Роберт Фреза - Русский батальон: Война на окраине Империи Страница 16

— Нет, спасибо. Мы рады принять вас в качестве нашего гостя, старший сержант разведки. Надеюсь, что теперь смогу лучше познакомиться с искусством разведки.

Сунув голову в ведро с водой, он поспешно оделся. Кольдеве как сквозь землю провалился. Санмартин вздохнул и направился в перестроенный сельский дом, где располагалась полевая кухня повара Каши.

Часто действовавшие раздельно, стрелковые роты Верещагина состояли не только из «пушечного мяса». У Санмартина, например, имелись секретарь, связисты, специалист по оружию, два повара и еще несколько человек нестроевой службы. Все — мужчины, за исключением повара. Катерина Владимировна — Каша — была самым важным лицом в роте и, пожалуй, единственным незаменимым специалистом.

Что касается других, то Рытов, специалист по оружию, вступил в батальон в шестнадцать лет, сразу после детского дома в Лэппинрента, куда его эвакуировали в трехлетнем возрасте из Петербурга. Рытов трижды отказывался от повышений, дважды — от ухода в отставку и, по его словам, видел картины, уничтоженные во время разрушения Эрмитажа.

Секретарь роты был весьма умелым шифровальщиком, он занимался вопросами счисления и перевода времени вместе со связистами, формировал базу данных компьютеров, вел довольно запутанные финансовые и прочие дела. Григоренко называли «ротным добывалой».

Обычно на кухне у Каши крутились два-три прихлебателя. Войдя в дом, Санмартин увидел только новую переводчицу сержанта Симадзу, которая сидела съежившись, опустив плечи, а перед ней лежали на тарелке нетронутые сосиски и утиные яйца. Санмартин свернул в сторону, чтобы не мешать, но она заметила его, неуклюже приподнялась и поклонилась.

Он торопливо помахал женщине рукой.

— Пожалуйста, юффрау Брувер, присаживайтесь.

— Хеэр капитан…

Он повернул к себе стул и сел, положив руки на спинку.

— Мы рады вам. Прежде всего я должен извиниться, что предстал перед вами в таком виде. Мой заместитель вечно устраивает такие злые шуточки. — Санмартин опустил глаза на нетронутую пищу. — Вы не хотите есть?

— Видите ли… — замялась она. Санмартин подвинул тарелку к себе.

— А можно я? Если Каша увидит, что вам не понравилась ее стряпня… Но тут дело вовсе не в том, что вам не по вкусу еда, верно?

— Конечно нет. Я просто не голодна, — упавшим голосом произнесла она.

— Ну и хорошо. Очень хорошо. Потому что; если Каша подумает, что вам не нравится, как она готовит, она тут такое поднимет… А как Ретт уговорил вас на это, а?

— Ретт?

— О, извините. Ретталья, наш офицер разведки. Этот человек может запросто продать снег белым медведям, — сообщил Санмартин, поедая сосиски и краем глаза следя, не входит ли Каша.

— Я не уверена, правильно ли я вас понимаю, хеэр капитан. Очевидно, мое знание языка…

— Не важно, не обращайте внимания. Господи, как же завязать нормальную беседу?

Расправляясь с едой, он время от времени поглядывал на Брувер. Она была высокой, широкоплечей. Рот у нее был невелик. Красивые светло-золотистые прямые волосы зачесаны назад. Стройная, но никак не тощая. В общем, довольно привлекательная женщина.

— Когда вы прибыли сюда? — спросил он, доедая яйца. Женщина не ответила.

Санмартин положил вилку и внимательно пригляделся к Брувер.

— Вы всегда так бледны или вас что-то сильно беспокоит?

— Там был один мужчина… Его расстреляли перед строем!

— Ах вот оно что! Ну да. Мне очень жаль, но это вовсе не значит, что мы каждому гостю готовим такой прием. Yustitia suum cuique distribuit.

— Простите, но я не понимаю, что вы сказали. Это что, по-японски?

— Нет, латынь. «Справедливость воздаст каждому по заслугам» — примерно так. Один из новобранцев, самое удачное приобретение, совершил изнасилование. А идиот Бардиев попытался его прикрыть. Я думаю, вам надо будет перевести приговор суда, чтобы местное население правильно поняло, что произошло. После того как мы испортили пулями стену, у которой расстреляли Новело, я лично испортил погоны Бардиева, сорвав нашивки, — за тупость.

Брувер часто замигала.

— Вы такой необычайно суровый человек?

— Да что я? Будь там Полярник, он поставил бы рядом с Новело и этого Бардиева — за попытку скрыть преступление. Новело надо было пристрелить прямо там, на месте, и освободить нас от лишних хлопот. Я передал это дело Береговому. Bonis nocet quisquis pepercerit malis. Переводится примерно так: «Не сделаешь плохо — навредишь хорошему». По правде говоря, мы не часто расстреливаем. Своих, я хочу сказать. Этот у меня первый. — Санмартин вытер губы. — Мы рады, что вы у нас.

