Андрей Левицкий - Выбор оружия Страница 28

Теперь мы шли совсем медленно, стараясь не привлекать к себе внимания. В толпе селян, как я мысленно окрестил тех, кто выстроился рядком, нас пока никто не заметил, а вот вояки заметили, но особого значения нашему появлению не придали. Издалека оружие Пригоршни не бросалось в глаза, и они, должно быть, приняли нас за припозднившихся жителей поселка. Автоматы у солдат висели за спинами, да и стояли все, кроме капитана, в непринужденных позах… Кажется, они чувствовали себя здесь в безопасности.

– Все на этот дом пялятся, – краем рта негромко сказал Пригоршня. – Который с башней. Чего это они?

– Ждут, чтоб кто-то вышел? – предположил я.

И оказался прав: дверь распахнулась, двое солдат вывели оттуда девицу, которой они заломили руки за спину.

Девица была красивой – это как-то сразу стало понятно. Молодая брюнетка невысокого роста, одетая в закатанные до колен мужские брюки и рубашку навыпуск. Я мысленно вздохнул, заранее предчувствуя недоброе. Брюнетки были слабостью Пригоршни, он от них таял. И, как многие здоровяки под два метра ростом, он любил именно таких: мелких, щупленьких.

К тому моменту, когда они вышли из дома, мы успели подойти почти вплотную к толпе селян – некоторые удивленно оглянулись, заметив незнакомцев, один из которых был увешан оружием и гранатами, как какой-нибудь шахид. Но никто не сказал ни слова, все чего-то напряженно ждали.

Черноволосый капитан с появлением девицы подался вперед, и я увидел в его руке короткоствольное ружье.

– Стой, – едва слышно прошептал я напарнику. – И молчи ради бога!

Девица, злобно выругавшись, пнула в голень идущего слева от нее солдата. И тут же в щель между досками, закрывающими оконце на башне, просунулся ствол.

Оказывается, капитан ждал именно этого. Мгновенно вскинув ружье, он выстрелил. Тот, кто прятался в башне, не попал, его пуля подняла фонтан пыли у колес машины. А пуля ооновца с треском проломила доски на окне. Одна упала внутрь, исчезнув в полутьме, вторая закачалась на гвозде и сверзилась вниз.

– Don’t shoot! – приказал офицер. – Spare the cartridges!

– Что он сказал? – прошептал Никита.

– Кажется, чтоб не стреляли, потому что патроны надо экономить.

– Ага… – он кивнул, явно намотав этот факт себе на ус.

– Пригоршня, ты не вмешивайся! – напряженно прошипел я.

– Да я не собираюсь… Хотя почему это?

– Я вижу три причины.

– И какие?

– Тебе достаточно одной: их девять человек.

– А-а… Да, это много.

– Даже для тебя, Пригоршня.

Теперь мы стояли в конце ряда, возле краснощекого юнца и рыжего вихрастого деда с большим носом, напоминающего грустного Эйнштейна, только без усов. Юнец, облаченный в армейские брюки и гражданскую рубаху, подался вперед, переводя напряженный взгляд с капитана на девицу и обратно. Ему явно было не до новичков, а вот дед то и дело с удивлением косился на нас.

– Козел, дебил, отпусти, урод американский! – донеслось со стороны девицы и двух солдат, уже почти подтащивших ее к грузовичку.

В оконце, теперь частично свободном от досок, вновь что-то мелькнуло, и капитан тут же выстрелил. Стрелял он быстро, ничего не могу сказать: направленный в землю ствол ружья взлетел и обратился точно к окну, на котором после выстрела треснула и зашаталась еще одна доска. Крутой капитан, да. Но я знал одного человека, который стрелял еще быстрее и точнее.

Человек в окне отпрянул. Офицер громко сказал:

– Ok, calm him down.

– Чё он?.. – спросил Пригоршня.

– Хочет, чтоб успокоили того, кто там засел… – дальнейшие мои слова заглушил грохот.

Солдаты, все как один, достали автоматы из-за плеч и стали палить по башне. Задрожал весь поселок, вихрастый дед прижал ладони к ушам. Доски на окне разлетелись, но и вокруг были те же доски, просто лучше сколоченные, более плотно друг к другу подогнанные – и они заходили ходуном, треща, проламываясь. Через несколько мгновений башенка стала напоминать тонкий ломоть дырчатого сыра. Затем она на глазах развалилась: плоская квадратная крыша наклонилась и поехала в сторону, стены ссыпались вниз, будто состояли из песка.

Надстройка исчезла в столбе пыли. Тут у солдат закончились рожки, выстрелы смолкли. С улицы позади нас донесся хриплый вопль Безумного.

– Не очень-то боезапас экономят, – проворчал напарник. – Но фиг они того, кто внутри, положили. Если не дурак – бросился сразу на пол и лежит там сейчас под обломками живой.

