Дмитрий Никитин - Алайцы на Айгоне Страница 23

Когда пришла его очередь, еле-еле успел выпрыгнуть из горящего самолета. Затем был госпиталь и ускоренная переподготовка. Фронт стабилизировался, и теперь уже алайские многомоторные «орлы свободы», наспех склепанные на подземных заводах, обращали неприятельские города в руины, несли возмездие на землю Империи. Лугс первым сбросил на Эстор термическую бомбу, превратив Зимний императорский дворец в огненное озеро. Тогда он принес домой на руле обломок винта таранившего его имперца.

Как-то во время очередного ночного вылета пришло радиосообщение о восстании черни. Авиабазу захватила собственная взбунтовавшаяся обслуга. Повернул с полдороги, вывалил бомбы на казармы бунтовщиков и ушел на запасной аэродром. Там, к счастью, остались верными отечеству и престолу. Среди летного состава революционеров оказалось мало, в авиацию холопов всё же старались не брать. Так что господство в небе было целиком у людей герцога. Воздушные силы Империи, где тоже боролись с мятежами, держали нейтралитет, а иногда даже помогали налетами на инсургентов.

Когда залили напалмом последние гнезда революционной заразы, Лугс думал подать в отставку, уехать в отдаленное имение и спокойно доживать там свой век, обложившись старинными книгами. Увы, мятеж оставил ему один баронский титул. Чтобы содержать многочисленную, неприспособленную к трудностям жизни родню пришлось продолжать службу. Он перешел в Стратосферную эскадру — летать так высоко, чтобы все внизу казалось мелкими и несущественными. И потекли себе годы обыденной летной работы. Не успеешь освоить один самолет, как ему на смену приходит новый. Немного разнообразия в служебную рутину вносили рекордные перелеты. Сам герцог поручал ему исполнение таких заданий. На счету Лугса было даже две кругосветки. Но что такое недельный рейс вокруг экватора или через оба полюса с десятком воздушных дозаправок, если ракета тратит на орбитальный виток всего полтора часа.

Как-то ему предложили попробовать себя с принципиально новой техникой. На всякий случай отказался. В то время только и говорили о бомбовозе с атомными моторами. Шутили, что такой может не бояться вражеской ПВО, потому что вреда от сбитого самолета будет больше, чем от любой бомбардировки. Потом, когда разъяснили, что речь о космических полетах, дал согласие. Всё же — чуть дальше от земли, ближе к небу. В отряде космонавтов молодежь поначалу отнеслась к нему просто как к старому инструктору по пилотажу. Потом оказалось, что его опыт посильней их юношеского задора, да и барокамеру с центрифугой никто из молодых не переносил так, как он. Лугс попал в десятку, потом в тройку кандидатов для первого полета, но их всех опередил имперец, барон Грогал. Космонавт Гиганды номер один.

Лугс охотно пропустил вперед молодых коллег, выстроившихся в очередь на ответные запуски космических капсул. Сам он готовился к серьезному делу и полетел только через пять лет, но зато — уже на ракетоплане, первым совершив управляемый спуск с орбиты. По-настоящему же его захватила подготовка к айгонской экспедиции. Реальная цель — это не какое-то там бесконечное накручивание витков вокруг Гиганды. Каждый может найти в ночном небе желтоватую звездочку Айгона и осознать, какая запредельная даль стала достижимой для человека. Может быть, это по-новому воодушевит людей, наполнит их сердца гордостью и самоуважением. А что до самого Лугса, то с межпланетным путешествием его клонящаяся к закату жизнь, обретает, кажется, некоторый смысл.

Под утро напичканная успокоительными Вин уже спокойно сопела, свернувшись под одеялом. Баг задремал, положив голову на стол. А Лугсу всё не спалось. Натренированное подсознание некоторое время уже намекало, что что-то не так в этой предрассветной тишине, только не удавалось поймать ускользающее значение этого. Наконец сообразил — на дисплее охранной периферии сами собой исчезают действующие сенсоры, будто их отключают прямо на месте. Но все свои были тут, значит, по охраняемому контуру бродят чужие, профессионально снимая хитрые приборы с дежурства.

Командир поставил на карабин ночной прицел и, пробираясь к шлюзу, тронул за плечо Бага. Вскинувшемуся со сна бортмеханику жестом было приказано собираться на выход. Окунувшись в чернильную темноту, они на ощупь пробрались к заградительному валу из колючего кустарника. Раздвинув ветви стволом карабина, командир прижался забралом шлема к экрану ноктовизора и увидел внизу несколько одетых в шкуры фигур, подобравшихся совсем близко. Как же им удалось нейтрализовать охранную систему? Не тратя время на догадки, барон всадил пулю в ближайшего аборигена, и почти одновременно Баг включил прожектор.

