Алексей Калугин - Блуждающий разум Страница 23

– Что в нем такого?

– Ты еще не понял?

– Ну, показывать фокусы он умеет.

– Фокусы? – Карцев усмехнулся и ткнул окурок в пепельницу. – В том‑то и дело, что это не фокусы. Он может все.

– То есть вообще все?

– Абсолютно.

– Зачем же тогда он просит доставлять ему еду из ресторанов, книги из магазинов и кровь из больниц?

– Есть старый добрый закон сохранения материи. Количество материи во Вселенной постоянно. Она не исчезает и не появляется из ниоткуда, а лишь меняет свою форму. Условно говоря, если я хочу, чтобы передо мной сейчас неким волшебным образом появилась банка колы, – согнув ладони и сложив их вместе, Карцев изобразил воображаемую банку, – и если, допустим, я в состоянии это сделать, мне придется выдрать где‑то из пространства соответствующий кусок материи. Если это был кирпич, удерживающий угол дома, то стена может рухнуть. А если это был кусок графитового стержня в ядерном реакторе?.. То есть любое подобное вмешательство чревато серьезными, абсолютно непредсказуемыми последствиями. Мастер поступает более чем разумно. Он не перекраивает ткань мироздания, а заставляет других делать то, что ему нужно.

– То есть ты хочешь сказать, что в случае необходимости он мог бы сам из ничего сотворить суши, которые ему сегодня привезли из японского ресторана?

– Не из ничего! – вскинув палец, уточнил Карцев. – Из другой материи. Он мог бы сделать это без труда. Но зачем, если он и так получил свои суши?

Шарков в задумчивости постучал пальцами по подоконнику. Затем сделал шаг и взял со стола бокал.

– Как я понимаю, это твои теоретические умозаключения?

– Понимай как знаешь, – безразлично пожал плечами Карцев.

– Но ты не знаешь этого наверняка?

– А кто это может знать? – Карцев сунул в рот сигарету, щелкнул зажигалкой и выпустил облако зловонного, едкого дыма. – Только сам Мастер.

Шарков сделал глоток шампанского и бокалом указал на Карцева.

– Вопрос: почему, когда Мастер понял, что ты знаешь, кто он на самом деле, он не отформатировал твой мозг, как охранникам?

– Зачем? – с обреченным видом посмотрел на ловчего врач.

– Чтобы ты никому не рассказал об этом.

Карцев грустно усмехнулся:

– Ну, вот теперь ты это знаешь. И что с того?

Шарков недовольно поджал губы. Карцев все время пытался увести разговор в плоскость некой псевдофилософской обобщенности. В то время как ему требовалась конкретика.

– Как по‑твоему, зачем Мастер пришел к нам, выдавая себя за Муромского?

Карцев протестующе замахал пальцами с зажатой в них сигаретой.

– Ты как‑то странно формулируешь вопрос.

– Что тебе в нем не нравится?

– Мастер не выдает себя за Муромского.

– Разве?

Озадаченно сдвинув брови, Шарков попытался припомнить весь разговор Мастера с Бапиковым, свидетелем которого он был. Альтер просил называть его Мастером – это так. Но он и не возражал, когда куратор обращался к нему по имени.

Карцев чуть подался вперед и направил на Шаркова дымящуюся сигарету.

– Мастер – это тот, кто прежде был Муромский!

– Стоп! – Шарков одним глотком допил остававшееся в бокале шампанское и поставил его на стол. – Так, значит, Мастер – это и есть Муромский?

Карцев прикрыл глаза и медленно качнул головой из стороны в сторону.

– Мастер был  Муромским.

«Одно из двух, – подумал Шарков. – Либо Карцев слетел с катушек, либо намеренно дурачит меня».

– А это не одно и то же? – спросил он вслух.

– «Ты был младенцем» и «ты остался младенцем» – есть разница?

Шарков утвердительно кивнул. Он наконец‑то понял, куда клонит Карцев.

– Ты хочешь сказать, что, став Мастером, Муромский перестал быть тем забитым, ни на что не годным альтером, которого ты встретил в пансионате?

– Можно и так сформулировать, – согласился Карцев.

– Но физически это один и тот же человек?

Карцев покачал головой:

– Скорее всего. Хотя я не стал бы утверждать это со всей определенностью.

– Но это тот самый альтер, которого ты знал?

– Со всей определенностью – нет, – решительно мотнул подбородком Карцев. – Муромский не смог бы сделать ничего из того, на что способен Мастер.

Шарков вновь потер пальцами виски. Карцев определенно был не в себе. Тут, что называется, и к доктору не ходи. Он оперировал какими‑то своими понятиями, разобраться в которых было совсем непросто. Как бы так сформулировать вопрос, чтобы получить определенный ответ?

