Кит Ломер - Сокровища звезд Страница 19

— К сожалению, ничем не могу помочь.

— И ты спокойно позволишь им держать весь мир в руках? Повелевать тобой и тебе подобными? Использовать нас как скот?

— Давайте посмотрим на все иначе, — предложил я. — Они изобрели, как вы его называете, «старкор». Они пользуются плодом своей изобретательности, своего гения, для того, чтобы превратить мир в цветущий сад. Если при этом они достигли и личного благополучия, то, по моему мнению, они его заслужили. И я не испытываю ни малейшего желания бороться с ними, а лишь желаю им успеха.

Они внимательно наблюдали за мной.

— Послушайте, Симрег, Пол Дэнтон ничего мне не сказал, но даже если бы и сказал…

— Продолжай, — пророкотал Симрег.

— Постарайтесь понять, я не бунтарь. Мне нравится мир, в котором я родился, я верил в существующую систему и верю по сей день. Несомненно, ее можно усовершенствовать, но она и совершенствуется! Путем эволюции, а не революции. Меня не интересуют спасители мира с безумными глазами, которые хотят Все Мгновенно Исправить, уничтожая все, что создавалось в течение пяти тысячелетий эволюции культуры. Я не хетеник, Симрег. Мне не нравится ни их система ценностей, ни их образ мыслей.

— И все же ты сам признался, что оставил корабль. Неужели на то не было никаких причин?

— Я совершил ошибку и расплачиваюсь за нее. Но стабильное, мирное, разумно организованное общество для меня гораздо важнее, чем мой собственный драгоценный комфорт. Я достаточно ясно выразился?

— Чего же ты хочешь, Джон? Что ты отстаиваешь, за что борешься?

— Вы реформаторы, — сказал я. — Вы благодетели. Вы революционеры, которые до основания переделают нынешний безрадостный мир. Неужели вы не глядите время от времени в зеркало и неужели вам не отвратительно то, что вы там видите? Неужели ненависть, которая кипит в вас, не сделала вас несчастными?

Я направился к двери, но Симрег поднялся с кресла и преградил мне дорогу.

— Ты дурак, Джон! Ты имел шанс возместить все, что потерял, и получить сверх того…

— После того, как вы разгоните всех негодяев, — сказал я, — понадобится ввести жесткую партийную дисциплину для поддержания порядка. Какое-то время придется функционировать старому управленческому аппарату. А кто лучше старых чиновников справится с этой работой? Разумеется, вам придется их потерпеть, ведь для удовлетворения общественности вокруг ваших персон будет создан ореол помпезности, огромное количество церемоний. Вы будете жить, как короли, во дворцах бывших тиранов, а новая полиция день и ночь будет рыскать в поисках потенциальных контрреволюционеров. Но в глубине души вы, конечно, останетесь настоящими демократами, озабоченными лишь благосостоянием крестьянства. А каким будет мое вознаграждение? Звезда адмирала Нового Революционного Флота? Пустое место в лишенной смысла организации, состоящей из партийных наемников и политически надежных?

— Ты предпочитаешь жить в Розовом Аду?

Симрег крошил слова, как каменотес, раскалывающий булыжник в гравий.

— Симрег, неужели все, на что вы способны, — месть? Вы хотите задушить тех, кто послал вас сюда, и вы разрушите мир, чтобы достичь этого. К счастью, это только разговоры. Вы застряли здесь, Симрег, и Бог с ними, с вашими заговорами. Только меня — увольте.

— Ты совершаешь ошибку, Джон, — просипел худой.

— Прочь с дороги, Симрег, — сказал я.

Симрег не пошевелился. Он смотрел через мое плечо на худого с таким выражением лица, словно он должен был решить неприятную проблему. Я сжал кулаки и ударил, но попал по пряжке его ремня. Симрег зарычал, толкнул меня в грудь, и я приземлился на стол. Сзади меня обхватил худой.

— Ты скажешь мне все, что знаешь, Джон… — начал Симрег и вдруг замолк, прислушиваясь.

Снаружи послышался топот шагов, треск сломанного дерева, и дверь распахнулась. Тяжеловес ворвался в комнату и остановился, увидев перед собой нашу компанию. Рукав у него был оторван, на голове алела ссадина. Он облизал губы и оглядел комнату.

— Пошли, Джон, — сказал он. — Кажется, самое время отправляться назад в лагерь.

— Я как раз собирался.

Симрег и худой молча наблюдали, как мы уходим.

4

— Плохо дело, — решил Тяжеловес, после того как я вкратце рассказал ему о моей дискуссии с Симрегом. — Я думал, он предложит тебе местечко в своей свите. А то, что ты рассказал, — уж совсем непонятно.

Он почесал подбородок и хмуро поглядел на пол барака.

