Дмитрий Крюков - Хроника Великой войны Страница 24

– Не волнуйтесь, потери наши, хоть и велики, но не сравнимы с уроном, понесенным Хамраком. Он повержен.

– Прекрасно.

– Кроме того, в рядах противника началось разложение: его солдаты дезертируют и добровольно становятся под наши знамена.

– Хорошо.

– Они приносят нам важные сведения о расположении остатков армии неприятеля и о её плачевном состоянии.

– Достаточно, – Иоанн нетерпеливо махнул рукой.

– Замолкаю и жду ваших приказаний.

Король снова уставился в книжку:

– Разбирайтесь сами. Я сделал все, что мог. Добить неприятеля я предоставляю вам.

Лорд Карен задумался: на самом деле Хамрак не был побежден, более того после ночного прорыва его армия стала превосходить силу людской в два раза. В любом случае, лорду необходимо было избавиться от Иоанна, чтобы больше не лгать и ни от кого не зависеть. И это надо было сделать как можно быстрее, ибо гхлхалтары направлялись на беззащитный Жоговенский мыс, а король мешал без промедления сняться с лагеря и начать преследование.

– Ваше величество, я думаю, вы, мужественно перенося все тяготы похода, устали. Вам следует отдохнуть. Возвращайтесь в столицу.

Иоанн не оторвался от книжки.

Он уехал на следующий день, даже не поинтересовавшись, зачем, чтобы добить обескровленного противника, лорду Карену требуется вся армия.

Войско гхалхалтаров остановилось на ночлег. Развели костры, и бриз с моря развевал их ярко полыхающие полотна.

Халхидорог прохаживался среди своих воинов, наблюдая за ними. Они готовили ужин, пересмеивались, радуясь отдыху. Люди остались далеко позади, Хамрак выиграл по крайней мере день пути.

Халхидорог подошел к одному из костров, над которым висел, распространяя пресный запах вареных овощей, огромный котел.

– Плесните начальнику, – он кивнул на лежавшую рядом деревянную плошку.

– Сейчас, сейчас, – заторопились солдаты.

Один из них, зачерпнув черпаком несколько белесых плодов, вывалил их вместе с мутноватой жижей в плошку.

Халхидорог отошел в сторону и сел один. Море, шелестевшее в темноте, было спокойным, и тускло поблескивали покатые спины волн. Только на берегу кипела жизнь и горели, разбрасывая вокруг себя свет, костры. Все остальное растаяло в сине-черной мгле. А далеко-далеко за морем раскинулись богатые земли Южного континента, где мирно живут сейчас гхалхалтары, и твари, и люди.

Халхидорог стал неспеша есть остывшую похлебку, неотрывно глядя на мерцание ночного моря.

Сэр Данвельд расположился на ночлег в одном шатре с Гамаром. После прорыва гхалхалтар был в приподнятом настроении и, вопреки обыкновению, улыбался. Гроссмейстер не разделял радости товарища и молча вышел из шатра.

Снаружи было свежо.

Пентакреонцы расположились вокруг костров отдельно от гхалхалтаров. Они не знали их языка и потому общались с ними редко, но сейчас на гроссмейстера это произвело особенно гнетущее впечатление: почему его люди отдаляются от воинов Гамара?

Сэр Данвельд осторожно приблизился к разговаривающим:

– Ушел Людан все-таки.

– За родину пошел…

Костер осветил лицо гроссмейстера – разговор оборвался. Сэр Данвельд тихо подошел к огню и покачал головой:

– Что, и вы хотите "за родину"?

Пентакреонцы переглянулись.

– Ладно, что греха таить, – Данвельд подсел к людям. – Я ведь тоже человек.

Видя настроение своего начальника, пентакреонцы осмелели. Один из рыцарей начал:

– Я не вижу в Хамраке врага, но и не уразумею я, чем виноваты беззащитные люди, наши братья. Нет у меня к ним ненависти, и не могу я убивать их.

– А кто мы такие? – воскликнул молодой пентакреонец. – Мы – мирный орден: поэты, художники и барды. Наше оружие – перо, кисть и арфа. Разве не так говорил лорд Бролл – первый гроссмейстер нашего ордена?

– Верно, – поддержали пентакреонцы. – Меч не для нас. Мы брали его только для защиты, а не для нападения.

Сэр Данвельд согласно кивал. Гроссмейстер ждал, пока люди выговорятся и успокоятся. Наконец возгласы стихли.

– Все правильно, – сказал он. – Но как нам теперь уйти от Хамрака? Ведь он мог убить всех нас ещё той ночью в замке, но пожалел. Почему?

– Потому, что хотел нашими же руками убрать лучших из нас, – выкрикнул молодой пентакреонец.

– Нет. Потому что он верил в нас, в нашу клятву, – продолжал сэр Данвельд. – Он верит и сейчас. Так можем ли мы ударить ему в спину?

– Тогда лучше пойти к нему и сказать все, как есть, – предложил рыцарь.

– Верно говоришь, – поддержали несколько голосов.

– Я иду с тобой! – вскочил молодой пентакреонец.

– Подождите, подождите! – закричал сэр Данвельд. – Он убьет вас!

– Что за вера у него, если он может убить пришедших к нему с просьбой людей? – юноша гневно взмахнул рукой. – Это сэр Людан хотел бороться с гхалхалтарами, мы же не хотим войны вовсе. Мы хотим просто жить и творить!

Пентакреонцы одобрительно загудели.

Из общего гомона вырвался голос рыцаря:

– Пусть лучше Хамрак убьет меня, чем я буду сражаться против своих… У меня душа болит.

Все снова смолкли: вспомнили о короле гхалхалтаров. Как он отнесется к их просьбе: отпустит или казнит?

– Идем прямо сейчас! – воскликнул юноша.

Сэр Данвельд испуганно уставился на него.

– Нет, нет. Не сейчас. Завтра, – покачал головой рыцарь.

Сэр Данвельд вернулся в шатер. Гамар ещё не спал, и сквозь занавеску, скрывавшую его спальню, пробивался свет.

Гроссмейстер подошел, тихо заглянул внутрь – гхалхалтар недвижимо стоял на коленях и, закрыв глаза, улыбался. Гамар молился, благодарил своего Бога за победу, и на душе у него было светло. Сэр Данвельд же давно бродил впотьмах. Он – человек, лишившийся Родины – тот, кого гхалхалтары никогда не назовут своим, а люди всегда будут считать предателем. Он потерял своего Бога, но не нашел нового. Он заблудился… Сэр Данвельд бесшумно опустил занавеску и побрел к себе.

Гроссмейстер тяжело опустился на кровать, взглянул на свои темные, загрубевшие руки. Когда-то он неплохо играл на лютне и пел. Теперь музыка заброшена. Со дня появления Хамрака в Форт-Брейден прошло три месяца – срок небольшой, но за это время случилось так много, что сэру Данвельду казалось, что он уже никогда не возьмет в руки лютню, никогда не будет больше петь, что прежняя жизнь кончилась. Навсегда…

Сегодня он ещё раз попытался спасти орден, но лишь более растравил пентакреонцев. Они приняли решение идти к Хамраку и просить о воле. Если король не отпустит их, они сбегут, если казнит – оставшиеся восстанут. Орден все равно погибнет, и гроссмейстер останется один. Люди бросят его, ведь у них "болит душа", и они не подумают о нем.

Лагерь ожил, загудел, готовясь к дневному переходу.

Хамрак стоял у входа расположившегося на холме шатра, наблюдая за приготовлениями. Внизу копошилось море живых существ, заполонивших берег, горело множество костров, от которых поднимался белый дым. Вдруг взгляд бессмертного упал на группу людей, одетых в желто-синие туники. Они пробирались между рядами гхалхалтаров и направлялись к нему. Некромант вперился взглядом в их хмурые, неясные издали лица. Люди шли медленно, настороженно обходя костры – стоит королю отдать приказ, и эти добродушные, беззаботно расположившиеся у огней гхалхалтары схватят их.

Подойдя к шатру, люди остановились. Хамрак воздел руку:

– Приветствую вас, благородные пентакреонцы!

Ближние гхалхалтары смолкли и подняли головы.

Хамрак стоял, скрестив руки на груди, и улыбался. Пентакреонцев обезоружила его странная улыбка. Никто не желал начать первым.

– В чем дело?

Ответом на вопрос бессмертного было молчание. Наконец от толпы отделился рыцарь, который вечером прошлого дня выступал у костра.

– Ваше величество, мы пришли просить волю, – голос его в наступившей тишине прозвучал хрипло и по-мальчишески надтреснуто.

– Волю? Разве вы не вольны? – Хамрак простер руку вперед, указывая на окрестные холмы. – Вы – мои подданные, а кто скажет, что мои слуги не имеют свободы и не могут следовать, куда захотят? – некромант смотрел в лица людей и читал их мысли. Он понимал, что не удержит их. – Ступайте! Вы свободны, ибо вы принадлежите мне. Даже если будете сражаться против меня, в конце концов все равно вернетесь ко мне.

Пентакреонцы склонили головы, их предводитель-рыцарь молчал. Хамрак отпускает их так просто? Но почему он тогда говорит о неминуемом возвращении?

– Я благословляю вас! Ступайте с миром!

Пентакреонцы осторожно озирались, ища среди себя смельчаков. Трудно было уйти, ибо слишком легким оказалось желанное освобождение. Люди не двинулись с места, лишь рыцарь и юноша повернулись и пошли в горы. Хамрак грустно смотрел им вслед, потом перевел взгляд на оставшихся:

– Почему вы не идете?

Пентакреонцы не ответили, но, странно сжавшись, попятились назад, прячась среди окруживших их гхалхалтаров.