– Слушай, Виктор, – медленно начал он, – сейчас мне просто надо понять, что за альтер находится в пансионате?

– Мастер, – уверенно ответил Карцев.

– Мы его возвращения ждали?

– Нет.

– Где тот, кто должен был вернуться?

– Его больше нет.

– Что с ним стало?

– Он стал Мастером.

Ну вот, наконец‑то все встало на свои места. Все‑таки Мастер это не подставной альтер, а все тот же Алексей Муромский, которого Карцев отказывается таковым считать. Впрочем, так же как и сам Муромский. В этом плане у них идеальный консенсус.

– Что ты можешь рассказать мне о Мастере?

– Ничего, – мотнул головой Карцев.

– Почему?

– Ты все равно не поверишь. Не поверишь до тех пор, пока сам в этом не убедишься.

– Тебе на это много времени потребовалось?

– Я все сразу понял.

– Как?

Карцев ткнул сигаретой в сторону распахнутого окна.

– Охранники.

– Что, охранники?

– Он прошел сквозь них, как… – Карцев запнулся, не сумев подобрать нужное слов. – В общем, для него не существует преград. Вообще никаких. Он сделает все, что нужно, для того, чтобы… – Карцев нервно затянулся зажатым в пальцах окурком и глухо закашлял, когда в легкие попал дым загоревшегося фильтра. – Знаешь, почему мы все еще живы?..

Ткнув окурок в переполненную пепельницу, он взял ее в руку, просыпав при этом часть зловонного содержимого на стол, но не обратив на это ни малейшего внимания, подошел к окну и вытряхнул мусор на улицу. Обернувшись, он как‑то странно посмотрел на Шаркова, не то насмешливо, не то с сожалением. Больше всего Шаркова поразил не безумный даже, а скорее истерический блеск глаз Виктора. Как будто он был до смерти напуган, но при этом каким‑то странным образом получал наслаждение от испытываемого ужаса. Быть может, потому, что другие вообще не подозревали о том, в чем сам он был абсолютно уверен? Столь безгранично бывает уверен только безумец в истинности преследующих его видений.

– Потому что он еще не знает своей цели, – прошептал Карцев. – Как только он ее узнает, все это закончится.

– Что закончится? – так же тихо спросил Шарков.

Он уже понял и даже смирился с тем, что никакой дельной информации от Карцева получить не удастся. Тем не менее он вновь наполнил оба стоявших на столе бокала шампанским. Ему стало любопытно, как далеко заходят бредовые фантазии Виктора?

– Весь этот мир, – Карцев широко взмахнул руками, в одной из которых у него была зажата грязная пепельница, – пойдет псу под хвост. Собственно, – добавил он с отрывистым смешком, – туда, где ему и место.

– Ты полагаешь, ему нужна власть?

– Если только как средство достижения конечной цели.

– И в чем заключается эта цель?

– Как я могу это знать, если даже сам Мастер этого не знает? – Карцев пожал плечами и одновременно раскинул руки в стороны, как это делают мимы, чрезмерно старательно, дабы как следует обозначить изображаемые эмоции.

– Но ты же разговаривал с ним.

– Ты тоже.

– Нет, я только слушал, о чем Мастер говорил с моим шефом. Я так понял, он собирается восстановить попранную, как он считает, справедливость.

– То есть вернуть альтерам отобранные у них права?

– Нет. Поставить людей в зависимое положение от альтеров.

– Каким образом?

– Не знаю.

Карцев скорчил скептическую гримасу, как будто его физиономию перекосило после инсульта.

– Просто поменять местами одних с другими? – Карцев вытянул перед собой руки с раскрытыми ладонями и поводил ими вверх‑вниз. – Слишком мелко для Мастера. – Виктор взял наполненный бокал и отсалютовал им Шаркову: – Давай все же выпьем за что‑нибудь!

– За что, например? – Шарков поднял свой бокал.

– За начало конца! – пафосно возвестил Карцев.

– Ты так считаешь? – усмехнулся Шарков.

– Есть у меня такое предчувствие. – Карцев сделал глоток из бокала. – А шампанское на самом деле преотличное! – Он допил шампанское и помахал пустым бокалом. – Не хочешь пить за мой тост?

– По фигу! – Шарков в три глотка осушил свой бокал. – То, что ты тут несешь, – он указал пустым бокалом на Виктора, – пустая болтовня. И не более. Мастер напугал тебя так, что ты боишься вылезать из своей комнаты. А знаешь, почему он так поступил?