Михась Южик - Ледник Страница 18

Кстати, говоря о песке, не забудем и о пыли, которая неизбежно поднимается в воздух от ног, шин и от всего того, что имеет свойство перемещаться. На упирающихся в купол колоннах установлены водяные распылители, которые ночью слегка поливают город моросящим доджем. Так прибивается пыль. Воду, к слову, берут из артезианских бассейнов под городом и в его окрестностях.

В тех же городах, где запасы артезианской воды недостаточны, — ухищряются по- разному. Например, доставляют воду по специальным каналам из упомянутых выше водохранилищ. Либо забирают воду непосредственно из толщи ледника, растапливая его. Разумеется, все это делается не с помощью допотопного костра, а производится расположенными недалеко от города водорастапливающими станциями. Там трудятся сотни людей.

Покольку города требуют неусыпного контроля и обслуживания, примерно треть их населения — не отдыхающие, а. нет, не постоянные жители, ибо выдержать многолетнее заточение под ледником невозможно, — а служащие ледника. Большинство из них работает по контрактам от одного до двух лет — и проживает с семьями в черте города в спальных районах. Это микрорайоны с пятиэтажными комфортабельными домами, построенными специально для этих целей. Жилища же людей давних веков частично были снесены за их непригодностью к проживанию в таких условиях.

Температура на улицах городов поддерживается нагревателями в районе 22 градусов по Цельсию. Плюс-минус треть градуса. Эта температура была признана учеными оптимальной. Ведь в условиях недостатка кислорода (а кислород в полной мере нагнетающие установки не обеспечивали) более теплые и более холодные температуры ведут к ухудшению деятельности организма. Поэтому — всеобщая, строго установленная и строго поддерживаемая температура всех городов ледника — 22 градуса. Исключение сделано только для Стокгольма и Копенгагена — ввиду лучшей переносимости местным населением холодных температур. Поэтому в Стокгольме — всегда 20 градусов, а в Копенгагене — 21.

16

На вокзал, расположенный в русле Шпрее недалеко от Потсдамской площади, Нэш и команда прибыли около четырех утра. Их встречала толпа офицеров в чинах не ниже капитана. Двухрядная же колонна бойцов внутренней охраны с автоматами вытянулась от самого выхода из поезда, метров на двадцать, до ворот, ведущих, видимо, на вокзальную площадь. Говорим «видимо», поскольку в действительности видно было неважно — освещался перрон слабо. Вероятно, нарочито слабо — с целью скрыть от посторонних глаз прибытие взвода в Берлин.

Перекинувшись словами приветствия со старшим офицером принимающей команды, полковник, сойдя на землю, приказал двигаться колонной по одному вперед. И двигаться быстрым шагом. Сам же замкнул взвод. Было как-то странно идти между недвижимыми молчаливыми воинами с автоматами. Было как-то не по себе, точно не охраняют их, а ведут под суровым конвоем.

Впрочем, сегодняшний день вообще выдался удивительным для господина полковника. Его с самого утра всё куда-то ведут, всё понукают, всё сторожат, всё дают указания. А ведь еще вчера, в своем отдаленном гарнизоне, Нэш и помыслить не мог, что такое случится. Там, в Богом забытом поселке, он был главное действующее лицо. Его знали все — от ближайших подчиненных до последней дряхлой старухи. И все уважали. И естественно, никто не смел ему слова сказать поперек. Сегодня же Нэш чувствует себя какой-то марионеткой, болванчиком, мимо своей воли втянутым в странную и удивительную игру.

Да, все происходящее сегодня выглядит удивительно. Ведь, согласитесь, как честному законопослушному гражданину ОЕ могло придти в голову, что кучка негодяев, забравшихся под ледник, приведет в состояние ступора всю страну, занимающую Европу и половину Африки? Кто бы мог подумать, что отработанная годами система может допустить такое над собой издевательство? Что мощнейшая вертикаль власти окажется целых три дня в роли парализованного наблюдателя. Ведь ни один из террористов не был даже ранен. И никого не поймали! Это при современной-то технике слежения, обнаружения, при неусыпной деятельности городской полиции и подледниковой охраны. Это какой-то казус, скандал. «Да они тут разжирели от лени!» — почти вслух бурчал Нэш.

Когда взвод миновал ворота, полковник увидел, что колонна охранников здесь значительно поредела, а идут они уже по огражденному двухметровым бетонным забором желобу шириной метров десять. Чтобы рассмотреть, куда они двигаются, Нэш поспешил обогнать колонну. Тем более что встретившие их офицеры шли впереди, рядом с офицерами взвода. Не терпелось спросить, куда их так долго ведут и почему не организовали посадку в автобус прямо на перроне. Да, Нэш начинал чувствовать возрастающее раздражение. Да, он не любил не владеть ситуацией.

