Вячеслав Хватов - Ядерная осень Страница 17

– Здрасьте, – на Волохова из-под козырька зеленой кепки с надписью «Боулинг» смотрели два хитрых, с прищуром, глаза. – Местные мы. С Берендино.

– Мы у него водой запаслись из колонки, – как бы оправдываясь, встрял Самарин. – Просит патроны наши обменять на еду или еще что-нибудь.

– Просит, говоришь? – Майор нахмурился. – А что, еды у него завались?

– Нижайше просим, – местный обеими руками ухватился за лапу Волохова. – Еды у нас мало, а патронов нет совсем.

– А почему ты решил, что я ваше незаконное формирование буду делать еще более вооруженным?

– Да какое там формирование, командир? Две бабки у нас на три дома, да мы с Ильичем. И на всех одна двустволка и два автомата пустых.

– Подтверждаешь? – Майор посмотрел на Самарина.

– Да, товарищ майор. Одна ребятня да старики.

– А по нынешним временам без автомата никак нельзя, товарищ майор, – затараторил мужичок, опасаясь, что армейский начальник начнет возражать. – Вон позавчера у Остапинских какие-то пришлые все зерно забрали. Даже кормовое.

– По нынешним временам вам и автомата не хватит, – Волохов махнул рукой. – Ерохин, отсыпь им… Нет, отдай весь цинк «пятеры» просто так. Не будем же мы детей и стариков объедать.

– Вот спасибочки, товарищ майор, – местный опять ухватил его за руку и принялся что есть сил трясти, – вот спасибочки!

– Как зовут-то? – Волохов сел на ступеньки крыльца.

– Николаем, – ответил мужичок и примостился рядом с ним.

– Скажи, Николай, а что вообще в округе делается? Что слышно?

– А что делается? Будто вы не знаете, товарищ майор? Война.

– Нет, это-то понятно. А вообще? Какие новости?

– Какие у нас новости? Сидим в своей Тмутаракани, чаи гоняем.

– Вот ведь народ? – Волохов усмехнулся. – Я ведь сейчас прикажу цинк-то обратно забрать…

– Нет, а чего? – Николай встрепенулся. – Чего я могу рассказать-то? Про то, как Остапино грабанули, рассказал. Вот недавно в Выште зэки с тамошней колонии с какими-то военными схлестнулись. Кто кого победил – про то не знаю. В Лукьянове все как один перемерли от чего-то. На юге леса вот горят. Оттуда и желтое облако к нам пришло. Вся скотина пала. Да вы видели. У нас и народа много полегло через это дело. Почитай, остались те, кто по домам сидел. Еле похоронили упокойников-то! Их и руками брать-то было нельзя. Сожгли мы их, а потом трактором закопали, вот и все новости. Может, сами чего расскажете, товарищ майор?

– Это тебе пусть вон Ерохин расскажет. Любит он языком почесать. – Волохов встал.

«Новости» оптимизма не прибавили. Пора было собираться в дорогу. Судя по всему, собирался дождь. Лишь бы не кислотный опять.

Косая морось так и норовила пробраться Самарину за шиворот. Эта мелкая водяная мерзость уже третий день падала с неба и, иногда подгоняемая ветром, летела горизонтально. Будто кто-то огромный там, наверху, постоянно плевал тебе в лицо. Мол, копошись не копошись ты там внизу, мелочь людская, – презираю тебя, тьфу. Ну хоть противогаз надевай. Слава богу, эта мерзость безвредная. Он поежился. Выходить из теплого, сухого, наполненного запахом свежесваренной каши нутра бээмбэшки не хотелось. Но вот они уже топают по обочине полуразмытой грунтовки, поглядывая по сторонам.

– Слышь, Самара. В такую погоду последний мародер свою задницу на улицу не выгонит.

– Жрать в любую погоду хочется. Гляди, гляди, Ерохин, если жить охота.

Показалось Исмаилово. Сквозь дымчатую пелену подобия дождя на них таращились своими слепыми глазницами сожженные кем-то домики. Подходя к третьему из них, Самарин заметил тонкую струйку дыма, робко пробивающую себе дорогу среди пыльной кисеи дождя. Ерохин, перекатившись и заняв позицию по левую сторону от окна, достал эргэдэшку[24]. Самарин сделал знак напарнику не спешить. Он, разжевав ловко извлеченную откуда-то из многочисленных кармашков жвачку, прикрепил с ее помощью к кончику эрпэкэшного ствола, похожего на велосипедное зеркальце.

Осмотрел, таким образом, внутренности комнаты и махнул Ерохину рукой. Тот осторожно переступил подоконник, подсвечивая себе фонариком. В углу, у внешней стены, дымился костерок, на котором коптились, нанизанные на пруток, неопределенного вида фрукты-овощи. Рядом лежал ворох тряпья. Приближаясь к костру, Самарин успел разглядеть в прыгающем свете фонаря, как из-под солдатского одеяла появилась маленькая ручонка, повернула самодельный шампур и убралась обратно. Быстрым движением левой руки он отдернул одеяло, тут же ухватив правой попытавшегося прокусить толстую кожу перчатки мальчишку. Тому на вид было лет семь-восемь. Хотя как это можно определить, глядя на щупленькое, чумазое тельце найденыша?

