Михаил Сельдемешев - Черный оазис Страница 30

Добравшись до оградительных перил, Он ухватился за них покрепче и заглянул вниз. Было очень высоко, но Он различил далеко внизу потоки прозрачной воды, огибающие здание и струящиеся далеко за горизонт. Здание стояло в русле какой-то небольшой речки. Ему захотелось посмотреть, что происходит с другой стороны — там, где возвышается кран. Он уже немного привык к оглушающему величию этого исполина и вскоре был с другой стороны здания.

Поверить в увиденное ему удалось не сразу. Потоки воды исходили от основания крана, представляющего собой кристально-чистую глыбу льда. Трубчатый корпус словно вмерз в гигантский айсберг. Но лед неумолимо таял, и приближался момент, когда он уже не сможет сдерживать невероятную массу, покоящуюся в нем. И тогда кран, увлекаемый тяжестью стрелы, рухнет на здание, сминая его, словно карточный домик…

В этот момент в Его голове появилось знание: спастись можно лишь на сцене гигантского театра. Но Он боялся того, что там находилось. Возможно, что лучше даже остаться здесь и сгинуть под низвергнувшимся железным исполином. Ему показалось, что кран покачнулся…

Пациент палаты интенсивной терапии Артем Михайлович Горин совместно с медперсоналом боролся за свою жизнь в течение полутора месяцев, прежде чем сознание начало возвращаться. Поначалу в сплошной темноте лишь изредка вспыхивали и гасли яркие точки. Иногда тьму прорезали лучи света, в поисках чего-то шарящие повсюду. Совсем изредка он едва различал очертания людей, а пару раз перед ним появлялось лицо доктора, когда-то делавшего ему операцию по восстановлению ноги. При этом до него вновь, как и раньше, доносились фразы: «везение», «счастливчик», «родился в рубашке». Поэтому он запутался — где воспоминания, а где происходящее сейчас.

И, наконец, наступил день, когда он начал осознанно приучать глаза к свету, пока сквозь прорезь на перебинтованном лице не увидел белый потолок над своем кроватью. Он подолгу смотрел на него, изучая каждую трещинку, а когда пытался взглянуть по сторонам, изображение сразу расплывалось. Фокусировалось оно, лишь когда он глядел прямо перед собой, и поэтому приходилось довольствоваться трещинками в побелке.

Еще через какое-то время, когда он смог обшаривать глазами почти всю палату без ущерба для качества изображения, Артем увидел сидящую за столом медсестру. В свете настольной лампы она увлеченно читала книгу в потертой мягкой обложке: может быть, медицинский справочник, но скорее всего какой-нибудь сентиментальный роман.

Горин пошевелил губами и почувствовал, что рот его тоже не перебинтован. В палате стояла тишина, нарушаемая лишь шуршанием переворачиваемых медсестрой страниц. Оглядев палату, насколько позволял обзор, Артем пришел к выводу, что помимо них двоих здесь больше никого нет. Он облизал пересохшие губы и негромко свистнул.

Медсестра подняла голову. Мысленно она еще какое-то время находилась в спальне роскошного замка, где коварный герой-соблазнитель склонял к грехопадению едва достигшую совершеннолетия наследницу огромного состояния, потерявшую накануне память, но вскоре вернулась в серую действительность, захлопнула книгу и включила освещение. Она подошла к приборам, громоздящимся возле Горина, пристально вглядываясь в их показания и гадая, какой же из них издал звук, заставивший отвлечься от захватывающего чтива, и что он мог означать в отношении этого спеленатого подобно мумии пациента…

Когда их взгляды встретились, Артем подмигнул девушке и произнес:

— Что у вас под халатом?

Вместо этого, правда, из его горла вырвался нечленораздельный хрип. Медсестра отшатнулась и выскочила в коридор.

Правда, вернулась она довольно быстро, в сопровождении какого-то пожилого доктора. