Барбара Хэмбли - Дети Джедаев Страница 18

У Люка болела голова, болело все тело. Процесс концентрации в нем Силы ослабился, и к нему вернулось ощущение предательства, поразившее сердце острой болью. Джедаи предали его.

Он опять погрузился в темноту.

Лежа на койке Хэна в «Тысячелетнем Соколе» с перевязанным обрубком правой руки, он чувствовал приближение агонии, несмотря на обезболивающее средство, которое дал ему Ландо. Хуже боли было понимание того, что Бен солгал ему. Бен лгал, а правду говорил Дарт Вейдер.

«Остается мстить, — нашептывали голоса. — Отомсти за это».

Став на какой-то момент тем, двадцатилетним, он вновь почувствовал, что душа его содрогается от предательства.

Почему ты солгал, Бен?

Вернувшись мысленно назад, он понял, почему Бен солгал. В свои восемнадцать лет, если бы он узнал, что его отец жив, его потянуло бы к отцу — и это было бы естественно. И то, что отец так изменился, не сыграло бы решающей роли. В свои восемнадцать лет Люк не обладал еще ни опытом, ни достаточной Силой, чтобы оказывать необходимое сопротивление, и он вполне мог оказаться на Темной Стороне Силы. Бен это понимал.

Сила затеплилась в нем, подобно одинокому огоньку в бурную ночь.

«Люк?!»

Отомсти Джедаям за их вероломство. Убей их и сожги, как они сделали это с твоими родителями.

В его сознании опять возникло видение обугленных трупов во дворе дома, всегда остававшегося для него единственным и родным. Он опять ощущал маслянистый жар пламени и запах горящего пластика. Сердце было опустошено как высохший колодец, уводящий в бесконечную темноту.

Та ферма в пустыне была не просто место его проживания -она была единственным, что он вообще имел в этом мире.

Когда он вновь оказался на Таттуине, чтобы спасти Хэна от Джаббы Хатта, он посетил свою разрушенную ферму, находившуюся на краю Моря Дюн. Никто не захватил эту землю. Джавасы разграбили то, что еще оставалось от дома, возможно, еще прежде, чем остыли угли. Помещения вокруг осевшего внутреннего дворика развалились. Обвалившиеся руины, полузасыпанные песком.

Надгробные знаки, поставленные им у могил людей, считавшихся его родителями, исчезли.

Всю свою жизнь отдал дядя Оуэн своей ферме. Сейчас же казалось, что его вообще никогда не было.

Он приоткрыл глаза, пытаясь прийти в себя.

«Люк, с тобой все в порядке?»

«Пожалуйста, Мастер Люк, постарайтесь вспомнить, кто вы. Положение у нас просто отчаянное».

Глазам Люка предстала медленно вращающаяся комната. Люк вынужден был крепко ухватиться за края койки, на которой он лежал, чтобы не упасть. Но его радовало уже то, что стоящие перед ним Никос и Си-Трипио не пытались раздвоиться и что боль в груди несколько уменьшилась. Страшное чувство усталость -вот что он испытывал.

За спинами Никоса и Трипио виднелась дверь. Она была закрыта. В небольшой ярко освещенной комнате стояли еще три кровати и пара комодов и шкафчиков, в одном из которых висел его летный костюм, а на верхней полке лежал Огненный Меч. На одной из кроватей был раскинут, как одеяло, его черный плащ Джедая.

Люк приподнял руку и увидел, что на него одета оливково-серая форма имперского штурмовика.

Джедаи убили…

Джедаи убили…

Он сделал глубокий вдох, сосредоточив все свои возможности Силы на собственном исцелении — Никос и Трипио тут же раздвоились вновь — а не на воспоминаниях.

Голоса в его сознании несколько смешались, затем прояснились.

Он вновь очнулся, слабый и разбитый. Наверное, он был без сознания, но, повидимому, недолго, так как Трипио заканчивал фразу: «…сказал, что с вами все в порядке и что вы притворяетесь, отправляясь в больничный отсек. Мы были в большом затруднении».

«Нам надо исследовать Плавал», — произнес Люк.

Оба его спутника встревоженно взглянули на него. «Мы знаем это, Мастер Люк».

Люк сел на кровати и тут же из-за подступившей тошноты схватил Трипио за руку. Никос сказал: «Мы проскочили не менее полдюжины планет во Внешнем Кольце, где Император сосредоточил свои штурмовые отряды для этой экспедиции тридцать лет тому назад. Посадка спусковых аппаратов осуществлялась на Таттуине, Бреддене, возможно, где-то еще. Все было автоматизировано: сама посадка, захват, операция по внушению».