— Я думаю, все это можно назвать одним словом «рехнулись», — сказал я.

— Забудем об этом.

— Он этого так не оставит. Не сможет. Берегись, Джон!

— Тебе ведь известно правило, Тяжеловес. Никакого насилия.

— Не рассчитывай на это. — Он повел плечами и вздохнул, словно собирался выйти на третий раунд. — Так, мне нужно идти. Есть кое-какие идеи. Понадобится день-два, чтобы их проверить.

Он ушел, а я лег на свою койку и стал смотреть в потолок. Мысли в моей голове мягко набегали одна на другую, как воздушные шарики, плавающие в пустом танцзале. Похоже, в этой истории существуют взаимосвязи, которые необходимо узнать, но пока у меня ничего не получалось.

Я устроил себе еще один выходной и целый день шатался без дела по лагерю. Если Симрег был здесь, то он не высовывался из своего жилища. Ближе к вечеру я поднялся по тропинке на гребень хребта к западу от лагеря и сидел там, наблюдая, как солнце садится за каменную гряду. По сравнению с зеленым Солнцем, оно было тускло-красного цвета. Взошли две вечерние звезды. Луны не было, но звезды сияли достаточно ярко. Я не мог отделаться от мысли, что Симрег и его Комитет захотят продолжить прерванный разговор. Страшно не было, нет, однако если он собирается продолжить разговор, то рано или поздно найдет для этого время. Я не имел ни малейшего желания, чтобы кто-то вытаскивал меня из того жалкого состояния, в котором я пребывал, но и не пытался отсрочить то, что наверняка случится.

На следующий день я отправился на работу. Туннель, где я нашел свой драгоценный кусок породы, все еще охранялся. Рабочие были мне незнакомы, видимо, новые заключенные. Тяжеловеса тоже не было видно. Я выполнил свою обычную норму, получил жетоны и пообедал в столовой. Мои соседи по бараку были не более многословны, чем всегда. Как обычно, душ очистил мое тело, но он не принес ощущения свежести. Я уже собирался ложиться спать, как вдруг за мной пришли.

Вошло четверо, все были мне незнакомы, все крепкие, рослые, у всех непреклонные, решительные лица, как у людей, которым необходимо выполнить какую-то грязную работу. Они включили верхний свет и остановились в центральном проходе.

— Всем встать, — рявкнул один из них на весь барак.

У меня мелькнула мысль ослушаться, но это сделало бы ситуацию унизительной, и вместе со всеми я встал.

Нам сообщили, что совершена кража и они здесь для того, чтобы найти украденное и вора.

— Пропали: отбойный молоток, детали механического резца и запасные фильтры для респиратора, — говорил главный. — Владелец здесь, — он показал на одного из четверых, — и сможет опознать свои вещи.

— Для обыска нам понадобятся двое, — объявил другой. — Ты и ты.

Вторым «ты» был я.

Мы начали обыскивать койку за койкой с дальнего конца барака. Все стояли молча и ждали. Четверка не спускала с нас глаз. Процедура была несложной: мы заглядывали под койку, прощупывали одеяло, осматривали стены и пол. Спрятать что-либо в бараке было невозможно, однако мы со всей серьезностью вели обыск. Я наклонялся, щупал, оглядывался, шел к следующей койке, наклонялся…

Найдя что-то твердое и неровное под очередным одеялом, я откинул его и увидел почти новый молоток и пакет с фильтрами. Под матрасом лежал пластиковый клапан.

— Ага! — сказал тот, кто, вероятно, отвечал за все это. — Чья койка номер двадцать четыре?

Я стал искать глазами того, кто был настолько глуп, что спрятал свою добычу в таком месте, где ее не составляло труда найти. И вдруг до меня дошло, что это койка моя.

Оставшаяся часть спектакля была разыграна с минимальным применением силы: пока «владелец» опознавал «свои вещи», мне заломили руки. Никого, естественно, не удивило, что он уверенно объявил найденное своей пропавшей собственностью. Суд рассмотрел улики и пришел к заключению, что кто-то взял вещи и спрятал их, чтобы потом продать, и тот, в чьей койке их обнаружили, и является виновным в краже. Всякий раз, когда я пытался что-нибудь сказать, мою руку заламывали сильнее.

— Вам всем известно наказание за воровство, — торжественно произнес председатель суда. Он с важным видом взглянул на меня. — Если вы хотите что-нибудь сказать — говорите.

— Я уверен, что все это дело с кражей подстроено, — сказал я. — Но, пожалуй, мне лучше признаться, что рано утром я прокрался сюда и запрятал все в укромном месте, потому что даже представить себе не мог, что вы окажетесь такими ловкими ребятами и найдете укромное место, которое я так хитро выбрал.