Джеймс Дашнер - Сквозь Топку Страница 22

Они поцеловались. Что-то словно взорвалось и загорелось у него в груди. Горели недоумение, напряжение и страх. Горела боль, владевшая им всего несколько минут назад. На короткое мгновение он почувствовал, что мир исчез, что ничто больше не имеет значения, и никогда не будет иметь.

Но она вдруг отпрянула. Отступала, пока не уперлась спиной в стену. На лице снова отразился ужас — словно оно подчинялось не ей, а какому-то злому демону. Она зашептала, торопливо, взахлёб:

— Уходи, Том. Вам будет лучше... держаться от меня... подальше. Не возражай. Уходи. Беги! — При последних словах видно было, как она вся напряглась — с таким трудом они ей дались.

Ещё никто и никогда не наносил Томасу такого сокрушительного удара. Боль была ужасающая. Но ещё больше поразило его то, что он сделал в следующий момент.

Теперь он чувствовал Терезу, всё его существо вспомнило её. И ещё он понял: что-то здесь было очень и очень не так, гораздо хуже, чем он представлял себе поначалу. Если он останется, начнёт возражать, принуждать пойти с ним — это будет всё равно что свести на нет усилия, потребовавшие от неё невероятного напряжения воли — усилия, которые понадобились ей, чтобы ослабить чужой контроль и послать ему предупреждение. Он обязан поступить так, как она просит.

— Тереза, — прошептал он. — Я найду тебя.

Чувствуя, что из глаз вот-вот готовы брызнуть слёзы, он отвернулся и выбежал в ночь.

ГЛАВА 21

Томас плёлся назад, не разбирая дороги — глаза застилали слёзы. Приютели забросали его вопросами, но он отказался отвечать; сказал только, что им надо как можно скорее убираться отсюда, объяснения потом. Им угрожает страшная, смертельная опасность.

Он не стал ждать их. Даже не предложил, чтобы Арис отдал ему узел. Просто сорвался с места и помчался по направлению к посёлку. Он бежал всё быстрей и быстрей, так что вскоре пришлось сбавить скорость до более-менее приемлемой. Его товарищи остались позади. Весь мир остался позади. Бежать от неё, без сомнения, было самым трудным, что ему когда-либо случалось делать. Ни прибытие с выжженной памятью в Приют, ни драка с гриверами, ни даже смерть Чака — ничто не могло идти с этим в сравнение.

Она... Он держал её в своих объятиях. Они были вместе. Они поцеловались, и он тогда почувствовал нечто такое, на что не только не надеялся, а вообще считал невозможным.

И вот теперь он бежит от неё.

Из груди вырвалось приглушённое рыдание. Он застонал, но голос сорвался и затих. Сердце болело так, что захотелось остановиться, повалиться на землю и больше не вставать. Он не помнил себя от тоски, и не один раз чуть было не повернул обратно, к хибарке, но неимоверным усилием воли заставлял себя следовать велению Терезы. Он поклялся найти её — и выполнит своё обещание, чего бы это ни стоило.

По крайней мере, она жива. Она жива!

Так он твердил себе снова и снова. И эта мысль давала ему силы бежать от Терезы всё дальше и дальше.

Она жива.

Но физические силы не безграничны. По прошествии двух или трёх часов бега от неё Томасу пришлось остановиться: сердце колотилось так, что если бы юноша сделал ещё хоть шаг, оно проломило бы грудную клетку. Он обернулся и увидел далеко позади движущиеся в ночи тени — его товарищи значительно отставали от него. С хрипом хватая ртом сухой воздух, Томас упал на колени, уперся в них локтями и закрыл глаза. Отдыхал и ждал приютелей.

Первым, само собой, до него добрался Минхо. Лидер был вне себя. На востоке появились первые проблески зари, и в их бледном свете было видно, что вожак едва сдерживается, чтобы не взорваться. Он описал вокруг Томаса несколько кругов, и только потом остановился и, задыхаясь, проговорил:

— Вот... Как... Скажи мне, Томас — ну что ты за долбаный идиот такой?!

Томас был не в настроении рассуждать на эту тему. Да и ни на какую другую тоже.

Так и не дождавшись ответа, Минхо опустился на землю рядом с другом.

— Что на тебя нашло? Как ты мог вот так вот выйти оттуда и свалить, ничего не объяснив? Разве это по-дружески? Козёл тупой! — Он громко вздохнул и покачал головой.

— Прости, — наконец пробормотал Томас. — Врагу не пожелаю пережить то, что я там пережил.

К ним подтягивались остальные приютели. Добрая половина их согнулась пополам, ловя ртом воздух, а оставшиеся сгрудились вокруг Томаса и Минхо, пытаясь уловить, о чём разговор. В их числе был и Ньют, но он не вмешивался, предоставив лидеру самому разбираться с происходящим.

