расслабленно движущиеся ноги Байрона, и, когда тот поднял руку, чтобы осторожно отвести со лба мокрые волосы, он, казалось, не обнаруживал никаких признаков усталости.

Байрон поднял на него взгляд. ― Трелони и Хант могут иметь виды на это сердце, ― тихо сказал он. ― Или Мэри ― она вроде бы уже просила его.

Кроуфорд кивнул. ― Люди довольно сентиментальны по поводу таких вещей. Хант сказал мне, что Джейн Вильямс уже поставила урну с прахом Эда на каминную полку.

Байрон сплюнул. ― Как-нибудь она позабудет и заварит в ней чай. Он повернул голову, вглядываясь в оставленный ими берег. ― Так что, пусть они забирают кости или еще что-нибудь ― мы должны позаботиться, чтобы сердце досталось нам.

В этот момент вниз на веревке спустили корзину, и Кроуфорд, наклонившись, поймал ее и вытащил из нее бутылку и два обернутых салфеткой винных бокала. Пробка была вытащена из бутылки и неглубоко вставлена обратно, но Кроуфорду все равно потребовалась вся его сила, чтобы выдернуть ее снова, а его руки, когда он налил вино в один из бокалов и протянул его через планшир Байрону, сотрясала мелкая дрожь.

― Благодарю, ― сказал Байрон, делая глоток, а затем без усилий ровно держа бокал над водой, пока его ноги продолжали двигаться под поверхностью. ― Ты ведь умеренно образованный человек, Айкмэн, ― тебе приходилось слышать о Грайях?

― Грайях, как в греческих мифах? ― спросил Кроуфорд, ― Вроде они были тремя сестрами, с которыми советовался Персей, перед тем как отправиться сражаться с Медузой Горгоной? Он осторожно наполнил свой бокал и попробовал вино.

― И у них был на троих только один глаз ― верно? ― и им приходилось все время передавать его друг другу.

Байрон кивнул, а затем принялся описывать попытку, которую они с Шелли предприняли, чтобы пробудить ослепшие колонны Грай в Венеции в 1818. Повествование заняло несколько минут, и дважды за это время Байрон подгребал к лодке и протягивал пустой бокал за добавкой.

Кроуфорд прикончил вино в своем бокале и размышлял, будет ли благоразумно налить себе еще. Он решил, что не стоит ― у него и так уже кружилась голова, а эта история, по всей видимости, потребует от него всей его сосредоточенности. ― Ну так ― и зачем нам тогда это сердце?

― Я думаю, что именно оно привлекло к нему внимание Грай. Свежая кровь, которая была разбрызгана по мостовой, явилась для них своего рода временной заменой глаза, и ― дьявол меня разбери, Айкмэн ― когда Шелли в нерешительности застыл в точке, находящейся на примерно равном удалении от обеих колонн, эта кровь тотчас же начала носиться по камням мостовой от одной колонны к другой. Можно было физически ощущать внимание, которое они ему уделяли, словно… словно, давление на уши, когда ныряешь под воду.

Он протянул свой бокал, и Кроуфорд, перегнувшись через планшир, наполнил его снова.

― А затем, когда мы спасались бегством в гондоле, ― продолжил Байрон, ― третья сестра ― колонна которую века назад утопили в канале ― поднялась, возвышаясь над водой, когда мы проплывали мимо. Я думаю, если бы мы тогда в спешке не покинули их… область влияния, кровь понеслась бы горизонтально над водой к этой колонне. Они хотели как следует его разглядеть, и поэтому перебрасывали глаз туда и обратно, той из них, которая была к нему ближе всего.

― Но что такого… поразительного… для них, в его сердце?

― Я могу лишь догадываться, Айкмэн. Так как оно наполовину человеческое, а наполовину нефелима…

― Карбонария и силиконария, ― ввернул Кроуфорд.

Байрон моргнул. ― Если тебе так угодно. Как бы то ни было, это сердце представляет собой смешение, которое вряд ли логически возможно. Я думаю, что оно нарушает тот детерминизм[374], который проецируют Грайи c их глазом, и поэтому их глаз не может оставить его без присмотра. Я думаю, что такое создание как Шелли вообще не может быть зачато в поле этого глаза… хотя мог бы поклясться, что коль скоро такой человек есть, его нелегко будет и убить в этом поле. Глаз Грай предотвращает случайности, капризы судьбы. Как я сказал тогда Шелли, он не только устанавливает положение вещей, но и устанавливает его.[375]

Кроуфорд хотел что-то сказать, но Байрон уже заговорил снова. Его отставленная рука была все также неподвижна, хотя проступившая на лице мелкими капельками влага была, очевидно, потом.