– С пополнением, – Волохов покосился на мальчугана, уплетавшего за обе щеки кашу с тушенкой.

– Зовут-то как?

– Михой. Фу, блин. Полтора часа его кололи, как зовут. Теперь вот думаем, стоит ли дальше расспрашивать насчет того, кто спалил и че было.

– Так. Доедайте и по машинам. Вперед пойдут Файзиев и Мурыгин. – Волохов развернулся и полез на БМПТ.

Дождь наконец-то кончился, и найденный позавчера в Исмаилове Миха, сидя на броне заглушенной бээмпэшки, разглядывал в волоховский бинокль опушку непожеванного и несожженного, как в других местах, леса, когда со стороны Урузаева донеслись звуки выстрелов. Бухнула граната подствольника. Потом посильнее бухнула эргэдэшка. Заговорил «Курган». Запихав Миху в люк, Самарин сел к зушке[25]. Бээмпэшка рванула с обочины, забрасывая комьями грязи домик из пулеметных гильз, только что построенный найденышем. Волохов уже активизировал автоматику самонаведения «Рыси» и, высматривая в тепловизионном прицеле цель, держал пальцы на кнопках панели. «Курган» без остановки молотил с колокольни местной церкви. Или минарета. В тепловизоре слабо угадывались контуры высокого строения. Пошла ракета. Гулко ухнуло, и пулемет захлебнулся. Отметив для себя местоположение залегших Строгова и Мамонтова, он дал залп из всех четырех «АГ-27Д»[26] по скоплению обороняющихся «солдат удачи».

Характерный звук гранат объемного взрыва эхом отразился в расположенной слева балке. Такие штучки не оставляли никаких шансов любителям пострелять из укрытия по проезжающей технике. Подавив разрозненные очаги сопротивления, БМПТ подкатила к овражку, где залегли разведчики. Там уже стояли Самарин, Ерохин, Назаренко и Мурыгин со снятыми бронешлемами. Файзиев – совсем еще молодой пацан. Вот и осталось их четырнадцать, из двадцати «Негритят», отправившихся месяц назад в Москву.

10.10.2026 г. Москва. Станция метро «Полянка»

Мутная, свинцовая депрессия у него сменилась выжигающей нутро яростью. Сначала Сокол преследовал академика по инерции, как сомкнувший челюсти бульдог. Он не мог, да и не хотел их разжимать. Теперь совсем другое дело – появился азарт. И вот, обуреваемый этим охотничьим азартом, Сокол искал возможность развязать себе руки, добровольно затянутые им узлами гэбээровских обязанностей. Стальная дисциплина в ГБР не предполагала свободного блуждания по тоннелям метро. Он ждал. И вот сегодня посыльный с «Авиамоторной» упросил его начальство послать бойцов на зачистку в Лефортове. Хотя кто кого там зачищать будет – еще вопрос. По всей Москве выжившие свидетели (а это, как понял Сокол, – редкость) сообщали о таинственных, по самое никуда экипированных «неуловимых мстителях». После появления этих «призраков особого назначения» в окрестностях какой-либо станции сначала пропадали несколько поисковых групп, а потом начинали исчезать и люди на самих станциях.

Мероприятие на «Авиамоторной» запланировано на завтра, а сегодня он возвращался со «сбора урожая» почти пустой. Полцинка «семеры» и рожок от РПК плюс десять патронов от противогаза – вся добыча на двоих. Они заходили гораздо дальше, чем это могли позволить себе обычные поисковики. Сейчас Сокол, вернее, Сок с Березой, возвращались с того берега Москвы-реки. Соколову-Макферсону сначала хотели дать позывной «Сокол», но он настоял на варианте «Сок» – мол, так короче. Обычно гэбээровцы с «Полянки» таскали со сто сорок седьмой автобазы Генштаба, что на Зубовском бульваре, харчи. Там находились провиантские склады, до которых не успели добраться аборигены. Но в этот раз их кинули на «урожай».

Сок и Береза («Березовый сок», – ржали бойцы) благополучно миновали Крымский мост и пересекали «Парк скульптур». Внутри Сокола все закипало. Мало того, что ходка «неурожайная», так еще этот Береза всю дорогу поносил американцев («пиндосов» – так он называл соотечественников Сокола). Ему тоже было что ответить. Из-за этих не поддающихся демократии варваров он вынужден торчать в этой гнилой норе метро, отравленной радиацией Москвы. Тогда как его сослуживцы наверняка уже нежатся на побережье Флориды. И этот Петрович с «Цветного»… Сколько же он провозился, прежде чем тот, умирая, после того как Сокол «освежил» его память двойной дозой «сыворотки правды», рассказал о том, куда ушел этот гребаный академик.