Ярослав Коваль - Сквозь бездну Страница 27

Девица злобно, но при этом молча зыркнула на него и, самостоятельно распутав ремень на щиколотках, вышла из комнаты. Я ожидал любых проблем, связанных с нею — в том числе и того, что через время мне приволокут её с жалобой на побег или погром. Менее всего ожидал, что через полчаса она появится в дверях с подносом в руках. К тому моменту мы с Аканшем успели обсудить кучу вопросов, сойтись во мнении, что Эрмах — первоклассный проводник, и об этом надо обязательно сообщить госпоже Солор лично, пусть поощрит. А также пришли к выводу, что в нашем путешествии потерь оказалось не так много, как могло бы, за что поощрения заслужили уже мы с моим замом.

Лицо у демоницы, притаранившей поднос с едой, было такое, что я заподозрил — не яд ли. Успокаивающей мыслью стало упоминание господина двухсотника о том, что жизнь этого нечеловеческого, но вполне себе разумного существа связана с моей, и пришёл к выводу — демоница не станет травить меня. Поостережётся.

Аканш, оценив взглядом принесённое, погнал бывшую владелицу замка за добавкой и выпивкой, сам же принялся расставлять миски и тарелки на столике и, расшвыряв ногой тряпьё, уселся на пол.

— Слушай, друг, — а как зовут эту демоницу? — спохватился я.

— Кто ж её знает. А почему ты заинтересовался?

— Надо ж как-то её звать. Ладно, спрошу…

— Она не ответит. Личные имена у демонов — это достояние. Сообщить их — знак высочайшей милости, приязни там, близости. Или подчинения. Не унизится она настолько, чтоб сообщить тебе личное имя. А официальное, которым её именовало большинство… Так она его потеряла вместе с замком! Какое у неё сейчас может быть официальное имя? Личная рабыня господина Серта? Так что именуй её как хочешь.

— Совсем как хочу?

— Совсем.

— Это соответствует местным традициям?

— Вполне.

— Ладно, тогда она будет Маша. Слышишь? Ты теперь Маша. Ставь бутылку на стол.

Демоница высокомерно поджала губы и, освободив поднос, отступила с ним в обнимку в дальний угол комнаты, где уселась прямо на пол и затихла. Аканш залихватски разлил вино по кружкам.

— Ну, за нашу удачу и победу.

— Ага… И что теперь предстоит?

— А кто ж его знает… Может, на второй замок дуги пойдём, а может, сразу на центр, на Базальт. Так называют крепость, которой правит местный высший лорд. Вот её, — кивнул на Машу, — бывший сюзерен. В смысле, сюзерен-то он и сейчас, только не её.

Маша изобразила ненависть пополам с презрением, но безмолвно.

— Мясо-то какое нежное. Чьё-то местное?

— Окстись, разве будут такого благородного господина, как ты, травить демонятиной?!

— Нашёл благородного господина!

— А как же, я ж слышал! Без пяти минут Солор-младший… Об этом всё войско говорит. Новость! Говорят, что теперь, когда госпожа Солор вышла замуж и тем упрочила своё положение, она может не бояться провозглашать кого-то братом.

— Разве ж Аштия не упрочила своё положение прямо-таки железно в тот момент, когда приняла диск главы Вооружённых сил Империи? Или когда… кхм… женилась?

— Это да, конечно. Но объявила-то о принятии тебя в семью только теперь, после свадьбы…

— Сам знаешь, почему только теперь. Я ж рассказывал.

— Естественно. Но разговоры не могли не пойти. Вот они и пошли. Вообще госпожа Солор давно уже может позволить себе всё, что ей в голову придёт, положение у неё действительно, как ты выразился, железное. Но низшие всегда будут судачить о высших. Болтать будут всегда. После её теперешней свадьбы говорили, что раз уж у мужеподобной дамы появился господин, то она наконец превратится в нормальную женщину. А вот теперь смотришь и осознаёшь — ничего ж не изменилось. Ещё кто у кого в этой паре господин, вот большой вопрос.

— Да ни у кого. Нормальная равноправная семья.

Аканш посмотрел на меня с большим недоумением.

— Так не бывает, в семье всегда кто-то главный.

— Ты не говори «не бывает», а посмотри на ту же Аштию и Раджефа. Кто у них главный в семье?

— Кто бы знал…

— Если один другого подмял, это всегда заметно. Раз не заметно, значит, равноправие.

Мой зам с сомнением хмыкнул.

— Просто госпожа Солор единственная на моей памяти женщина, умеющая не выносить супружеские отношения за пределы домашних стен. Здесь они — не супруги, а глава Генштаба и высший офицер императорской гвардии. Уже в этом одном видно, насколько она превосходит любую другую женщину. И силой духа, и характером.

