Закон Фукусимы - Дмитрий Олегович Силлов Страница 22

– Не перестарайся. Ты поджаришь его раньше времени.

Садист-ученый совету внял. Отпустил меня, процедил сквозь зубы:

– Еще раз такое выкинешь – убью.

Но мне было наплевать, что он там пытается до меня донести. Главное, что мое тело, сквозь которое прошел разряд, теперь нестерпимо болело.

Все тело. Включая конечности!

Они, конечно, не двигались. Их, конечно, намертво свело от холода и электрического удара. Но они – болели, и это было главное!

Я закрыл глаза, сосредоточился и послал «Бритве» не приказ – просьбу. Как старому другу, от которого ждешь помощи и очень надеешься, что он не откажет.

«Помоги. Мне нужна твоя энергия. Нужно тепло. Иначе я просто сдохну. И ты вместе со мной».

И «Бритва» отозвалась, словно ждала моего мысленного посыла. Да так, что я невольно застонал: когда окоченевшую конечность внезапно начинают отогревать, причем довольно интенсивно, это очень больно.

А тот ученый, что стоял за моей спиной, заволновался.

– Фиксирую повышение температуры тела сару, – зачастил он у меня над ухом. – Датчики показывают аномальное отклонение: один градус в две секунды. Внешние источники тепла отсутствуют, получается, что сару разогревается изнутри.

«Вот сволочь, – подумал я, ощущая, как жар, исходящий от «Бритвы», расходится по мне стремительной волной адской боли, словно цунами, что сметает все на своем пути. – Сейчас я покажу тебе, кто тут обезьяна».

– Это бывает, – отозвался ученый с другого конца бассейна. – Скорее всего, какой-нибудь из датчиков барахлит. Меньше надо было твою сару током бить.

– Или больше, – раздраженно бросил его собеседник. – Видишь, он снова пытается утопиться! И на этот раз я ему помогу. Без шокера, поберегу датчики.

Мои волосы вновь ухватила рука, однако теперь не для того, чтобы вытащить. Наоборот, садист-ученый надавил сверху вниз, погружая мою голову в воду.

– Неважная идея, – услышал я голос его напарника. – Я слышал, что эта сару особенная. Тебя оштрафуют.

– Плевать, – прорычал ученый, продолжая давить. – Сегодня я хочу убить хотя бы одну сару, а эта меня достала.

– Перебьешься, – сказал я по-русски, отталкиваясь рукой от кольца, вмурованного в стену бассейна – вернее, от того, что от него осталось после того, как я резанул по нему «Бритвой», наконец-то вылезшей из моей ладони.

Этого ученый явно не ожидал и от неожиданности откинулся назад, так и не отпустив при этом мои волосы. В результате из бассейна я выскочил как пробка, ощущая, что еще немного – и перепуганный ученый сдерет скальп с моего черепа.

Такое меня, конечно, не устраивало. Потому я, упав спиной на мокрый пол, первым делом махнул «Бритвой» над головой.

Сразу полегчало, правда, в лицо плеснуло горячим, а по ушам ударил звериный вой. Понятное дело, всегда удивительно ощущать, что у тебя только что была рука – и вот уже на ее месте пустота, а из обрубка, словно из шланга, хлещет кровища.

Но мне было некогда сопереживать работнику науки. Меня сейчас больше заботил автоматчик, который знатно прифигел от увиденного: беспомощная жертва, выскочившая из бассейна с лицом, залитым кровью, и отрубленной кистью чужой руки на голове (она, сволочь такая, мою отросшую волосню так и не отпустила).

Конечно, можно было попробовать расстегнуть кобуру на поясе ученого, достать пистолет, снять его с предохранителя, дослать патрон и решить проблему. Но это было непростительно долго. Можно было из неудобного положения метнуть в автоматчика «Бритву». Но это значило почти гарантированно лишиться единственного оружия, так как я весьма посредственно втыкаю ножи в цель на расстоянии. Потому я совершил поступок совершенно нелогичный, заранее обреченный на неудачу, – схватил упавший на мокрый пол планшет ученого и со всей силы швырнул его в автоматчика на манер легкоатлетического диска.

На что я рассчитывал? Только на то, чтобы выиграть одну-две секунды, перерезать веревки, стягивающие ноги, а потом… Хрен его знает, что потом. Уклониться от автоматной очереди в практически пустом помещении, где негде скрыться, – нонсенс. С двадцати метров бегущую ростовую мишень срежет даже новобранец, впервые взявший в руки огнестрельное оружие.

Но в жизни любого сталкера, сумевшего прожить в Зоне больше месяца, существует понятие личной удачи, без которой на зараженных землях и пары дней не протянешь. И хотя у меня в жизни далеко не все получается, сейчас – получилось. Причем так, что иначе как личной удачей это не объяснить.

Планшет, вращаясь на манер вентилятора, стремительно преодолел расстояние, отделяющее меня от автоматчика, и врезался ему ребром прямо в переносицу – место, которое даже на несильный удар реагирует весьма болезненно.

Автоматчик охнул и упал на пол. А я тем временем на онемевших ногах уже бежал к нему, мысленно готовый к тому, что ударенный сейчас соберется, дотянется до оброненного автомата – и навсегда избавит меня от необходимости шастать по разным негостеприимным уголкам планеты.

Но удар планшетом оказался серьезнее, чем я думал. Из сломанного носа охранника хлестала кровища, как и положено при такой травме. И хотя автоматчик шарил руками вокруг себя, пытаясь отыскать свой огнестрел, получалось у него это довольно плохо – при переломе спинки носа звезды в глазах проходят не сразу.

Сообразив, что автомат нащупать не получится, охранник отработанным движением сунул руку за пазуху. Понятно, что за движение и что будет следом.

Потому я не церемонился. Просто подбежал, воткнул «Бритву» в макушку автоматчика по самую рукоять и рванул книзу, будто арбуз разрезал.

Получилось неаппетитно, но эффективно. Голова охранника треснула с характерным звуком, и он умер – быстро и безболезненно. Почему-то всяким гнидам по жизни очень везет: думаю, жертвы местных бесчеловечных экспериментов мечтали о такой смерти, а автоматчику, который обеспечивал охрану этих экспериментов, счастье в моем лице свалилось на голову в буквальном смысле. Обычный нож кость так не разрежет, но «Бритва» – не обычный нож. Развалила череп надвое за милую душу.

Ученый, лишившийся руки, сидел на полу и выл словно волк, заболевший бешенством. Его коллега, который был приставлен к Виктору, на несколько секунд окаменел от увиденного.

Но лишь на несколько секунд.

Он довольно быстро пришел в себя и, резко откинув полу белого халата, одним движением пальца расстегнул кобуру, выдернул из нее пистолет…

Правда, выстрелить не успел.

Савельев, до этого сидевший в бассейне каменным изваянием и вроде бы так же привязанный, как и я, развернулся, схватил ученого за ногу и резко дернул на себя.

Рывок был сильным. Ученый не удержался на ногах, упал на спину, при этом смачно ударившись затылком о пол. В голове у него что-то хрустнуло, а может, в шее. Нога, свободная от