Татьяна Михайлова - Сколково. Хронотуризм – 2 Страница 10

Андрей задумался. Почему она прячется от белочехов? По житейской причине – изнасиловать могут или вовсе убить? Или по политической? Как относится к красным? Стоит ли ей показывать мандат за подписью Ленина или просто сказаться отставшим от эшелона раненым, беглым дезертиром? Не, наверное, она все-таки против Колчака. А, была не была, решил он.

–　Я комиссар Красной армии. Направлен в ваши края с особым заданием. Даже мандат есть, от самого товарища Ленина.　– Он достал из сумки бумагу и помахал ею перед девичьим носом.

–　Из самой Москвы,　– ахнула девица.　– И что, товарища Ленина видели?

«Товарищ? Это хорошо, значит, за красных»,　– рассудил Андрей.

–　Да, видел пару раз, но мельком, а лично только один раз встречал, когда он мне мандат подписывал. Занятый он очень. Из своего кабинета в Кремле, почитай, и не выходит. Но мне поручение оформили.

–　А что ж за поручение такое?　– Девица аж подалась вперед, слушая.

–　Прознал товарищ Ленин, что местные партизаны хотят поезд колчаковский с золотыми запасом России остановить. Да и велел мне: езжай, мол, товарищ Тихонов, это я, значит, на Байкал, да помоги местным товарищам на месте. Вот и мандат выдал.　– Андрей снова махнул бумагой перед девичьим носом. И поразился былинно-гротескным ноткам, появившимся в его речи. Бытие определяет сознание, надо б с этим поосторожнее.

–　Так откуда ж он про это прознал?　– Глаза девицы округлились.

Андрей хотел пошутить, что, мол, из Интернета, как все, но вовремя спохватился. К тому же девица не была деревенской простушкой. Просто удивляться, как и проявлять другие чувства, еще не разучилась, как и все тут, наверное.

–　Товарищ Ленин – он такой, все знает.　– А про себя добавил: «Так вот легенды и рождаются».　– А ты, смотрю, про это тоже в курсе.

–　В курсе? Ну да,　– пробормотала она.

–　А ну, рассказывай все, что знаешь,　– Андрей подпустил в голос командирские нотки.

–　Эшелон с золотом сегодня в полночь, скоро уже, должен выйти из Слюдянки. Мне нужно успеть предупредить наших.

–　Так ты что, в партизанский отряд идешь? Связная?

–　Связная?　– переспросила девица.

Андрей только отмахнулся, не обращай, мол, внимания.

–　Я при штабе работаю. Вернее, в ресторане при штабе…　– Она почему-то замялась.　– Официанткой. Вот услышала, что на сегодня намечена отправка. Поспешила дяде сообщить, а тут эти. Пришлось прятаться.

«Вот это удача,　– подумал Андрей.　– Раз в жизни такое выпадает. Обидно только, что в хронопутешествии, а не в реале, по бизнесу например. Но хоть так».

–　Проведешь меня к нему?

–　Конечно, если сам товарищ Ленин послал. Вон как раз и чехи восвояси убираются.

Андрей выглянул в окно. Действительно, чехи разворачивали сани в сторону едва расчищенной дороги. Практически несолоно хлебавши. Несколько мешков да бочка какая-то. Да еще к задку последних саней привязаны несколько собак. Они рвались с веревок, но пересилить лошадиную силу не могли. Куда их, на съедение что ль? Блин, жалко песиков.

–　Ну что, можно выходить?

–　Лучше уйти тихо. Деревенские сейчас злые из-за убытков, чужих могут нехорошо встретить.

–　Так ты им вроде не чужая?

–　Я-то не очень, а вот ты – не сильно свой. Они могут и на мандат не посмотреть.

–　Хорошо, куда?

–　Давай спустимся потихоньку – и к лесу. Там у околицы дома брошенные, за ними нас видно не будет.

–　Да ты что, там снегу по колено, несколько часов идти будем,　– вспомнил Андрей свой путь в деревню.

–　Это если ногами, а у меня снегоступы есть. Свои и еще одни приметила там у сарая. Пойдем.

Она взяла Андрея за руку и потащила к люку. Он откинул крышку и пропустил девицу вперед. Спустился следом, заметив с лестницы, что та шарит вокруг стола. Неужели съестное ищет? Может, батончик ей дать? Додумать мысль он не успел – не найдя ничего подходящего, девица выскользнула в сени, а там и на улицу. Андрей вышел за ней, на ходу застегиваясь и накидывая капюшон.

Ветер немного утих, и снежинки теперь не летели пулями, а, медленно кружась, оседали на плечах. Горизонт прояснился, дышать стало легче. В разрывах туч появилась луна. Ее неяркого света хватало, чтобы идти уверенно, ни обо что не спотыкаясь.

Они довольно быстро добрались до околицы, как раз около того дома, к которому вышел Андрей. Девица забежала за сарай и вернулась с парой широких лыж. Не целиковых, а каркасных, гнутых из целых прутьев и обмотанных поверху лыком.

–　Приматывай пока к ногам, сейчас я другие принесу,　– бросила она и снова убежала.

Пока Андрей разбирался с веревочными креплениями, она снова вернулась, неся другую пару, поменьше.

–　Да нет, тут вот так, а это сюда продевай и тяни,　– объяснила она, на ходу приматывая свои.　– Ну вот, теперь вставай. Нет, не так, не как на обычных скользи, а ноги поднимай и шагай. Ага. Вот, проваливаться не будешь. Совсем вы там у себя в Москве и Петрограде жизни не знаете,　– засмеялась она, мило морща носик.

Не слушая его возражений, развернула тупые носы своих лыж к лесу и зашагала, высоко задирая колени. Смешно, но достаточно грациозно. Ему ничего не оставалось, как последовать за ней.

Минут десять они молча шли по снежной равнине. Андрей экономил дыхание и привыкал к такому способу ходьбы. Наконец он немного освоился и окликнул девушку:

–　А чего тут чехи делают? Большие станции-то далековато.

–　По всей дороге разъезды и гарнизоны на каждом полустанке,　– ответила она, не оборачиваясь.　– Чужих отгоняют, хотя и странно. Эшелон бы лучше незаметно прогнать, не привлекая внимания. Ну да кто их, европейцев, разберет? Ну и продовольствие запасают по возможности.

–　Понятно,　– ответил Андрей, а про себя добавил: «Там же золота больше чем на Клондайке».　– А ты сюда как добралась?

–　Сначала на паровозе, который путейцев возит, потом на снегоступах. Тут недалеко, версты четыре.

«Да уж»,　– подумал Андрей, у которого с непривычки начали болеть ноги. А прошли-то всего – он оглянулся на едва заметные огоньки деревни – метров восемьсот.

–　А далеко в лесу отряд?

–　Нет, не очень. Правда, наши давно в деревню не ходят. Больше охотой живут.

–　Что ж так?

–　Мужиков тоже понять можно: узнают колчаковцы, что деревенские партизан подкармливают, пожгут все. Да и еды на двадцать мужиков не вдруг напасешься.

–　А на фига они в красные пошли? Сидели бы себе спокойно, землю обрабатывали, ни в какие авантюры не ввязываясь. Красная армия уж сама как-нибудь с белыми разберется.

–　Как знать? Колчаку кто только не помогает. И англичане, и американцы, и японцы, и чехи вот, и поляки, румыны, китайцы. Половина географии. Оружием снабжают, провизией. Сами за него воюют.

–　Так и что, думаешь, под красными лучше будет, чем под Колчаком?

–　Красные пока только обещают, землю всем, да мир, да хлеб. А белых мы уже повидали. Они целые деревни пороли, мужиков, баб, детишек малых. Всех. Расстреливали деревнями же. Вешали. По домам запирали да жгли. Глаза вырывали, кишки. Тут такое творится…　– Она замолчала на полуслове.

–　Понятно, помогают, значит, мужики Красной армии по мере сил? А дядя у тебя партизанским отрядом командует?

Она кивнула, не оборачиваясь.

–　А родители где?

–　Каппель,　– коротко ответила она, и от слов ее повеяло могильным холодом.

«М-да, впору таким упырем детей пугать»,　– подумал Андрей, удерживая себя от следующего вопроса. Не надо девчонке душу травить.

Наконец добрались до леса. Ветер окончательно утих, разогнав перед этим тучи. Воздух стал тих и прозрачен. Снег под ногами заискрился в свете полной луны. Тени от ветвей легли на него причудливым узором.

–　Господи, красота-то какая!　– невольно вырвалось у Андрея.

–　Что?　– Девица остановилась так резко, что он чуть не наступил на концы ее снегоступов.

–　Красота, говорю,　– повторил Андрей, чуть не закашлявшись от попавшего в легкие холода.

Она посмотрела на него странно, мол, не поймешь этих городских, и свернула в узкую расселину, поначалу неглубокую, но круто уходящую вниз. Изредка прорывающаяся сквозь тучи луна высветлила сглаженные временем стены с нависающими над дорогой каменными глыбами. Они-то и задерживали основную часть снега наверху, не давая занести дорогу. Девушка присела на камень, отцепила снегоступы, ловко связала их вместе и закинула за спину.

Андрей присел рядом, попытался развязать путаницу веревок, но замерзшие пальцы не слушались. Девушка нагнулась, в несколько движений распутала узлы. Улыбнулась открытой, почти детской улыбкой и пошагала вперед по уходящей вниз тропе.