Алекс Орлов - Основной рубеж Страница 24

После небольшого восстановительного периода мы продолжали наши тренировки и практически не задумывались над тем, в каких отвратительных монстров мы превратились на самом деле.

Теперь на нас шили специальную одежду огромных размеров, нам изготовляли мощные кожаные бандажи, которые мы надевали во время тренировок, тарелки, из которых мы ели, были больше, чем тазы из прачечной. Даже унитазы, представьте себе, делались специальными, поскольку гадили мы в ужасающих количествах. Параллельно с усиленными тренировками мы изучали тактику и стратегию наземного боя. Позже перешли к изучению абордажных акций в космосе.

Через восемь месяцев после второй операции нам дали возможность примерить боевые доспехи и вооружение, которые в общей сложности весили четыреста пятьдесят килограммов. К тому времени я уже довольно легко мог таскать эту тяжесть, однако перемещать такой груз в боевой обстановке я еще не умел. Тем более с такой скоростью, как это делали «грейтимпланты» на показательных выступлениях.

После «примерки» нас стали натаскивать на выносливость. Мы начали бегать, насколько это было возможно при наших габаритах. Однако бег быстро сжигал массу, которую мы нарабатывали с таким трудом, и это компенсировалось добавкой к дневному рациону, а также инъекциями концентрированных витаминов класса SUB. Кроме того, каждое утро приходилось принимать лекарства, снимающие противоречия между человеческой и свиной частями.

— Никогда не слышал ни о чем подобном, — заметил Эббот. — Я имею в виду витамины, — пояснил он.

— Ничего удивительного, все это — «ноу-хау» Агентства…

— Прошу прощения, сэр, а противоречия между органами свиньи и вашей собственной частью проявлялись на физическом плане? Или…

— И на физическом и психическом тоже, но наши руководители считали, что физический план важнее… Честно говоря, господа, все, что я вам рассказываю, я вспомнил лишь год назад. До этого у меня в голове были только туманные картинки. Я подозреваю, что мне повезло. Я один из немногих бывших «грейтов», кто сумел так близко подойти к первоначальному человеческому обличию.

— А много ли «грейтимплантов» доживает до пенсии, сэр? — спросил капитан Эббот.

— Из нашей группы в пять человек на пенсию вышли только двое, остальные погибли. Из нас двоих, дотянувших до пенсии, я более здоровенький. Второй парень не может себе позволить жить вне медицинских учреждений.

— Мы прервали вас, сэр. Пожалуйста, продолжайте…

Эмиль выпил еще лимонада и продолжил:

— Ну так вот. Наша группа успешно тренировалась, и к силе стала прилагаться еще и выносливость. Все больше времени мы проводили в доспехах и полном вооружении. Занимались учебными стрельбами, учились вламываться в дома, пробивать стены. Однако при наших размерах мы были очень медлительными, и это делало нас слишком уязвимыми в бою.

Чтобы сделаться быстрыми, мы перенесли еще и третий этап биомодификации. На этот раз нам вживили дублирующую нервную систему — нейро-каналы асомеры, гигантского агрессивного насекомого. Только после этого мы стали похожи на настоящее супероружие. Наша реакция стала неуловимой, а в полном вооружении мы двигались так же быстро, как самые хорошие коммандос. Правда, за это пришлось «платить» поглощением еще большего количества лекарств и принятием неизвестных до того момента процедур.

Еще через несколько месяцев «отделочных работ» все мы были признаны годными к боевой работе. И вот тогда началась настоящая служба.

Нас перебрасывали с места на место, с одной планеты на другую. Во время длинных перелетов мы едва успевали прийти в себя и набраться сил для очередной схватки.

Полицейские акции, штурм укреплений, дуэли с военными геликоптерами — все это было. Случалось, что нам приходилось сражаться с легкими роботами. Один раз это были «Синдикаты», полностью автоматические машины, управляемые собственным чипом. В другом случае пришлось вести бой с пилотируемыми военными разведчиками — «Ирокезами». Они были выше нас почти вдвое, но при нашей реакции это им мало помогло. Это был настоящий бой. Тогда мы потеряли первого из нашей пятерки.

— А как вы вернулись в свое теперешнее состояние? Ведь ваш рост, я думаю, не более двух метров… — поинтересовался Форенсен, который уже справился с приступом тошноты.

— О, это тоже было нелегко. Практически я проходил все те же этапы, только в обратную сторону. Место усиленных тренировок заняла оздоровительная физкультура. Я уже не гнался за массой, привесами, новыми биомодификациями, и из моего ежедневного рациона постепенно убирали таблетки, стимуляторы, ферменты.

