Воентур 4 (СИ) - А_з_к Страница 19

Дитрих позволил себе несколько резко засмеяться:

— Наконец-то началось настоящее дело!

— Ваш объединенный отряд будет десантирован около станции Орша.

Дальше он начал рассказывать какое ответственное дело им поручил лично Адольф Гитлер.

— Что, дьявол побери, мы будем делать там, когда доберемся? — довольно грубо прервал его Дитрих.

— Это вам доведут позже перед началом десантирования, — четко и твердо сказал этот прилизанный тип из абвера. — Вы только один из винтиков моего механизма, мой друг.

После этих слов он встал и вышел, и Дитрих последовал за ним:

— Послушайте-ка, по-моему, вы могли бы придумать что-нибудь получше.

Генерал, не отвечая, подошел к «мерседесу» и посмотрел в сторону опушки леса.

— Что, слишком трудно для вас?

— Не мелите ерунды, — сердито ответил Дитрих. — Я просто люблю знать, во что я влезаю, вот и все.

Абверовец молча расстегнул нагрудной карман мундира. Из него он достал твердый конверт из манильской бумаги, в котором лежал документ, и отдал его Дитриху.

— Прочтите это, — решительным тоном произнес он.

Когда Дитрих оторвал глаза от листа бумаги, лицо его было бледным.

— Настолько важно?

— Точно.

— Ладно.

Сколько у нас времени на подготовку?

— Часа четыре.

По истечении этого времени их запихнули в транспортники и планера. Им предстояло во взаимодействии с десантными подразделениями люфтваффе и вермахта, морской пехотой кригсмарине и диверсантами абвера захватить военную технику новых образцов русских и переправить ее на свою сторону. Для этого им придали десять экипажей танкистов с испытательного полигона, которые должны были управлять большевицкими машинами.

Этой операции придавали очень огромное значение, так как руководил ей человек, у которого были самые широкие полномочия. При малейших затруднениях, он предъявлял очень серьезный документ, который был напечатан на гербовой бумаге с германским орлом и золотым «Железным крестом».

"От руководителя и канцлера государства

Совершенно секретно

Генерал-майор Рихтер действует по моему прямому личному приказу в деле чрезвычайной важности для рейха. Он подотчетен только мне. Весь персонал, военный и гражданский, без различия ранга должен помогать ему так, как он найдет нужным.

Адольф Гитлер".

Видимо, абвер в кои-то веки сработал нормально (или, что скорее, ей просто случайно повезло), раздобыв сведения о новой русской технике, и они должны были устроить на пути их следования засаду и произвести захват.

Задачей десантников и морских пехотинцев было спугнуть русских, выполняли только роль загонщиков, основная роль отводилась именно парням из СС и абвера — захват русской колонны, и по возможности обслуживающего персонала.

В самом начале преследования задача не представлялась особенно сложной: русские порядочно наследили, отправившись по железной дороге к Orscha. Но вот затем начались проблемы. Еще на взлетной полосе, кем-то из своих был подло убит обер-лейтенант Фолькер, командовавший одной из групп в первой волне. Но самое неприятное было не в этом. Русские, похоже знали о готовящейся операции и успели подготовиться к ней. Они не стали ждать, пока их выследят и уничтожат. Половину десанта большевики умудрились перебить еще в воздухе. Вторая половина, после быстротечного боя рассеялась по лесу, бросив большую часть контейнеров с личным и тяжелым оружием.

А затем большевики быстро и организованно погрузились в эшелон, который двинулся в сторону Витебска. Когда эта информация ушла через единственную уцелевшую радиостанцию, он получил приказ выдвигаться в направлении станции Zabolotinka.

Сейчас они подошли к неглубокому но обширному болоту, которое им придется обходить — Дитрих решил не рисковать.

После нескольких часов марша вокруг болота его сборный отряд снова взяд разведчики снова взял направление на станцию. Очень скоро они уперлись в реку и пришлось тратить время на форсирование водной преграды.

Впрочем, это уже ничего не могло изменить, поскольку шансов снова уйти у большевиков не оставалось.

Казалось бы в создавшихся условиях операция теряла всякий смысл.