«По внушению?» — переспросил Люк. Перед ним возникло еще одно изображение, далекое и нечеткое из-за головной боли. Он видел перед собой полукруглое помещение, заполненное неразумными гаморреанцами, в руках у которых еще было оружие. Здесь же находились два огромных серебристых однофункциональных робота устаревшей модели G-40. Они ставили гаморреанцев на ноги и каждому делали укол, затем заталкивали их в белые металлические одноместные камеры для проведения операции по внушению.

Люк прикоснулся ко лбу. Он нащупал небольшой кружок загрубевшей кожи на том месте, где вставлялся электрод. Он понял, что тоже подвергался внушению.

«Где мы?» Он осторожно поднялся и закрепил у пояса свой Огненный Меч. Через дверь они вышли в коридор, пахнувший металлом, химикатами и очистительным раствором. При ровном, спокойном освещении стены выглядели светло-серыми. Пол под ногами слегка вибрировал от гудения двигателей. Рядом скользил, начищая пол, робот типа MSE — 15.

«Мы — на корабле», — последовал ответ Трипио. — "Это -дредноут. «Боевая Луна», о которой говорил штурмовик Потман. Гигантский корабль, замаскированный под астероид. Он нас и обстрелял. «Глаз Палпатина».

Глаз Палпатина. Название показалось Люку знакомым. Он слышал об этом во время своего длительного и смутного путешествия в прошлое, которое не было его собственным. Тем не менее, он был осведомлен о размерах корабля. Это был самый огромный из космических суперистребителей. Он обладал огневой мощью, способной уничтожить целую планету.

«Конечно, — подумал Люк. — Он был создан задолго до Звезды Смерти, когда считалось, что чем больше Имперский Флот, тем лучше».

«На этом астероиде не было базы, Мастер Люк, — объяснял Трипио. — Этот „астероид“ был кораблем, обстрелявшим нас с помощью автоматического компьютерного наведения огня».

«Ты уверен?» — Люк готов был поклясться, что пушками управляла чья-то живая рука.

«Абсолютно, — отозвался Никос. — Никто не мог проникнуть в пушечный отсек, и на борту нет никого, кто мог бы обращаться с такого рода оружием».

«Никого… — повторил за ним Люк. — Они собирают свои ударные группы… — Люк остановился, вспомнив заброшенную базу в лесу и сорок пять шлемов, висевших на стене. — Не говорите мне о существовании каких-то групп, которые что-то выжидали».

Они вошли в большое помещение, служившее столовой. Десять или двенадцать огромных покрытых белой шерстью двуногих существ нервозно толпились у пищевых автоматов, забирая тарелки и быстро засасывая в себя пищу через короткие хоботки, выше которых располагались четыре мерцающих черных глаза. У некоторых из них было оружие — в основном вывернутые из столов и стульев ножки. На основании этого Люк заключил, что эти существа не совсем бесчувственные.

От дверей в противоположном конце этой длинной комнаты послышался какой-то шум. Двуногие существа обернулись, подняв свое оружие. На пороге появилось семь трехногих существ. Колышащиеся мешкообразные туловища со свободно свисающими щупальцами опирались на длинные ноги. Глаза в глубоких глазницах беспорядочно вращались.

Двое из волосатых двуногих существ направились к пищевым автоматам и набрали так много тарелок и чашек, что их едва можно было унести. Сопровождаемые одним из своих товарищей, вооруженным ножкой от стула, они осторожно приблизились к вновь пришедшим. Тот, что был покрупнее, поднял вверх покрытую шерстью лапу и что-то весьма немелодично прогудел. Трехногие ничего ему не ответили. Тогда он протянул им тарелки.

Трехногие существа, вытянув хоботки, принялись за еду. Некоторые из них пытались неловко захватить тарелки своими щупальцами. Белые мохнатые существа, стоя у пищераздаточных автоматов, слегка подталкивали друг друга. Один из них, превосходивший ростом других, с необычной легкостью выдвинулся вперед и похлопал по плечу ближайшего к нему трехногого. Этот жест, как понял Люк, выражал достаточно миролюбивое настроение.

«Так будет достаточно!» — раздался возглас. Скользящие двери широко раскрылись, и в помещение ворвалась группа приблизительно из пятнадцати гаморреанцев, облаченных в униформу штурмовиков, с которой были срезаны рукава. На руках и груди блестели покрытия из белой брони, закрепленные с помощью серебристой тесьмы. Шлемы штурмовиков самых разных типов были сдвинуты на затылок, наподобие шляп. У возглавлявшего эту группу Угбуза на голове красовался похожий на ведро черный шлем артиллериста. Видневшееся из-под него покрытое бородавками свинообразное лицо казалось угрожающе зловещим. Вооружены они были бластерами, пиками, топорами и луками.

«Человеческое притворство! Каждый проходил врача перед наймом на работу. Таковы правила Флота, и этому нет оправдания. На корабле слишком много притворщиков».