Руслан Мельников - Мертвый рай Страница 3

Специально разработанная программа позволяет заложить в компьютерную память образ виртуального двойника. Не самого покойника, нет, не его угасшего сознания, не отошедшей в мир иной души, не сформировавшейся за годы жизни личности, а двойника умирающей, но пока еще живой нервной системы. Можно сказать, что в электронном виде она будет умирать вечно. И… и никогда не умрет.

Таким образом, в нашем распоряжении оказывается несметное богатство, лишенное законного хозяина – разума. Огромнейший набор врожденных и приобретенных инстинктов, условных и безусловных рефлексов. И, конечно, рефлексов высшего порядка, открытых вашим покорным слугой: под-, пред– и постсознательных действий, а также неосознанных поведенческих шаблонов «до-рацио» и условно осознанных алгоритмизированных поведенческих рефлекс-программ. А это, уж поверьте мне, совсем немало. Гораздо больше, чем принято считать.

Сам старина Павлов не подозревал о том, что значат рефлексы в нашей жизни. Как показывают мои опыты, на долю чистого сознания приходится лишь мизерный сегмент человеческой деятельности: творчество и собственно умственный труд. В экстренных же ситуациях роль рефлексов, прежде всего, оборонительных и агрессивно-наступательных, становится основополагающей.

А у кого, по-вашему, они развиты в наибольшей степени? Правильно – у бойцов организованных преступных группировок, у тренированных милвзводовцев и – в особенности – у президентских гвардейцев, прошедших программу спецподготовки. Ваши подчиненные ежедневно буквально захлебываются в адреналине, оттачивая искусство бездумно стрелять, резать и голыми руками рвать чужие глотки. А знаете, офицер, когда рефлекторные реакции организма обостряются до наивысшего предела? В самый экстремальный момент жизни – в момент смерти. Именно тогда бешеной волной нейроимпульсов наружу выплескивается гремучая смесь из концентратов всех неосознанных умений. Король мира тот, кто ее подчинит.

– Доктор Фурцев. Я уже слышал эту болтовню и неоднократно. Теперь я хочу видеть конкретные результаты вашей работы.

Сканирование завершилось. Воронов с демонстративно скучающим видом смотрел на Саркофаг. Так, словно его собеседник на самом деле находился там, внутри белоснежного гроба.

– Вам все-таки придется меня дослушать, офицер. И, пожалуйста, не перебивайте, если хотите разобраться в сложных материях хотя бы на самом примитивном уровне.

«Примитивный уровень» Воронов проглотил, не поморщившись. Учат их там, в гвардии владеть собой, хорошо учат.

– Итак, заполучив первые виртуальные банки данных, в которых сосредоточены инстинкты и рефлексы мертвых солдат, я попробовал обмануть природу. Я внедрял боевые навыки в рефлекторную базу граждан, никогда не державших оружие в руках. Перспектива штамповать таким образом супербойцов из рядовых клерков выглядела весьма заманчиво. Но и этот проект провалился. Несколько сотен двуногих растений – вот его результат.

Хрупкая человеческая нервная система не в состоянии освоить чужой рефлекторный опыт так же, как и чужой разум. Как выяснилось, подобная пересадка возможна лишь из одного организма в… тот же самый. И вот теперь пытаюсь заставить заново функционировать ваших погибших гвардейцев. Если мои опыты окажутся удачными, хаос в стране наконец сменится порядком. На страже законности встанет мертвая армия, которая по определению не будет, ну или почти не будет нести потерь.

– «Мертвый рай»; если не ошибаюсь? – усмехнулся Воронов.

– Да, именно так я назвал свою исследовательскую программу. И не вижу в этом ничего смешного.

– Конечно. Разлагающиеся зомби на городских улицах… Что в этом может быть смешного?

– Ну почему же разлагающиеся, офицер? В рамках «Мертвого рая» уже разработаны эффективные бальзамирующие инъекции и наружные препараты сверхдлительного действия. Гораздо сложнее было изыскать возможность для импортирования виртуальных импульсов умирающей нервной системы в тело носителя после его окончательной смерти.

– Что значит «было»? Хотите сказать, что уже решили эту проблему?

– Так точно, офицер, – не без издевки ответил доктор. И снова склонился над клавиатурой. – Взгляните…

Две половинки сканера-саркофага разъезжались. Крышка поднималась к разверзшейся нише на потолке, дно опускалась вниз – в пол, в открытый люк. На прозрачном столе в прежней позе лежал покойник. Ничего – Воронов был уверен в этом – совершенно ничего не изменилось.