«А ведь я видел их танки вживую! Они были такие огромные!.. А перед высадкой на многочисленных фотографиях и даже в кинохронике.» — думал Дитрих, сидя на пеньке, жуя соломинку, и одновременно размышляя о превратностях судьбы.

Люди измотаны куда больше чем на самых жестких тренировках, но еще совсем немного, и они их догонят. Ни у кого из его парней сомнений в этом не имелось.

Внезапно идущий впереди унтерштурмфюрер резко остановился, опустившись на одно колено, и поднял вверх руку с раскрытой ладонью.

Все бойцы его отряда слаженно выполнили молчаливый приказ, приняв стойку для стрельбы с колена, и ощетинились стволами, контролируя местность по обе стороны едва заметной полоски притоптанной травы.

Гауптштурмфюрер мысленно ухмыльнулся: Мюллер, конечно, редкостная зануда, всегда и везде требующая исполнения устава от сих до сих, но и отличный профессионал. На противника у него, что называется, нюх. Он уже почти год воюет под его началом и имел время и возможность убедиться в этом.

Если командир подал команду замереть, значит, противник от них как максимум в нескольких десятках метров. Что ж, прекрасно, надеюсь это те русские, которых они ищут. Сейчас повеселимся! Рейхсфюрер СС будет ими доволен.

Хищно изогнув в неком подобии улыбки кончики рта, Дитрих бесшумно вывел затворную рукоятку из фигурного выреза ствольной коробки, снимая свое оружие с предохранителя. То же самое делали и остальные. Пусть он ненавидит любой лес, но обожает огневой контакт.

Изучая русский язык, он прочитал стихотворение русского писателя, которое ему подсунул его Россман. Там были замечательные строки:

Есть упоение в бою…

Почему их не написал ариец?

Он любил это сладко сосущее под ложечкой ощущение полной свободы и абсолютного единения с оружием, когда подстегнутое адреналиновой волной сознание фиксирует малейшие детали скоротечного боя.

Когда видишь, как твоя — именно твоя! — пуля пробивает противнику голову, выплескивая из затылка небольшой алый фонтанчик; когда твой штык входит ему в живот и ты проворачиваешь неподатливое лезвие, ощущая, как внутри что-то лопается; когда ты швыряешь в блиндаж гранату и, дождавшись разрыва, врываешься вершителем судеб в затянутую дымом, пахнущую сгоревшей взрывчаткой и свежей кровью полутьму, длинной очередью зачищая помещение…

Глава 10

Устал я. Такое ощущение что сдулся. Ничего, короткая прогулка на природе не помешает. Ноги в сапогах слушались неважно, даже можно сказать подгибались, но я все же двигался, пусть и еле-еле. За кустами слышно было, как кто-то играл на гармошке. Хорошо что никто не видит меня в таком состоянии. Только я об этом подумал, как часовой крикнул издалека: «Пароль!»

— Полтава.

— Проходите товарищ командир. — И слегка замявшись добавил: — Тут к вам гости…

— Где, кто?

— В блиндаже…

— Почему пропустил?

— Так сын самого товарища Сталина… — Удивленным шепотом произнес часовой.

В этот момент снизу раздался голос: «Товарищ полковник, не накладывайте взыскание на часового, он не виноват.» Я поднял голову и увидел перед собой старшего лейтенанта, который стоял внизу, у двери ведущей в блиндаж. Он держал на вытянутой руке бутылку с вином.

За время я четко усвоил, что выпить и закусить вкусное вкусным на войне — чуть ли не самое главное удовольствие. Ну, не считая сна конечно. Но именно сейчас мне, ой как нужен был сон.

— Яша, я сейчас к тебе обращаюсь не как к подчиненному и младшему по званию, и даже не как к сыну Сталина… Устал я, что-то совсем сдулся. К утру мне надо очень хорошо отдохнуть, чтобы завтра не накосячить… В другой раз кацо…

— Ва-х!!! Сейчас все сделаю, как младенец спать будешь! Для этого берем двадцать пять капель хорошего грузинского коньяка, режем пополам лимон, из одной половины выжимаем сок в рюмку и все это небольшими глотками ви-пи-ва-ем… Через десять минут будешь спать дорогой без задних ног.