Роман Глушков - Эксперт по уничтожению Страница 24

Мефодию от всей души хотелось пожелать Аресу и Артемиде приятного аппетита, только бы ужин их продлился на полчаса дольше. Попутно вспомнилось, что когда-то богиня любви и красоты Афродита восторженно отзывалась о земной пище. Как же давно это было. Еще до вторжения…

Мефодий прислушался: на улице стояла полная тишина, никаких полицейских сирен в городе не раздавалось. По всей вероятности, тревога поднялась сугубо локальная, произошедший инцидент касался лишь рефлезианца и бригады «Сумеречная Тень».

– Идем через главный вход! – бросил Мефодий Жаку. Акселерат прикинул, что следовать проторенным путем будет намного быстрее, чем прорубать в стенах новые проходы.

В фильтрационном пункте никого из охранников не наблюдалось, только брошенные в спешке распахнутые стеллажи с оружием, поваленные стулья и еще не остывшая чашка кофе на пульте; вся вакханалия продолжалась всего ничего – пятнадцать минут! Охранники покинули вахту по сигналу тревоги да так, видимо, и остались лежать без сознания где-то на уровне «Ц». Исполнитель протиснулся в стеклянный коридор через проделанный им же лаз и только собрался позвать за собой Жака, как вдруг ощутил, что пол под ногами дрожит.

Мраморные плиты пола подпрыгивали и грохотали. Мефодий не знал точно, случаются ли в Приморских Альпах землетрясения, хотя до сейсмически нестабильных Апеннин отсюда было рукой подать.

Но, как выяснилось, дрожание пола было вызвано не землетрясением.

Противоположная дверь, искромсанная Мефодием как лист картона, вдруг вылетела из дверного проема вместе с битым кирпичом и кусками штукатурки, словно ее зацепили с другой стороны тросом и дернули мощным грузовиком.

Дрожание пола тут же прекратилось. Акселерат застыл на месте, пристально вглядываясь в окутанный цементной пылью противоположный конец коридора…

Вот так обычно в жизни и случается: до конца чего-либо крайне важного остаются считаные минуты – а то и секунды, – уже внутри все трепещет в предвкушении победы, как вдруг в последнее мгновение возьми да случись какой-нибудь сюрприз! И нет бы приятный – непременно гадкий!

Гонщиков, лидирующих на протяжении всей дистанции, обходят на финишной прямой. Рыба, вылавливанию которой было отдано столько сил и нервов, вырывается из рук рыболова. Доставленный с Северного полюса обмороженный полярник умирает на столе хирурга самой современной клиники. Спасшийся при кораблекрушении матрос тонет от изнеможения и переохлаждения, глядя на маячащий невдалеке берег…

Кто-то говорит потом: «Вот не повезло так не повезло!» – и причисляет это к очередной гримасе судьбы.

По отношению к Мефодию судьба сыронизировала в своей обычной жестокой манере. Таинственная личность, что выдрала стальную дверь голыми руками, оказалась исполнителю хорошо известной: Артемида – холодная и беспощадная. Из миротворцев именно она пролила первую кровь в прошлогодней нью-йоркской бойне.

В отличие от пышущей жаром любвеобильной Афродиты, Артемида, напротив, отталкивала своим откровенным равнодушием. И хоть внешность Артемиды была довольно привлекательной, полное отсутствие на лице мимики, тонкие поджатые губы и взгляд, способный обратить в ледник Ниагарский водопад, не демонстрировали дружелюбия ни к землянам, ни к собственным собратьям. А стройная, немного угловатая и очень крепкая фигура Артемиды только подчеркивала холодность юпитерианки.

Истинная богиня Луны – точнее не скажешь.

Артемида шагнула в стеклянный коридор с видом строгого завуча, идущего на расправу в расшалившийся класс.

– Замри и не двигайся! – раздался в стеклянном коридоре ее гулкий, как главный колокол храмовой звонницы, голос, при иных обстоятельствах показавшийся бы Мефодию даже приятным. – Шевельнешься – уничтожу!

– Беги! – крикнул Мефодий Жаку и вытолкнул его обратно в лаз, куда аспирант уже имел неосторожность протиснуться. – Жди меня вон у той двери, я скоро!

В действительности акселерат понятия не имел, как скоро он освободится и каким образом задержит грозную Артемиду. Но Жаку надо было дать время оторваться; сам Мефодий догонит его потом в два счета. Затем можно будет разрезать решетку и выпрыгнуть в окно…

Какой элементарный и одновременно трудновыполнимый план!