Когда он подходил к голове колонны, там образовалось какое-то замешательство. Послышался душераздирающий крик метрах в двадцати впереди. Дэвид почти побежал.

Посреди желоба стоял, неестественно сгорбившись, лысый человечек в лохмотьях с совершенно безумным выражением лица. И сверкающие его глаза смотрели как будто прямо на Дэвида.

— Обезьяны! — кричал человечек, размахивая, почти вращая руками. — Я вас узнал! Вы пришли убивать. Так убейте лучше меня! Не трогайте моих детей! Выродки! Подонки! Убийцы!

Офицеры взвода и сопровождающие офицеры несколько секунд стояли как вкопанные. Человечек оказался в этом проходе между двумя солдатами охраны, стоявшими примерно в десяти метрах от него каждый. Из-за нелепости ситуации они тоже какое-то время не двигались с места. А человечек продолжал махать руками, выкрикивать ругательства, показывать язык и корчить гримасы. Изо рта его текла, свисая на подбородке, слюна.

— Зачем вы сюда пришли?! — выкрикивал он вопрос. — Убирайтесь! Убирайтесь из ледника! Мы не хотим вас, не хотим! Уби-ийцы! А-а-а! — зарыдал он наконец.

Первым вышел из оцепенения Нэш.

— Взять его! — заорал полковник и бросился вперед.

Но его уже опередили. Солдат Свенсон, находившийся в голове колонны, бежал к человечку огромными прыжками. Да и двое солдат охраны наконец-то синхронно бросились с разных сторон на жертву. Они опередили и Свенсона, и набегающего полковника Нэша. Двое верзил схватили кричащего безумца под руки и поволокли вперед с удивительной скоростью. Солдаты почти бежали. Очевидно, их подгонял страх взыскания за нерасторопность, за то, что они, во-первых, допустили, что человечек оказался в проходе перед секретным взводом (перескочив двухметровый забор), а во-вторых, за то, что они бездействовали несколько секунд у всех на глазах. Позорно бездействовали. Теперь они комично убегали от взвода со своей жертвой. Им навстречу неслись еще несколько воинов. Они взяли в кольцо безумца, скрыв его полностью от глаз Нэша, и поспешили вперед, вскоре скрывшись в воротах.

Все это неприятно подействовало на Дэвида Нэша. Он не дал никаких комментариев произошедшему, только скомандовал взводу ускорить шаг и прекратить разговоры, ибо среди людей начинался какой-то ропот.

Офицеры охраны, идущие с ним рядом, тоже хранили деловое молчание.

Все претензии обозленный полковник решил высказать по прибытии на место дислокации. Непосредственно коменданту. Никак не ниже! Именно коменданту! Да, надо сразу же заставить себя уважать.

Они миновали воротца с дугообразной аркой и оказались в просторном дворе. Или на небольшой площади. Трудно было разобрать, поскольку освещалась пространство довольно скупо. Несколько фонарей, причем слабосильных. Площадь, видимо, имела служебное назначение. По ней ходили только люди в военной форме и в форме железнодорожников.

Предназначенный для взвода автобус — сине-белый с темными стеклами — стоял около ворот и заслонял треть площади. Но было заметно, что она заполнена автобусами разных мастей, грузовиками и легковушками.

Посадка прошла столь же стремительно, как и высадка из поезда на перроне. Гуськом, быстрым шагом воины заскакивали на ступеньки и забегали в салон. Но даже и за это короткое время произошел новый казус. Где-то в глубине площади за автомобилями раздался пронзительный крик, переходящий в визг. Это голосил пойманный недавно безумец. На самой высокой ноте крик оборвался — очевидно, бедняге зажали рот. И потом по ночной площади пронеслись звуки глухих ударов, сопровождавшихся характерным еканьем.

Полковник Нэш неожиданно почувствовал жалость к этому человечку. И еще больше озлился на тех, кто руководил их приемом. Особенно на коменданта, на котором Нэш решил сорвать злобу. Если эти идиоты не могли организовать нормальный прием, подогнать автобус к самому перрону, то при чем тут перепрыгнувший через забор сумасшедший! Виноваты они, а не он. Паршивцы! Бьют слабого и безумного. И совершенно не могут всей оравой справиться с кучкой негодяев, поставивших весь Берлин на колени!