Я заметил, что Никита только одним глазом поглядывал на башню, а вторым то и дело косил в сторону девицы, которую уже подтащили к грузовику. И черноволосый капитан глядел на нее же. Солдаты попытались подсадить пленницу, а она ударила одного коленом между ног. Вырвавшись из рук второго, отпрыгнула к офицеру и что-то выкрикнула ему в лицо, после чего обеими руками толкнула в грудь. Капитан размахнулся и дал ей пощечину. Никита пробормотал:

– Хорошие манеры.

– Но компания плохая, – ответил я.

Девица чуть не упала, отшатнувшись от него, вскрикнула. Зажав ружье под мышкой, офицер грубо схватил ее за локоть, дернул к себе…

И напарник не выдержал.

– Никита, нет! – зашипел я вслед, попытавшись схватить его за ремень, но было поздно.

Он шагнул вперед и сказал:

– Эй, придурок, отпусти ее!

К тому времени на площади наступила тишина, так что голос показался особенно громким.

– Ты, ты, я к тебе обращаюсь, хрен моржовый!

Он пошел к солдатам, свесив длинные руки. Матерясь сквозь зубы, я бочком засеменил вдоль ряда людей, повернувшись спиной к ним, сжимая «форт».

Капитан отпустил девицу – но скорее от удивления, чем подчиняясь приказу, – и повернул к нам худое холеное лицо. Я заметил, как стоящий возле рыжего деда юнец в армейских брюках, помедлив, направился следом за мной.

Офицер толкнул девицу к двум солдатам. Его рука дернулась, одновременно над бортом грузовика возник еще один солдат. Никита выстрелил.

Он выхватил «браунинги», висящие в кобурах на левом и правом боку. Два выстрела слились в один; солдат в грузовике, вскрикнув, полетел спиной назад; другая пуля выбила ружье из рук офицера. Тот качнулся, с недоумением поднес запястье к лицу. С пальцев текла кровь.

– Ты кто? – с ощутимым акцентом спросил капитан на русском.

Дернулся, вскидывая автомат, стоящий далеко слева солдат, и Никита выстрелил снова. Рядовой, согнувшись, упал на колени, схватившись за правое плечо, разевая рот. Автомат отлетел далеко в сторону.

Я остановился возле напарника. Он наставил «хай пауэры» на толпу перед собой, готовый выстрелить в любого, кто шевельнется. У большинства солдат оружие еще не было перезаряжено, а те, кто перезарядил, не успели направить его в нашу сторону. Девица попятилась, бочком протиснулась между вояками и неуверенно пошла к нам.

– В сторону! – велел я ей. – Не закрывай… – и тут же узнал ее.

Я даже вздрогнул, когда понял, кто это. Вот те на! Неожиданная встреча…

– Стволы на землю! – громовым голосом скомандовал Пригоршня.

Солдаты посмотрели на капитана, а он сверкающими глазами глядел на нас.

– Бросить оружие! – повторил напарник, поднимая пистолеты.

Я видел по лицу офицера, что еще немного, и он прикажет открыть огонь. Поэтому я сказал как можно более успокаивающе:

– Капитан, мой друг распереживался. Я-то понимаю, что вы, ребята, просто в шутку тут стреляете, но вот друг – он шуток не понимает. Скомандуйте своим, чтобы бросили стволы, а то… – Я поднял «форт» и прицелился в высокий офицерский лоб. – А то я пристрелю тебя, а друг – он пристрелит всех остальных.

Что-то не в порядке было с капитаном. В его голове словно пылала мощная газовая горелка, и огонь лился наружу сквозь глаза, придавая лицу довольно-таки безумное выражение. Я сказал:

– Капитан, ты меня вообще слушаешь? Наплевать, что ты военный, офицер… Я не так меток, как мой друг, но тоже умею. Меня учил стрелять Иван Пистолет. Беда только в том, что он учил как стрелять, но не учил – в кого.

Я уже решил, что он все равно сейчас отдаст приказ, а сам попытается схватить лежащее на земле ружье, и приготовился всадить ему пулю между глаз. Но тут он быстро оглянулся на сидящего в кабине грузовика человека, а когда вновь посмотрел на меня, огонь притух, напоминая теперь свет ярко тлеющих углей.

– Throw the arms into the body, – велел капитан солдатам и добавил на русском, обращаясь ко мне: – Мы не оставим вам эти автоматы.

– Но вначале – разрядить, – сказал я. – Рожки на землю. Ремни, патронташи – снять.

Черноволосый повторил мой приказ, и солдаты подчинились без раздумий: он их хорошо вымуштровал. Выщелкивая рожки и бросая в пыль вместе с ремнями, они стали подходить к грузовику, класть туда автоматы и отступать в сторону, освобождая дорогу другим.

Тем временем девица встала рядом, с любопытством нас разглядывая. Меня она не узнала, впрочем, этого стоило ожидать.

– Привет, Марьяна, – сказал я, и она удивленно переступила с ноги на ногу.