Наплевав на четкий приказ Артемиды, исполнитель нырнул в лаз следом за Жаком, после чего ощетинился слэйерами, собираясь задержать Артемиду возле двери. Мефодий надеялся, что ценность Жака Бриоля для юпитерианцев не позволит Артемиде бить по ним гравиударами. Аспирант в последний раз оглянулся на своего нового опекуна и во все лопатки припустил по коридору.

Но кандидат не пробежал и десяти шагов – прямо перед ним рухнула коридорная стена, а из образовавшегося пролома наперерез Жаку выпрыгнул еще один высший юпитерианец.

Мефодий уже имел честь наблюдать Артемиду на нью-йоркской Встрече Миров; Арес предстал перед ним впервые. Неизвестно, как истинное, а материальное обличье этого юпитерианца было совершенно никуда не годным. Исполнитель вспомнил церемонию прибытия юпитерианцев: все как на подбор высокие, статные, женщины стройны и величавы, короче – «элита Вселенной» и внешне являлась элитой. Затешись тогда в ряды миротворцев Арес, и впечатление землян от встречи с братьями по разуму оказалось бы безнадежно испорченным.

Кривоногий коротышка; квадратный – размах плеч лишь чуть-чуть уступает росту, бочкообразное туловище, плечи и бедра абсолютно одинакового обхвата, щеки обвисли, а глаза навыкате, будто у страдающего базедовой болезнью. Силища, само собой, даже не бычья, а как у целого стада быков. Сутулые, длиннорукие и узколобые Сатиры в сравнении с Аресом выглядели просто манекенщиками. Мефодий недоумевал, чем Арес сумел привлечь ветреную Афродиту, некогда бросившую Хозяина именно ради него; может быть, в своем естестве он больше походил на бога войны в каноническом представлении?..

Сопя, рыча и вращая глазами, Арес ухватил аспиранта за шиворот и повалил на пол. Ожидая вполне обоснованных тумаков за продажность рефлезианцам, Жак закрыл голову руками и сжался в комок…

Очутившись меж двух огней, причем огней из «орудий» столь весомого калибра, Мефодий пожалел, что слэйеры его такие короткие и рук, в отличие от шестирукого Бриарея, всего пара. Интересно, все ли «пробирки» в лаборатории он расколотил или найдется-таки для него в кладовке лишняя? А может, пришла пора откусить себе язык, пока еще есть время?..

Превратиться в живую мумию, плавающую в жидком дерьме!.. Знаете, господа миротворцы, неплохо было бы сохранить себе жизнь, но в данном случае лучше сразу в морг, чем на стенд с наглядными пособиями, уж не обессудьте за малодушие…

Арес решил не устраивать показательную экзекуцию над беглым Жаком Бриолем, а, бросив его полуживого от страха на полу, направился к более опасному противнику – тому, кто ни в грош не ставил его Сатиров, даже оснащенных новейшим оружием. Артемида, которая грациозной походкой приближалась к Мефодию с другой стороны, указала на него пальцем и снова приказала:

– Бросай оружие! Это последнее предупреждение!

Последнее, не последнее! Оружие Мефодия являлось неотъемлемой частью его одежды, и расстаться с ним было не так-то легко. Да и не в этом дело. Даже имей он возможность бросить слэйеры, неужели поступил бы так?

Исполнитель вытянул оба слэйера перед собой, словно ответил: ишь вы, ребята, какие простые – «бросай!..». А как же наша старая пословица «исполнитель разговаривает с небожителем только посредством клинка»?

Артемида и Арес обменялись красноречивыми взглядами, после чего, видимо, по обоюдному мысленному согласию стали производить руками одинаковые пассы. Что это означает, Мефодию напоминать не требовалось: небожители не собираются вступать с ним в поединок, а готовятся издалека расплющить его гравиударом, двойным для полной гарантии.

Да, с такими мощными противниками честной схватки явно не получится. Разве сам Мефодий вызывал когда-либо на честный бой укусившего его комара? Он его просто давил…

Прорваться между Сциллой и Харибдой было невозможно – коридор слишком узок, а на прорубание нового прохода уйдет секунд пять, которых никто из юпитерианцев акселерату, разумеется, не предоставит. И потому, все-таки решив остаться напоследок джентльменом, Мефодий раскрутил слэйеры в «сферу» и ринулся на Ареса…

Напарник Мотылькова Степан, тот, что хорошо говорил по-французски, привел полковника в чувство, вылив ему на голову полграфина воды. Сергей Васильевич открыл глаза и первым делом выплюнул изо рта непонятно как угодивший туда осколок хрустальной пепельницы, а потом смачно выругался, увидев, что усыпан битым хрусталем, как новобрачный рисовыми зернами. Осколки пепельницы попали даже за шиворот и теперь неприятно кололи спину под сорочкой.