Потом была операция, и мне удалили нейроканал этого насекомого. Затем через два месяца мне вернули половину моих потрохов, а еще через три из меня вытащили последние свинские запчасти…

— Что же вы почувствовали, когда вам вернули человеческое сердце? — спросил Эббот

— Что почувствовал? Помню, что я открыл глаза и ощутил боль во всем теле, но вместе с этим меня поразила яркость тех цветов, которые я стал различать. Яркость цветов, полнота запахов — это было поразительно, ведь всего этого я был лишен в течение восьми лет. Какое-то время я продолжал оставаться в госпитале, где проходил восстановительные процедуры, но прежнего здоровья, естественно, было не вернуть. Я отказался от обезболивающих и поднимающих настроение таблеток. Я слишком много съел их за время службы.

Позже, когда я уже переехал в этот дом, у меня начались просто адские боли, и я, чтобы не сойти с ума, был вынужден принимать лекарства. Но делал я это только в тех случаях, когда мне было действительно худо. Иногда мне казалось, что меня разрывают зубами какие-то демоны, мало того, временами я их даже видел. Это меня пугало больше всего, и я вызвал психиатра.

Он пришел и сказал, что нужно принимать лекарства — видимые мной демоны это всего лишь галлюцинации на почве болевого шока. Это был очень дорогой и представительный доктор, но я решил выслушать мнение и иных специалистов. Я вызвал одну старуху, о которой прочитал в газете. Она якобы могла общаться с потусторонними силами.

— И что же старуха? — подался вперед увлеченный рассказом Форенсен

— Она сказала, что я не человек, а чудовище и моим мучениям не будет конца Тогда я потребовал объяснений, и она сказала, что я перестал быть человеком, но и не стал кем-то другим. Я перестал быть целостным, поэтому меня преследуют демоны. «Они всегда выбирают тех, кто послабей. Тех, кто утерял свою целостность…» Так сказала эта знахарка.

— Да. — после некоторого молчания заметил капитан Эббот. — Если бы пустить все тайны АПР на мирные цели…

— Есть еще много разных чудес, которые АПР прячет за семью печатями, — сказал Эмиль. — Например, истребитель, привезенный из-за Основного Рубежа. Вы о таком что-нибудь слышали, мистер Эббот?

— Да, как будто была такая информация. Космический флот очень интересовался судьбой этой машины. Я помню, что сам видел их запрос. Тогда я был еще лейтенантом… Оставалось несколько человек, которые могли пролить свет на эту проблему, но ко времени дачи показаний все они оказались мертвы.

— Да, АПР не любит людей с хорошей памятью… — заметил Эмиль.

29

… «Полизерус» был лучшим кабачком в Линд-бурге, и его любили посещать капитаны грузовых судов. Хозяин «Полизеруса» назначал разумные цены и получал значительный доход благодаря обилию посетителей. Здесь подавали настоящие отбивные, натуральное пиво и самую крепкую «панку». Поскольку для прибывающих в порт Линдбурга грузовиков никаких часовых поясов не существовало, кабачок работал круглые сутки.

Именно об этом кабачке и думал капитан Слэш. Он едва дождался того момента, когда у него приняли злосчастный груз. Последняя роспись в накладных, и готово. На три дня можно забыть о пограничных патрулях, опасных перевозках и непредсказуемых нанимателях.

— Сэр, я отпускаю команду?.. — спросил капитана боцман Либерман, уже надевший выходной костюм.

— Да, конечно, всех, кроме вахты…

— Само собой, сэр. Я спрашиваю, чтобы выяснить, не нужно ли увеличить количество дежурных?..

— Нет, боцман, все как обычно.

В предрассветном сумраке на самом верху трапа появилась фигура в белом кителе. Капитан Слэш сразу понял, кто это. Только штурман Крамер выходил в город в парадной военной форме. Он уверял, что это значительно облегчало знакомство с женщинами, однако на дамского угодника штурман был совсем не похож.

«Должно быть, он только изводит их своим враньем…» — подумал капитан.

В свободное от службы время Крамер любил рассказывать случайным собеседникам о подвигах, совершенных им в далеких глубинах неизведанного космоса. Слушать это мог не каждый.

Вслед за штурманом спустилась толпа матросов. Они весело галдели и едва не подпрыгивали от нетерпения, торопясь начать пропивать свое жалованье. Слэш знал, что через трое суток они возвратятся на «Хокай» с синяками под глазами и в разорванной одежде. Бывало, что вслед за ними на грузовик наведывалась городская полиция и уводила одного, а то и двух нашкодивших гуляк. И тогда за несколько часов до старта боцман Либерман убегал в город, чтобы найти арестованным замену. Он всегда возвращался с добычей, и корабль, полностью укомплектованный, отправлялся в очередной рейс.