— Как это вышло, что вы пришли сюда?

— Могу вас заверить, что моего согласия не спрашивали.

— Нет, я про имперские войска. Зачем вы здесь?

— Ну, тут, наверное, все просто, — сразу ответил Санмартин. — Чтобы установить мир.

— А если нам не нужен ваш мир?

— Тогда мы останемся здесь в одиночестве и назовем это миром. Так вроде сказали когда-то о римлянах.

Брувер посмотрела на Санмартина расширившимися от ужаса глазами.

— Что делать, иногда приходится поступать и так. Брувер уткнулась взглядом в стол, потом подняла голову.

— Вы расплескали чай, — решилась она наконец.

— Да, действительно. — Санмартин с некоторым трудом поставил чашку. — Если считать это чаем. Наверное, руки дрожат.

Брувер посмотрела на него.

— Значит, вас это беспокоит.

— Я же сказал: это у меня первый случай! Брувер немного подумала.

— Я чуть совсем не ушла. Наверное, так следовало сделать…

Санмартин слабо улыбнулся.

— Юффрау Брувер, у меня есть просьба. Я пришел, чтобы извиниться перед вами и нормально, по-дружески побеседовать. Нет ли у вас каких-нибудь нормальных, обычных вопросов ко мне?

Она сидела некоторое время неподвижно, потом улыбнулась, и на щеках заиграли ямочки.

— Да, у меня есть несколько нормальных вопросов, хеэр капитан. Что это за песня, которую вы пели, вступая в Йоханнесбург? А то все спрашивают.

— О, вот она, слава! Одна — «Маленький оловянный солдатик». Она у нас почти так же популярна, как и «Свистящий евин». Ну, а вторую… Еще вопрос?

— Хеэр капитан, а комнаты здесь… Санмартин вежливо прокашлялся.

— Уже работаем над этим вопросом. Я заметил, Ханс отрядил пару человек. У меня к вам просьба: пожалуйста, прекратите называть меня «хеэр капитан». Так и хочется обернуться и посмотреть, к кому вы обращаетесь. Просто «Санмартин» звучит намного лучше… Еще, пожалуй, лучше — «ты идиот, Рауль». — Он махнул рукой. — Меня прозвали «Так Точно». Это по-русски означает «именно так».

— Понимаю.

Санмартин взял чашку, подержал ее в обеих руках, потом поставил обратно. Самое время уходить. Что бы такое выкинуть напоследок? Он вежливо кивнул и начал подниматься.

— Капитан Санмартин!

— Да?

— Пожалуйста, можете звать меня Ханна. Хорошо? В голове у Санмартина царила неразбериха, он чувствовал себя немножко глупо, и от этого на душе было хорошо.

Вторник(2)

Верещагин присутствовал на многих штабных посиделках. К несчастью, еженедельные заседания штаба полковника Линча оставались столь же пустым времяпрепровождением, только получили новую окраску. Уве Эбиль, командир легкого штурмового батальона, открыто продемонстрировал разочарование как командиром своей бригады, так и действиями пехотинцев Кимуры, которых поддерживали его транспортные средства.

После очередного заседания Верещагин сразу же не сумел улизнуть, и Линч отозвал его в сторонку. По тому, как он смял сигарету, видно было, что полковник крайне раздражен.

— Верещагин, я хотел бы проинспектировать ваше подразделение.

Верещагин наморщил нос. Все знали, что Он не переносил вони тлеющей сигареты.

— Как вам угодно, полковник. Когда соблаговолите прибыть?

— Немедленно. Лучше времени не найдешь. Я хочу посмотреть на третью роту, расположенную в Йоханнесбурге.

— Сейчас большая часть роты отдыхает после ночного патрулирования, — терпеливо, как ребенку, объяснил Верещагин полковнику.

— Тем лучше, необходимо, чтобы все подчиненные мне части и подразделения знали, что следует всегда находиться в состоянии полной боеготовности. В любой день, в любую минуту. Маленькая полицейская акция, проводимая здесь, расхолаживает солдат, они становятся ленивыми. Я этого не потерплю!

— Как вам угодно. У вас есть собственный транспорт? — спросил Верещагин, глядя на выпяченный живот полковника.

Рядом с Линчем стоял его помощник, капитан Донг.

— Вы ведь прибыли сюда грузовым рейсом? Вот и я со своим штабом сделаю то же самое.

Верещагин мысленно подкинул монетку, чтобы решить, пополнение продовольствия или боеприпасов должно из-за этого пострадать. Нежелание полковника Линча одобрить прямые поставки из космоса уже вызвало недовольство Уве Эбиля. Все-таки продовольствие важнее. Зачем у него отняли столько места на транспорте?