В одном месте дикари успели перелезть колючий вал и ринулись в атаку с копьями наперерез. Ослепленные ярким светом они запутались между игрушечными домиками метеостанции. Баг швырнул туда пару осколочных гранат, покончив и с незваными гостями, и с целой кучей ценного оборудования. Со всех сторон неслись яростные вопли. На лагерь дождем сыпались дротики, отравленные колючки и шарики горящей смолы. Пока Баг гасил из огнетушителя крышу жилого купола, занялся оборонительный вал. Сухие ветки вспыхнули, будто облитые керосином. На некоторое время огненное кольцо отрезало их от врагов. Лугс дал несколько очередей через стену пламени.

Когда огонь погас, стояло уже серое тусклое утро. Лагерь был в форменной осаде. Дикари демонстрировали удивительное фортификационное искусство, окружив их за ночь линиями настоящих окопов. Впрочем, окоп — плохая защита от навесного обстрела. Задрав ствол, башенное орудие методично выплевывало трескучее бледное пламя. Над неприятельскими позициями вставали дымные облачка разрывов. Наконец, не выдержав обстрела, дикари бросились из-за брустверов врассыпную. Дожигая последние запасы топлива, «Котенок» выбрался из капонира и, ведя на ходу беглый огонь, устремился вниз по склону. Увлеченный преследованием Баг бросал бронеход из стороны в сторону. Взлетая на пригорках, многотонная машина с размаху обрушивалась в самую гущу дикарей. Треск ломавшихся копий и костей, перекрывал гудение мотора.

Лугс слишком поздно сообразил, что в хаотическом перемещении врагов, кажется, есть какая-то система. Преследуя в боевом азарте очередную группу отчаянно удиравших аборигенов, Баг ворвался на ровную поляну, и тут земля вдруг пропала у них из-под ног, точнее, из-под гусениц. «Котенок» рухнул в замаскированную яму, к которой их подвело притворное отступление айгонцев. Хобот пушки бессильно уперся в земляной скат. Лугс откинул верхний люк и вылез на крышу башни. Только так он смог подняться над краем. В общем, это был конец. Оставалось надеяться, что оставленная в лагере Вин найдет быструю смерть во сне. Им же, судя по всему, судьбой уготовано сгореть в бронеходе. Собирающиеся вокруг дикари уже раскручивали огненные колеса своих пращей.

Впрочем, не так всё сразу… Командир и выбравшийся снизу бронемастер пока держали аборигенов на расстоянии экономным огнем из двух карабинов. Баг предлагал снять курсовой пулемет, но едва ли противник дал бы им на это время. Хорошо еще, что успевали менять магазины, по очереди прикрывая друг друга. То и дело рядом с ними проносилась дымная траектория смоляного ядра. Определенно дикари сделали ставку на этот вид оружия, как наиболее эффективный. Несколько раз огненные шары попадали в скафандры. Запас пирофага в огнетушителях был на исходе, и не хотелось думать о том, что будет, когда пламя доберется до кислородных баллонов.

Неожиданно всё изменилось. Между варварами закипела какая-то свалка. Из леса выбегали отряды туземцев, которые шли в наступление на дикарей, осаждавших лагерь. Появление нового врага вызвало среди врагов замешательство — впрочем, всего лишь на несколько минут. Оправившись от неожиданного удара, неприятельское войско быстро перестраивало свои ряды. Место метателей огненных шаров заняли воины с духовыми трубками, открывшими прицельную стрельбу по атакующим. Поражаемые отравленными колючками дикари-союзники несли большие потери.

И тут на поляну с диким ревом и скрежетом выползло нелепое самодвижущееся устройство. Лугс с большим трудом узнал в нем «Дикобраза». Но в каком он был виде! Фактически целым оставалось только шасси, да и то с одной стороны отсутствовала задняя гусеница. На погнутом каркасе уцелело лишь несколько искореженных панелей, открывая взгляду внутренние конструкции, включая окутанные паром системы охлаждения реактора. А вот реакторная защита, на глаз, повреждений не получила. Всё же крепко строят атомщики! За «Дикобразом» по земле мертво волочилось что-то длинное, похожее на гигантскую морковку.

Фургон повел единственным стволом перекошенного пулеметного блистера и выдал длинную спотыкающуюся очередь в самую гущу неприятеля. Потом обезображенный «Дикобраз» подполз к яме. Из выбитого окна ходовой рубки высунулся Динга — без шлема, с худым, каким-то фиолетовым лицом, но — живой! Живой! Не вступая в разговоры, он бросил вниз тросы. Неужели и лебедка действует?! В такое чудо было трудно поверить! Фургон натужно загудел, и «Котенок» рывком поднялся из ямы-западни, готовый продолжать бой. Но сражаться было не с кем. Противник отступил, вокруг галдели лишь дикари-союзники. Лугс, конечно, не стал бы им слишком доверять, но Динга уже вылез из своей раскуроченной машины и что-то вещал окружившим его коренастым меднокожим аборигенам. Барону оставалось только присоединиться к торжествующим победителям.