Сергей Аксу - Сокровища капитана Малисиозо Страница 10

– Кстати, кто вчера перстень с бриллиантом умыкнул, который я нечаянно под стол обронил? Не ты ли? Наверняка, он у тебя в левом кармане камзола затаился, если ты еще вчера вечером его не спустил какому-нибудь барыге на берегу или не проиграл в карты тому же Жульену.

Фрипоно смущенно замялся, густо покраснел и потупил свои наглые глаза.

– Не мешало бы и у нас кого-нибудь за жульничество вздернуть на рее, – проворчал, брезгливо морщаясь, Малисиозо. – Воспитываешь вас, безмозглых болванов, воспитываешь. Учишь скромности, уважению, приличным манерам. И все усилия как коту под хвост!

На борту фрегата «Пари» капитан Малисиозо всех держал в ежовых руковицах. Пираты обязаны были неукоснительно соблюдать установленное им правило: на корабле запрещалось строго-настрого пить спиртное и играть на деньги. Только сойдя на берег, они предавались своим слабостям: пьянству, азартным играм и разгульной жизни. Как-то кучка возмущенных строгими порядками пиратов попыталась взбунтоваться, но суровый капитан быстро охладил их пыл и поставил на место, застрелив у всех на глазах двух неугомонных зачинщиков, которые в открытую подбивали недовольный экипаж на бунт.

Давайте, дорогие друзья, вернемся к нашему герою.

Глубокой ночью, когда галера «Каналья» стояла на рейде, когда нижняя палуба была погружена в полный мрак, в котором слышались беспокойный храп и приглушенные стоны измученных дневным переходом гребцов, Торбеллино осторожно приподнялся, напряженно прислушиваясь к звукам, доносившимся сверху. Извлек спрятанный в лохмотьях, кривой ржавый гвоздь, который накануне случайно оказался у него под ногами, когда утром раздавали жидкую баланду. Весь день он был в возбужденном состоянии, мысль о близкой свободе не давала ему покоя. Торбеллино, присев у скамьи, стал тихонько ковырять гвоздем дерево вокруг кольца, через которое была продета его цепь. Работать приходилось медленно, не делая резких движений, чтобы не загремели звенья цепи.

Вдруг чья-то сильная рука, словно железными клещами, с силой сдавила его кисть. Торбеллино рванулся, но не тут-то было. Он поднял голову, его взгляд встретился с мелькнувшими в темноте белками глаз невидимого Туни. Торбеллино разжал от боли пальцы. Черный великан завладел его орудием и стал неистово ковырять дерево скамьи.

Неожиданно в этот момент на верхней палубе грохнул пистолетный выстрел, за ним второй, третий… Раздался звон разбитого фонаря и чье-то грязное ругательство… Потом гулкий топот и грохот упавшего тела. Никто из гребцов не шелохнулся, даже бровью не повел, все давно привыкли к подобному шуму и гвалту на верхней палубе по ночам. Похоже, одноглазый капитан опять накачался без меры спиртного и начал чудить. Чудачества были неотъемлемой частью финала любой пьянки на «Каналье».

Через некоторое время, после продолжительной возни наверху, на нижнюю палубу по крутой лестнице кубарем скатился Одноглазый Пуэрко. Вид у него был, мягко говоря, отнюдь непрезентабельный: опухшая бледная физиономия изрядно поцарапана, редкие волосы торчали клоками во все стороны, на лбу над правым глазом красовалась здоровенная багровая шишка…

За ним следом, цепляясь за поручни, с трудом спустились его пьяные подручные, тоже едва державшиеся на ногах, но еще способные без компаса и посторонней помощи добраться до кубрика или кают-компании.

Помощник капитана Рыжий Ридо тщетно пытался поднять бесчувственное тело любимого шефа. Сделав три безуспешных подхода, он оставил попытки поднятия тяжести. Окончательно плюнув на свою затею, Ридо присел с остальными собутыльниками на скамью и уставился на неподвижно лежавшее перед ним существо, очень смахивавшее чем-то на их обожаемого капитана.

Неожиданно, придя в себя, Пуэрко выпрямился, как непокорная пружина, и окинул мутным взором нижнюю палубу, часть которой выхватывал из темноты тусклый свет фонаря, что был в руке одного из пиратов.

– Пусти! Скотина! – зло выкрикнул одноглазый пират, грубо отталкивая от себя Ридо, который, как преданный пес, бросился ему на выручку. Вырвавшись из объятий своего верного помощника, Пуэрко, шарахаясь из стороны в сторону, шустро заковылял по узкому проходу. Брякнувшись со всего маха на дубовую скамью рядом с Туни, он вцепился в тяжелое весло своими длинными пальцами, унизанными дорогими перстнями.

