По ту сторону Стикса - Юлия Сергеевна Васильева Страница 11

Поначалу они возвращались до комендантского часа, потом модным стало говорить, что ты зависал по ту сторону Стикса до открытия ворот. Так или иначе, никто не осмеливался заходить дальше восточной береговой линии: как бы ревностно Фрэй не охранял свой прииск, за его пределами никто не мог гарантировать безопасности.

Мало кому известно, что «Плутоник» принадлежит мне, а не Фрэю. Я не стремился афишировать свою собственность, но частенько наведывался сюда, чтобы передохнуть, или, как сейчас, избавиться от тяжелых мыслей после костра памяти.

Стены цвета мокрого асфальта, дизайнерская ковка, больше похожая на вылезшую то тут, то там арматуру. С отражающих панелей потолка свисают гирлянды бутафорских цепей, разбитые лампочки и имитация паутины. На сцене бился в истерике какой-то длинноволосый певец со своей группой. Разношерстная толпа вяло вторила его словам.

Сквозь рев инструментов можно было разобрать только отдельные фразы про боль, одиночество и безысходность жизни. Этот материковый выкидыш абсолютно не понимал, о чем поет. Нагроможденные слова не находили отклика у него внутри — и не надо быть эмпатом, чтобы это чувствовать.

Ко мне подбежал менеджер. Торопливо поздоровался и столь же торопливо поинтересовался, не хочу ли я чего-нибудь. Я покачал головой, потом бросил взгляд на сцену.

— Этих больше не приглашайте, пусть убираются.

Менеджер кивнул и исчез без лишних слов. Через пять минут группа собрала свои инструменты и их место занял диджей, создававший какие-то невероятные обработки старых композиций.

Тут легко забываешь о времени, о проблемах. Можно было отодвинуть на несколько часов собственные мысли и погрузиться в чужие эмоции. Они были простыми, притупленными алкоголем и прочими веществами, и настолько одинаковыми, что, сплетаясь в монохромный жгут, как кобра перед факиром покачивались в такт музыке. Совсем не то ощущение, что было в «Будде» или других заведениях, где собираются только местные. Материковые люди жили легко, они приходили сюда, чтобы расслабиться, а не забыться.

Через некоторое время, выйдя из «Плутоника», я почувствовал себя как раз в силах заснуть. Над Стиксом полетел протяжный гудок, объявлявший о начале комендантского часа. Где-то там, на дамбе, с железным скрежетом поползли ворота пропускного пункта и последние несколько человек, пытавшиеся проскользнуть на материк, о чем-то громко препирались с военными.

С дальнего конца набережной послышался скрип тележки: это начал свою работу Харон — древний старикан, который, как говорят, находился в резервации едва ли не с момента ее образования. Он никогда не брился и не стригся, так что серо-седая борода свисала ему до пояса. Старые мутные глаза уже почти ничего не видели, но ноги, обвитые тяжелыми венами, стояли на земле крепко. Каждый день после гудка он выталкивал свою тележку на улицы и до самого утра собирал бутылки по закоулкам. Никто его не трогал, то ли потому что он никому не был нужен, то ли из-за странной веры, что как только умрет Харон, придет конец и всей резервации.

Стало холодно, я сунул быстро стынущие руки в карманы и зашагал вверх по улице. Дорога была пустынна и практически не освещена. Фонари оставались только на набережной, а дальше все зависело от владельца конкретного участка. Мой путь пересекло лишь несколько мелких теней: кошки ли, крысы — не поймешь. Первые были слишком худыми, вторые — наоборот, вырастали до невероятных размеров.

Вдалеке я уловил дребезжание покатившейся банки. Следом за этим до меня долетели чьи-то досада и раздражение. Я двинулся вперед и сразу же почувствовал, что кто-то с сосредоточением двинулся за мной. Преследование было давно забытым ощущением и словно обдавало морозом затылок. Беспокоиться рано, никакой враждебности вокруг, только настойчивое присутствие, да собственная неприязнь от того, что наступают на твою тень.

Я не вынул рук из карманов, наоборот, засвистел себе под нос мотивчик только что услышанной в клубе мелодии, завернул за угол, пнул, попавшуюся под ноги жестянку… А затем, бесшумно подтянувшись на остатках пожарной лестницы, уцепился за балконный выступ второго этажа и замер в глухой тени. Натренированные пальцы надежно уцепились за выемки кирпичной кладки — именно поэтому я предпочитал старые материалы новой синтетике.

Переулок подо мной оставался пустынным: ни звука шагов, ни мелькающих силуэтов. Но я знал, что преследователь где-то здесь — от меня не так-то легко было спрятаться. Я оставался начеку, и только это позволило вовремя убрать руку, когда железной бабочкой сверкнуло лезвие широкого ножа и воткнулось в шов между кирпичами, за который еще секунду назад держались мои пальцы.

Потеряв равновесие, я сорвался с выступа, уцепился свободной рукой за желоб железной трубы. Послышался натужный скрип, будто извергаемый самим зданием — крепления были явно не рассчитаны на мой вес. Я отпустил трубу и мягко приземлился на асфальт, как раз вовремя, чтобы успеть перекатиться, уворачиваясь от еще одного ножа.

Кто бы это ни был, он избегал открытого боя: либо считал, что я сильнее, либо боялся показаться мне не глаза. Но почему же я не почувствовал агрессии? Или действовал нанятый профессионал, для которого убийство человека — всего лишь часть каждодневной рутины?

Думать было некогда: оставаться на открытом месте опасно. Я сделал вид, что испуганно и затравлено озираюсь по сторонам, а затем со всей прыти бросился к натянутому за зданием забору из рабицы. Вскарабкался по гнущейся и дребезжащей сетке и спрыгнул на другой стороне. Пространство впереди хорошо просматривалось, через сетку нож не метнешь — временная безопасность. Я пробежал вперед, завернул за еще один дом и прижался спиной к стене, прислушиваясь к своим ощущениям. Машинально отстегнул цепь, так чтобы она не звякнула.

Близко — никого.

Сверху!

С обваливающегося козырька подъезда на меня попытался спрыгнуть человек, но я среагировал всего на долю секунды раньше — отскочил на несколько шагов, одновременно делая из цепи петлю, которую и накинул на шею приземлившемуся передо мной незнакомцу. К несчастью, он успел подставить запястье под удавку, и мне не удалось ее тут же затянуть. Момент был упущен.

Несмотря на все мои усилия, человек в черном всунул в петлю вторую руку и с удивительной сноровкой выбрался из капкана — такого мне еще видеть не приходилось. Нападавший замер напротив, глаза влажно поблескивали в прорезях черной маски, какие носят либо грабители в голливудских фильмах, либо крутые парни из спецподразделений, но вряд ли