Тяжёлая реальность. Игры благородных - Хайдарали Мирзоевич Усманов Страница 28

Также нужно было как следует продумать обход защиты. Которую нужно было не ломать. Ключ должен был совпасть с ней. Она снова собралась у панели – не ночью, а в “сумерки смен”, когда усталость и привычка делают людей слепыми. На этот раз с собой был пустой учебный ключ – “безголосый”. И – главное – собственное тело, вымуштрованное дышать ровно, “без запаха намерения”.

Пальцы легли на стекло, как на кожу зверя. В ладони – тренировочный кристалл, холодный, как нарыска под снегом. Она не пыталась давить. Она “подпевала”. Выставила дыхание в такт темпу, который слышала у матрицы Сайриона, добавила лёгкое смещение – своё, женское, “молодое”, чтобы система не спутала с ним, но приняла как “соседний голос”. Панель дрогнула – не распахнулась, но на долю секции разжала зубы. Этого хватило, чтобы пустой ключ получил “первый штрих”, тончайший отпечаток ритма.

Она не лезла дальше. Убрала руку, позволила панели “забыть”. Повторила через два дня. И ещё через два. Не ломала – обучала пустышку дышать. Как охотница приручает нервную лошадь. Не силой, а повтором. Каждый раз – на вдох. На выдох – тень. Панель не злилась. Она просто не замечала.

Одновременно Лираэль занималась самим челноком – не рискуя садиться в настоящий, она выпросила доступ к тренажёру-макету “Гнездо пилота”. Кресло… Визор… Упрощённые органы управления, записанные сценарии полётов. Она не стремилась стать асом. Ей нужен был минимум, чтобы не умереть в первую минуту. Запуск, отрыв, удержание курса, аварийная посадка. Пальцы запомнили порядок движений, как запоминают связку для арфы.

Она вычислила основную “мозоль” машины. Это был тот самый момент, когда бортовые щиты вступают в резонанс с атмосферными аномалиями и “просят” больше питания. В этот миг все системы кричат громче – и именно тогда на консолях охраны чаще всего вспыхивают “ложные тревоги”. Значит, если уйти в этот “шум”, можно спрятать истинный след.

Чтобы выбрать час, она стала “другом” метеосеции. Не по рангу – по вниманию. Долго сидела у смотровых столов “погодников”, глотала их сухие термины, пока не выучила главное, что у Дикой планеты есть дыхание. Пульс. В его ритме образуются “светлые окна”, когда коридоры аномалий не исчезают, а становятся более предсказуемыми. На короткий миг. Для осторожных – и для безумцев. Именно поэтому лишнее снаряжение – могло стать врагом.

Она пересмотрела снаряжение, как режиссёр – декорации перед премьерой. Отказалась от слишком тяжёлых модулей. Так как лишняя масса – это медленный разгон, громкие “жалобы” бортовых систем на перегрузку. Взяла “коробку тишины” – малый полевой глушитель отметок, который на минуту стирает “сигнатуру присутствия” в локальной сети ангара. Это был вполне законный инструмент для проверки ложных срабатываний, и потому не вызывает подозрений у техников. Полевую аптечку… Три энергокристалла высокой плотности… Аварийный шнур-гарпун. На тот случай, если придётся “пришивать” себя к скале при посадке… И, самое спорное, маячок. Маячок был признанием того, что она не собиралась умирать анонимно. Если всё рухнет – её смогут найти. Или… планета найдёт первая.

Из-за всего этого её сон стал обрывочным. В снах – небо, сшитое из живой ткани, и шепот планеты:

“Иди, маленькая охотница… Иди…”

Она просыпалась с сухим ртом и стуком сердца, но вставала и шла снова к тренажёрам… Снова к архиву… Снова к стенам ангара… В плечах жила приятная боль – от стрельбы, от крепления скафандра, от удержания “молчаливого дыхания”.

Сестра заметила, что Лираэль “повзрослела в глазах” – стала тише. Хранители отмечали, что “дитя рода перестало задавать вопросы”. Это их успокаивало. А её – вооружало.

Как итог, через две недели у неё было то, чего не было в первую ночь. Выбранное окно смены и “дыхания” ангара… Пустой учебный ключ, наученный петь коротким вдохом – достаточно, чтобы панель моргнула и дала ей шаг внутрь… Понимание, как звучат “правильные” тревоги и как – гул общих тестов, чтобы на долю минуты раствориться в них… Рутина пилотов, в которой был её “Сайрион” – человек-привычка, не враг, но и не друг, просто деталь механизма. Тело, умеющее молчать.

Она стояла перед зеркалом, застёгивая ворот скафандра. Свет в каюте был мягким, утренним. На секунду ей стало себя жалко – подросток с чёртовой звездой в груди, которой захотелось больше, чем ей позволяли. Она улыбнулась этой слабости и отложила её в сторону, как лишнюю деталь.

– Вернусь. – Сказала она самой себе. – И на этот раз дверь передо мной уже откроется.

Планета, казалось, слушала через стены. Где-то далеко, за периметром, прошёл хруст – то ли дерево повернуло голову, то ли гора поправила плечо. И ей почудилось, что окно в этот мир уже открывается перед ней…

………

Ночь возвращения стала для Лираэль чем-то иным, чем просто тайной вылазкой. Это было похоже на вход в иной слой мира, где привычное существование оставалось далеко за спиной, а впереди зиял голодный мрак, манящий и опасный.

Она начала с того, что долго стояла в тени старого склада у самого края аванпоста, слушая, как ночной ветер треплет провода и как где-то за ограждением лениво жужжат ночные хищники, привлечённые запахом крови разумных, пролитой за минувшие тысячелетия охотниками их расы. Её тело дрожало. Не от холода. А от сосредоточенного возбуждения. Все последние дни и ночи, каждый миг её подготовки, все наблюдения и репетиции будто собрались внутри неё в плотный, тяжёлый ком.

Ведь она уже прекрасно знала о том, что эта ночь станет моментом истины. Сначала всё было похоже на ритуал. Она достала из тайного кармана тонкую пластину с новыми кодами – добытые обманом, хитростью и риском. Проверила своё дыхание. Ровное… Глубокое… Пальцы дрожали, но взгляд оставался спокойным. Она прошептала себе едва слышно:

– Сейчас или никогда.

Резко выдохнув, она двинулась к ангару. Шаги мягкие, будто кошка скользила по металлическому настилу. Слишком хорошо она знала, как шумно может прозвучать даже лёгкий удар каблука, поэтому каждый шаг был рассчитан.

Казалось бы, даже сам ангар сейчас спал. Но у этого сна был свой ритм. Красные точки сигналов, ленивое жужжание энергопитания, запах озона от систем жизнеобеспечения. Металл словно дышал. Стены дрожали едва уловимым эхом, будто сама станция аванпоста понимала, что к ней пришёл не