Под вино приятно было болтать о том, о сём, не обращая внимания на демоницу Машу и едва ли занимая себя смыслом и причинами постоянного шума в коридоре. Потом в моей крохотной комнатке появились Химер и Эрмах, чуть позже — Миргул, бледный до зелени, но весёлый, двигающийся осторожно и неловко. Ему остался последний клочок места — на лежанке, к которой бедолага долго не мог пристроиться.

Я с удовольствием разглядывал лица этих ребят, с которыми пусть и недолго послужил, но успел уже до определённой степени сродниться. После любого рейда, тем более боевого, по-новому начинаешь смотреть на людей, с которыми благополучно прошёл через всё и остался в живых. Наши жребии судьба встряхивала в одной ладони, и трудно было теперь не относиться к этому всерьёз и с почтением.

— Господин Серт — хороший командир, — заявил Химер, пропустивший всего-то одну кружку вина, но ему, видимо, этого оказалось достаточно, чтоб все таимые мысли вылезли на язык. — Господин Серт и дальше будет командовать нашим отрядом?

— Прямо твоим отрядом, Химер. Примазался…

— Кто тут покушается на твой авторитет, Аканш? Я просто так сказал.

— Я сам не в курсе, где и как буду служить дальше. Но хотел бы остаться с вами. Хотя, глядя в будущее, начинаю сомневаться, так ли уж радужны мои перспективы в отряде специального назначения.

— Какая разница, где служить престолу и Империи?! Главное — быть на высоте своего долга!

— Химер, сразу видно, что ты отлично учился в школе.

— Завидуешь?

— Хе-хе, насмешил… Раз уж тебе всё равно, где и как служить Империи, так клал бы камни в фундамент дворца!

— Ну-у, нет, — начальник хозчасти рассмеялся добродушно и заразительно. Над ним беззлобно потешались все остальные, но нисколько его этим не задели. — Мне б что-нибудь попрестижнее…

— Господин Серт… Господин Серт… — На пороге комнатки стоял молодой адъютант, но шагнуть внутрь не мог — было некуда. В своём ярко-алом аккуратном мундирчике с фиолетовыми кантами он выглядел браво на фоне нашей подвыпившей, расхристанной, растрёпанной компании, но держался скромно. — Господина Серта ждут на ужине у госпожи Солор. Я уполномочен проводить.

На меня воззрились с уважением, пониманием, немножко — с шутливым одобрением, мол, так держать, вперёд в высшие сферы. Я поднялся, одёрнул потрёпанную форму.

— Ладно, ребята, отдыхайте тут, но не особо расслабляйтесь.

— Слушаю, командир! — это хором.

— Аканш, проследишь, чтоб Машка не шалила? Не в службу, а в дружбу.

— В лучшем виде, командир!

Я пристроился за адъютантом.

— Надеюсь, предстоит не очень официозный обед? — пошутил, но вопрос воспринят на полном серьёзе.

— Обычный. Традиционный.

— А то одет я не для высшего общества, прямо скажем.

На меня оглянулись с большим недоумением.

— На походных приёмах допускается любая пристойная одежда, тем более если речь идёт об обеде в честь захвата крепости. — И с достоинством оправил на себе и без того безупречно сидящий мундир.

— Ну и ладушки.

Коридоры и залы, которыми мы проходили сперва, буквально кишели народом, и работы хватало всем. Здесь не встречалось праздно шатающихся, слегка подвыпивших вояк — все были вызывающе трезвы и полны забот. Кто-то волок тюки или разрозненные предметы местной мебели, кто-то помогал раненому добраться до лежанки, кто-то исполнял поручение в режиме «одна нога тут, другая тоже где-то рядом» — крутящиеся на виду бойцы не могли позволить себе расслабиться. Видимо, все подвыпившие прятались прочь с глаз, и в этом тоже жил след имперских традиций, в рамках которых прилично было исполнять приказ и делать дело, а расслабляться — как-то не очень.

Потом передо мной и моим спутником развернулась широкая галерея, поразившая меня полом в форме огромного жёлоба (не очень-то удобно оказалось идти по нему), сводом с крупным узором, напоминающим грубо высеченную в камне имитацию тростниковой крыши, и колоннами самого жутковатого оплывшего вида. Они вызывали единственную ассоциацию — слившиеся воедино сталактиты и сталагмиты, а почему это казалось жутким, можно было лишь гадать. Через равные промежутки из пола вырастали большие пыльные друзы кристаллов высотой по пояс взрослому человеку. Их нужно было обходить.