― Причиной по которой австрийцы доставили глаз к этим колоннам, ― продолжал Байрон, ― было то, что они доставили туда также некоего немыслимо древнего австрийского короля или что-то вроде того, для того чтобы при особом уходе он мог жить вечно в детерминистическом фокусе пробужденных, зрячих Грай. Байрон пожал над водой обгоревшими на солнце плечами. ― Может, этот король тоже… полукровка, как Шелли.

В животе у Кроуфорда внезапно похолодело, хотя солнце над ним припекало с той же силой. ― Да, ― ответил он. ― Так и есть. Но в отличие от Шелли, который таким родился, этот король был… превращен в такого человека хирургическим путем.

При этих словах Байрон, впервые за этот день, посмотрел прямо в лицо Кроуфорду. ― Ты его знаешь?

― Я… ― Кроуфорд натянуто рассмеялся. ― Я раньше на него работал. В те дни он именовал себя Вернер фон Аргау. Мы с тобой видели его ― или, по крайней мере, его средство передвижения ― когда пересекали Альпы. Помнишь тот увязший в грязи фургон? Ты еще тогда вспрыгнул на его станину и руководил его освобождением, а потом сказал, что там был ящик полный льда. Уверен, что наш австриец был там, в этом ящике.

― Ха. Как бы то ни было, он не наша забота. Что нам нужно, так это чтобы Грайи были пробуждены, но без их глаза, тогда все становится поистине случайным, в высшей степени неопределенным. Один священник, с которым я здесь познакомился, сказал, что если оказаться в их фокусе, когда они слепы, то можно избавиться от внимания вампира. Твой вампир просто не сможет отследить тебя в этой… сверхъестественной темноте, в этом немыслимом хаосе возможностей. Не сможет удержать на тебе луч своего внимания. Конечно, прямо вслед за этим тебе придется пересечь изрядное количество соленой воды, чтобы, в конечном счете, не привлечь своего вампира обратно.

― Да, Америка, ― ты уже говорил.

― Или Греция. Я теперь склоняюсь к Греции.

― Но даже если твой вампир найдет тебя снова, ему ведь опять потребуется приглашение, верно?

― Уголки губ Байрона дрогнули в горькой усмешке. ― Да ― но даже несмотря на то, что ты так и не сдался и не попросил своего вернуться, как в итоге поступили я и твоя жена, уверен, ты не станешь отрицать, что это… могучее искушение. Уверен, бывали моменты одиночества и страха, когда даже ты был готов сдаться.

Кроуфорд поднял глаза и взглянул мимо Байрона, скользнув взглядом по берегу до той точки, где береговая линия, казалось, растворялась в волнующемся дневном мареве, а затем кивнул. ― Итак, ― спустя миг сказал он, ― мы отправляемся в Лериче, хватаем Джозефину, связываем ее и доставляем в Венецию, а затем используем сердце Шелли, чтобы вытянуть глаз из той Грайи, что им владеет и поймать его. Он усмехнулся и опустил взгляд на свои бледные, трясущиеся руки. ― А затем улепетываем что есть мочи, словно дьявол наступает нам на пятки.

― Именно так. Лицо Байрона блестело от пота, а держащая бокал рука начала, наконец, дрожать. ― Держи, ― сказал он, пихая бокал Кроуфорду, который ухитрился его поймать и не уронить при этом вместе с бутылкой в море.

Байрон нырнул под воду, и когда его голова вынырнула обратно на поверхность, он, казалось, ко всему наглотался соленой морской воды.

― Ты в порядке? ― спросил Кроуфорд.

Байрон кивнул и откинул голову назад. Теперь он загребал воду и руками, и больше не просил Кроуфорда вернуть бокал. ― В порядке, ― кратко ответил Байрон. ― Я просто… в последнее время мне лучше думается, если вокруг соленая вода; а еще лучше, если я в нее погружен.

― Думаю, она защищает тебя от влияния нефелимов, ― сказал ему Кроуфорд. ― Единственными мгновениями, когда я на самом деле хотел вырваться из сетей нефелима, когда был инфицирован, были моменты, когда я оказывался под водой. Ты напоминаешь Ноя, что так и не спасся, взобравшись на гору. Он пристально посмотрел на Байрона, который теперь тяжело дышал. ― Кажется, ты в последнее время слишком много плаваешь. Что, меры предосторожности Карбонариев начинают подводить?

― Не… ― начал было сердито Байрон; затем покачал головой. ― Что ж, полагаю, ты имеешь право спрашивать. Он подплыл к лодке, забросил руку на планшир и позволил руками и ногам расслабиться. Лодка накренилась под его весом, и Кроуфорд вынужден был подхватить бутылку, чтобы уберечь ее от падения.