Игорь Подгурский - Инквизитор Красной Армии. Патронов на Руси хватит на всех! Страница 12

— А ты не знаешь? — притворно удивился инквизитор. — Побрякушка в правом ухе — это уже сигнал для нашей богемы Серебряного века. Еще они губы красят, щеки пудрят. Декаденты, одним словом. Свобода нравов, то да се. Экипаж — одна семья. Специфика службы. Дальние походы, суровый мужской коллектив. Примут за своего и как вставят…

— Не надо вставлять, — перебил моряк, залившись румянцем. — Ничего прокалывать не буду. Уши целее будут, да и все остальное. И вообще я на эсминце служил, — он торопливо добавил, будто оправдываясь, — никаких дальних походов у нас отродясь не было. Боже упаси. Не-е, прокалывать не буду. — Похоже, замечание Акима его проняло до глубины души.

— Дело хозяйское. Тебе решать. Славно мы сегодня поработали, — Поплавков задумчиво потер подбородок. — Ты можешь вернуться на свой эсминец. Не смею больше задерживать. Уговор есть уговор.

— Не-е, я больше в море ни ногой, — клацнув зубами, громко сообщил единственный уцелевший моряк. Он выжимал бескозырку, будто обычную кепку. — Пойду добровольцем в пехоту.

— И то дело, — согласился Поплавков. — На суше всегда можешь рассчитывать на персональную могилку. А моря-окияны: ни дна, ни крыши. Бездна, одним словом. Насыпят холмик. Сверху бескозырку положат. Друзья-товарищи дадут троекратный залп. Комиссар скажет пару дежурных фраз, соответствующих моменту. Ну, ты сам понимаешь.

— А со временем, глядишь, и памятник мраморный поставят, — размечтался Гангут. Он нахлобучил на голову мокрый блин раскисшей от воды бескозырки, закинул за спину ленточки с якорями. — А на плите пусть выбьют надпись вот такими буквами. — Он растопырил большой и указательный палец, показывая предпочтительный размер букв. — Здесь лежит Жора Прокопчик. Борец за свободу угнетенных. Моряк-балтиец… Поэт.

— Стихи пишешь.

— Балуюсь на досуге.

— О революционных штормах? О коммунарке в красной косынке и с наганом в руке? — без тени ехидства спросил инквизитор, но в глазах у него прыгали веселые искорки.

Громила в черном бушлате зарделся, словно гимназистка на выпускном балу:

— Не-а, о любви.

Щука извернулась на другой бок и совсем по-собачьи попыталась укусить моряка за ногу. Челюсти вхолостую лязгнули, поймав воздух. Рыбьи глаза смотрели с человеческой лютой злобой. Без воды она находилась в прострации, на глазах засыпая. Все, отплавала свой век.

Инквизитор подошел поближе, сохраняя безопасную дистанцию. По дороге чуть не раздавил сапогом болотно-зеленый панцирь. Рак успел отползти в последний момент, угрожающе выставив перед собой раскрытые клешни с острыми зазубринами-колючками на концах. Он, быстро пятясь задом, забрался под бескозырку с надписью «Бесстрашный» на ленте. Каждая тварь ищет себе убежище. Даже такое ненадежное матерчатое укрытие — новый дом на суше…

В любом деле главное — не упустить ни одной мелочи. Так и есть. Болтая с моряком, чуть не проглядел интересную деталь. Второй головной плавник у рыбы тоже был с сюрпризом. То, что на первый взгляд казалось пожелтевшей от времени костью, было закреплено на плавнике двумя скобками черного металла. Поплавков сунул щуке под нос наган. Та с готовностью вцепилась в вороненый ствол. Грызи, грызи, смотри зубки пообломаешь. Свободной рукой попытался сорвать костяную накладку. Пальцы соскользнули с мокрого плавника, покрытого слизью. Пришлось выдрать плавник из рыбы с мясом. Щука, не обращая внимания на боль, упорно грызла наган.

Поплавков выдрал ствол пистолета из пасти рыбины лишь несколькими рывками, раскрошив острые зубы. Рыба пару раз судорожно дернулась напоследок и издохла, словно вместе с плавником у нее забрали жизнь.

Инквизитор подбросил на ладони трофей. Обычный кусок кости правильной треугольной формы. Он холодил кожу, да так сильно, что заныли кончики пальцев. Аким побыстрее замотал его в платок и положил в боковой карман куртки. Вроде через одежду не морозит. Но все равно осталось ощущение, что держал в руках какую-то мерзость вроде тухлого куска мяса с трупным запашком.

«Сдам в канцелярию Корпуса оба трофея вместе с отчетом. Там умные люди сидят. Разберутся, чем я сегодня разжился. Не инквизитор, а Садко с припасом явился».

Раки суетливо ползали по загаженному полу, чувствуя дармовую поживу. Шевеля усами, они шустро двигались, безошибочно идя на запах крови. Вид трупов в черной форме, перемазанных кровью и темным илом, не вызвал у Поплавкова никаких эмоций. Привык. Лежат мертвецы и пусть лежат.