— Врагу не пожелаешь? — переспросил Минхо. — Кого же ты там встретил? Что они сказали?

Томас понял, что выбора у него нет — он не мог, да и не имел права скрыть случившееся от своих друзей.

— Это была... Тереза.

Он ожидал, что сейчас раздадутся ахи-охи, «не может быть!» и «заливаешь!», но ничего подобного. Упала мгновенная тишина. Слышно было, как утренний ветерок веет над пыльной, пустынной равниной.

— Что? — прервал молчание Минхо. — Ты серьёзно?

Томас кивнул, внимательно изучая валяющийся на земле ничем не примечательный камешек. За последние несколько минут значительно посветлело.

Минхо, естественно, был потрясён.

— И ты вот так запросто бросил её там? Чувак, а не пора ли начать говорить? Ну-ка выкладывай, что случилось!

И хотя ему было ему невыносимо больно, хотя при воспоминаниях о событиях в хибарке его сердце рвалось на части, Томас рассказал всё: как встретился с Терезой; как она дрожала и плакала; рассказал о том, что она вела себя словно одержимая, напомнив ему Гэлли там, в подземном зале. Единственное, о чём он умолчал, был поцелуй.

— Мля, — подытожил Минхо, умудрившись вложить в это простецкое словечко бездну смысла.

Прошло несколько минут. Задул сухой ветер, заскрёб землю, поднимая клубы пыли; над горизонтом показался ярко-оранжевый сегмент солнца. Начинался новый день.

Все разговоры прекратились, приютели сидели молча, только временами тишину перерывал чей-то вздох; иногда кто-нибудь шмыгал носом или покашливал; слышалось бульканье воды в глотках. Городок за ночь, казалось, вырос в высоту, его здания тянулись к безоблачному лилово-синему небу. До посёлка оставалось один-два дня пути.

— Похоже, это было что-то вроде ловушки, — сказал Томас. — Не знаю, что могло произойти и сколько из нас погибло бы. Может, даже и все. Но я точно видел — когда она вырвалась из-под чужого контроля, её глаза не могли лгать. Она спасла нас, и я уверен, что... — Он сглотнул. — Я уверен — они заставят её дорого заплатить за это.

Минхо положил руку Томасу на плечо.

— Старик, если бы эти типы из ПОРОКа хотели её убить, она бы уже гнила где-нибудь под кучей камней. Но она покруче многих других, так что с нею так просто не справишься. Она выживет.

Томас набрал полную грудь воздуха и с шумом выдохнул. Невероятно, но ему стало легче. Минхо, безусловно, прав.

— Конечно. Не знаю, почему, но я тоже в этом уверен.

Минхо поднялся.

— Нам надо было б остановиться пару часов назад да поспать. Но благодаря нашему мистеру Бегущему в Пустыне, — тут он легонько шлёпнул Томаса по затылку, — мы неслись как угорелые, а теперь солнце встало, чтоб ему провалиться. И всё-таки нам необходимо хоть немного отдохнуть. Залезайте под простыни, и попробуем покемарить.

Как выяснилось, Томасу долго пробовать не пришлось. Он с головой накрылся простынёй, отгородившись ею не только от палящего жара, но и от своих бед, и несмотря на то что солнце просвечивало сквозь веки и перед закрытыми глазами плясали багрово-чёрные пятна, мгновенно уснул.

ГЛАВА 22

Минхо дал им поспать подольше — почти четыре часа. Ему толком даже не пришлось их будить — сами проснулись. Высоко поднявшееся солнце принялось изливать потоки пламени на и без того выжженную землю. Невыносимый жар поднял всех. К тому времени как приютели позавтракали и вновь упаковали остатки припасов, Томас пропотел так, что на нём сухой нитки не было. От всех изрядно пованивало, и Томасу оставалось только надеяться, что от него несёт не сильнее, чем от других. Душевые, оставшиеся где-то в другой жизни, казались теперь настоящей роскошью.

Приютели молча и угрюмо готовились к предстоящему походу. Чем больше Томас размышлял над тем, что им предстоит, тем больше портилось его настроение. Действительно, радоваться нечему. Но были две вещи, не дававшие опустить руки, и, возможно, не только ему одному, но и другим тоже. Во-первых, острейшее любопытство: что там, в городке? Кстати, чем ближе, тем больше городок начинал походить на большой город. А во-вторых, ему придавала сил надежда на то, что Тереза жива и здорова. Может, она прошла через какую-нибудь транс-плоскость и сейчас находится где-то впереди них? А вдруг, даже в городе? Томас почувствовал прилив энтузиазма.