– Ну-ка, веселей, ребята! Дружно!! Взяли!! – громко завопил он, бестолково шлепая по воде увесистым веслом, отполированным до блеска грубыми ладонями гребцов. – Еще раз взяли!

Намахавшись вдоволь с помощью Туни веслом и пуская слюни, он задремал у того на могучем плече.

– Тсс… Тихо… – подвыпивший Ридо поднял указательный палец вверх. Убедившись, что Пуэрко храпит и, похоже, обосновался на плече темнокожего великана надолго, помощник одноглазого капитана увлек за собой остальных пиратов на верхнюю палубу продолжать прерванную гулянку.

Для Торбеллино и его товарища потянулись мучительно длинные дни, они с нетерпением ждали наступления темноты, чтобы отдаться полностью работе. Поочередно с Туни он по ночам настойчиво ковырял дубовую скамью. Твердое дерево с упорством сопротивлялось такому несовершенному орудию, как кривой ржавый гвоздь. Но их усилия не пропали даром, долгожданный конец их работе был уже близок. Ныряльщик за жемчугом весь преобразился, его когда-то печальные черные глаза теперь ожили, они засветились, в них стали вспыхивать неукротимые искорки. Торбеллино от частого недосыпания, бывало, во время гребли впадал в дрему, и бич внимательного надсмотрщика неоднократно прохаживался по его обнаженной спине. Неутомимый Туни в такие моменты выручал своего товарища и греб за двоих. Они никогда не разговаривали между собой, но с полувзгляда научились понимать друг друга и очень уважали и ценили свою дружбу.

Глава восьмая

Пролив Кошмаров

Свобода пришла неожиданно, сама собой, правда, ненадолго.

Однажды утром «марсовый» заметил впереди по курсу небольшое торговое судно. Звонкий удар корабельного колокола поднял на ноги всех: от вечно пьяного Пуэрко до облезлого черного кота, который постоянно отирался в камбузе, воруя из-под носа кока все, что плохо лежало. Галеру огласили громкие окрики команды, заливистые свистки боцмана, щелканье бичей, топот сапог… В одно мгновение в руках отчаянных «джентльменов удачи» были наготове абордажные крючья, пистолеты и сабли.

На капитанском мостике, нервничая, торчал с опухшей физиономией Одноглазый Пуэрко, он был без шляпы, больная всклокоченная голова была повязана мокрым полотенцем. Он вырвал у помощника из рук подзорную трубу и стал внимательно всматриваться в парусное судно, маячившее в Проливе Кошмаров на расстоянии морской мили от них.

– Похоже на купца! Идет довольно ходко!

– Да, капитан, скорость у него приличная. Но наши гребцы, уверен, не подкачают! И мы рано или поздно все равно догоним торгаша!

– Ридо, я тоже думаю, мы его не упустим! Распорядись, чтобы всыпали ленивым гребцам хорошую порцию плетей!

Галера неслась, как выпущенная из лука стрела. У пиратов не было сомнений относительно результата этих бешеных гонок. На торговом корабле заметили преследователей и добавили парусов. Легкий клипер, благодаря попутному ветру, сумел на приличное расстояние оторваться от «джентльменов удачи».

Неожиданно со скалистого берега раздался страшный оглушающий рев, который прокатился громогласным эхом над узким проливом, заставив содрогнуться даже бывалых мореходов.

– Фумадор! Фумадор! Проклятие! – завопили в испуге все, кто находился на верхней палубе галеры и на быстром клипере.

Да, это был Фумадор, свирепый циклоп – заядлый курильщик. Гроза пролива, Пролива Кошмаров, его безоговорочный хозяин. Циклоп останавливал проплывавшие через пролив корабли и в качестве выкупа брал курительный табак. Набивал им свою большую глиняную трубку и, усевшись на выступе отвесной скалы, свесив волосатые, корявые ноги, с наслаждением дымил. Компанию ему часто составлял его старший брат – одноглазый здоровенный циклоп Ферроз, также заросший шерстью и не менее свирепый. Вероятно, Фумадор опять разделался со своими старыми запасами табака и вновь вышел на охоту за проплывающими мимо кораблями, чтобы разжиться куревом.

– Капитан! Необходимо остановиться! – крикнул не на шутку встревоженный Ридо, взбегая на капитанский мостик к возбужденному погоней Пуэрко, у которого даже ноздри раздувались, как у гончей собаки, почувствовавшей на охоте добычу.

– С какой еще стати?

– Иначе не миновать нам беды. Сам знаешь, с Фумадором шутки плохи! Надо немедленно лечь в дрейф!

– К черту!! Добыча ускользнет! Вперед!! Только вперед!! В гробу я видал твоего Фумадора и его братца!!! – прорычал в ярости взвинченный пират, нервно бегая по капитанскому мостику, размахивая пистолетами.