Поначалу Аким справедливо опасался, что матросы, столкнувшись с неизвестным, утроят присущую им раздолбайскую бесшабашность, и вместо надежных помощников он окажется в компании великовозрастных амбалов с лицами детишек, потерявшихся в дремучем лесу. Морячки не подвели. Опытный душевед, инквизитор в очередной раз не ошибся.

Результатом операции Аким остался доволен. Для него все сложилось удачно, чего нельзя сказать о троих моряках. Без особой стрельбы. Пришли, обнаружили и перебили тварей, нашли артефакты. Не один, а целых два. Грибное место он выискал. Хотя и непонятно, что это за костяной треугольник. Получается, что задание свое он выполнил не на отлично, а на пятерку с плюсом. Неплохо, очень неплохо.

— А как же наши… — Гангут запнулся, не закончив фразы.

— Ваших приберут, — инквизитор выделил интонацией слово «приберут». — На выход! Шире шаг! Хватит, и так весь интерьер испортили.

Беспризорника они встретили, поднявшись из подвала по винтовой лестнице. Тихоша, довольно улыбаясь, ждал их, облокотившись о перила. У его ног лежал кот в позе сфинкса. Поплавков заговорщицки подмигнул пареньку и вполголоса сказал: «Приятного аппетита». Тот в ответ благодарно кивнул.

Инквизитор решил не обыскивать особняк. Все, что он запланировал, они уже сделали. Задерживаться здесь не стоило, слишком громкий тарарам устроили. Соседи, поди, затаились, но то, что не одна пара любопытных глаз будет их рассматривать, когда выйдут на улицу, Аким не сомневался. Может, уже кто в комендатуру позвонил или оперативному дежурному в ЧК. Встреча с мобильной патрульной группой не входила в его планы. Машину он отпустил. Хорошо, что их подвезли. И на том спасибо. Надо убираться отсюда подобру-поздорову. Чем скорее, тем лучше. Их отряд слишком поредел, чтобы качать права. А так объясняй, что да как. Подвал, полный изуродованных трупов. Один страшнее другого. Пиши объяснительные или жди, когда составят протокол с твоих слов. Доказывай, что ты не верблюд. Короче, теряй даром время. В планы Акима это не входило. Ходу отсюда. Ходу…

Пока они втроем шли к выходу, Персик начал метить комнаты первого этажа особняка. Методично, метр за метром он брызгал мочой, не делая исключения между углами и антикварной мебелью с позолотой на гнутых ножках. Имел на это полное право. Они победили. И он тоже внес свою лепту в общую победу.

Когда они проходили мимо открытой двери с витражом, в душе Акима, как мутная волна, всколыхнулась злоба, при одном взгляде на стеклянную картину. Совсем страх потеряли, скоро вывески будут вешать: «Здесь живет вампир. До полуночи не беспокоить». Ударом рукоятки нагана он расколотил старинный витраж. Хрясь! Дзинь! Разноцветные стекляшки осыпались хрустальным дождем на пол. Хорошо! Этот аэроплан уже не взлетит…

— А где этот буржуйский приглядыш? — спросил Гангут, когда они шли к выходу. Он имел в виду слугу, впустившего их.

— Уполз гадюка, — равнодушно обронил инквизитор. Его несильно интересовал дворецкий. Привратника след давно простыл. Старик, воспользовавшись кутерьмой, исчез. Сгинул зараза. Пропал, словно и не было. Хотя у инквизитора нашлась бы к нему парочка вопросов, несмотря на то что время поджимало…

Поплавков остановился в прихожей, почти у самой двери. Бок ощутимо приморозило, да так, что не вздохнуть полной грудью. Аж дыхание перехватило. Занятную вещичку он «снял» со щуки. Словно не треугольный кусочек кости, а ледышка. Нет, хороший такой кусок льда, глыбища. Надо бы во что-то завернуть.

Инквизитор остановился. Из обшлага куртки вынул короткий остро заточенный цилиндрик, спрятанный в специально вшитом клапане. В нем еще осталось лежать четыре таких же стержня, как две капли воды похожих на тот, что сейчас он держал в руке. Он их лично подтачивал и укорачивал в слесарной мастерской, подгоняя под себя. В руке Аким сейчас держал идеально сбалансированное метательное оружие. А с первого взгляда короткий серебристый стержень, похожий на остро заточенный карандаш, приплюснутый на конце. Удобная вещь. Можно колоть и резать. А можно и метать, если до врага не дотянуться рукой, не достать ногой. Надо лишь приноровиться.

Он быстро вырезал из ближайшей гардины прямоугольный кусок. Хорошая ткань, плотная. Подумал и двумя взмахами подправил выкройку. Получился квадрат, словно постоянно тем и занимался в свободное время, что кромсал шторы на геометрические фигуры. Обрезком, как прихваткой, вытащил из бокового кармана костяшку. Положил ее на вырезанный кусок ткани. Сложил вдвое, потом еще в несколько раз. Холодный трофей стал похож на куколку шелкопряда в многослойной оболочке. Объемный сверток еле влез в карман, вызывающе оттопырив полу куртки. Ладно, не на строевом смотре, сойдет. С патрулем точно не стоит встречаться. Еще не хватало обвинений в мародерстве. Хотя какая разница. В глаза не посмеют сказать инквизитору, а косые взгляды, перешептывания и ухмылки у себя за спиной он уж как-нибудь переживет.