– Нелегко, – продолжал Фурцев, – весьма нелегко оказалось расшифровать и опрограммировать фиксируемые компьютером нейроимпульсы. Уйма времени ушла на разработку программы обратной связи, которая позволяет активизировать виртуальную копию отсканированных импульсов, усилить их и наложить заново на нервные центры рабочего материала. Ну а дальше – дело техники. Повторное сканирование – уже с компьютера на мертвое тело. Или, если угодно, печать. Кстати, только что вы были свидетелем именно этого процесса. Нервную систему вашего подчиненного я скопировал еще в день его смерти. А сейчас она… скажем так, реанимирована.

– И? – поторопил Воронов.

– Теперь с операторского компьютера по спецчастотам можно воздействовать на любой нервный центр покойника и добиться ответной реакции. Таким образом, вполне реально заставить мертвого человека выполнять те действия, которые он производил при жизни, не задумываясь. Начиная от рефлекторных глотательных движений и заканчивая ходьбой, бегом. И боевыми приемами и прочими оборонительно-агрессивными реакциями. За время обучения в Гвардии все это добро прочно входит в область инстинктов и рефлексов.

– Ерунда. Вам просто хочется так думать.

– Ерунда?! Вспомните, как в день нашего знакомства я неосмотрительно подошел к вам со спины. Из той вон потайной дверки. Просто чтобы застать вас врасплох, смутить и – не буду скрывать – дать понять, кто является хозяином в этом помещении.

Что вы сделали, почувствовав мое присутствие? Оглянулись? Попытались выяснить, кто находится сзади? Да ничего подобного! Вы обучены мгновенно реагировать на любую опасность. И вы среагировали. Чуть не пробили мне голову и сломали руку.

Снимаю шляпу перед вашим профессионализмом: для этого вам потребовалось лишь несколько молниеносных движений. Но если вы скажете, что они были осмысленными, я назову вас лжецом. Или кретином. Вы действовали, не задумываясь, быстрее, чем привыкли мыслить. Иначе вам не пришлось бы потом так долго и неуклюже извиняться.

Воронов сжал зубы. Все сказанное было правдой.

– Вот этого-то опасного джинна, приученного убивать и калечить без раздумий, я выпускаю из бутылки, – продолжал Фурцев. – Можно сказать, почти выпустил. Мне удалось разработать несложную схему управления виртуальной нервной системой мертвого рабочего материала и даже заставить его двигаться. В принципе достаточно стандартных функциональных клавиш и обычного манипулятора, чтобы навести убитого гвардейца на цель. Потом оператору остается только нажать «Делит» – клавишу активизации боевых навыков, – и…

Доктор щелкнул пальцами.

Звук был похож на выстрел.

– Вы можете управлять трупом? – спросил начальник Гвардии. – Это вы пытаетесь мне втолковать?

Недоверие, казалось, излучали даже начищенные до блеска пуговицы мундира. Офицер подошел к человеку на прозрачном столе. Неподвижное тело ничем не отличалось от покойников, которых Воронову довелось видеть раньше. А уж на мертвецов он насмотрелся. На всяких.

– Разумеется, – улыбнулся доктор. – Я могу. Управлять. Трупом.

И тронул клавиатуру. Рука мертвого гвардейца дернулась, судорожно вцепилась в пластик. Еще одно прикосновение к клавишам – и неживой солдат резко подтянул ноги, упершись голыми пятками в ребристые края стола.

Идеальная прозрачность пластика делала покойника похожим на голого левитирующего йога. Зависшего, правда, в крайне нелепой, отчасти забавной даже позе.

Воронов поморщился:

– Док, если это то, ради чего было потрачено столько средств, времени и жизней, то грош цена вам и вашему «Мертвому раю». Я сам в детстве проделывал подобные фокусы с мертвыми лягушками. Надо только знать, куда ткнуть иголкой, чтобы дернулась лапка.

– В том то и дело, что вам требовалась игла, а я, как видите, прекрасно обхожусь без физического контакта. Я управляю мертвым телом на расстоянии. Причем управляю более эффективно, чем вы – лягушкой.

– Управляете? Так вы называете эти бессмысленные подергивания? Не впечатляет, док, не впечатляет.

Лицо Фурцева сделалось красным. Дышал доктор тяжело. Со свистом. Сквозь зубы.

– Ну хорош-ш-шо, офицер, а что вы скажете на это?

Еще прежде чем по-настоящему испугаться, Воронов уловил краем глаза…

Быстрый тычок холеных пальцев в клавиатуру.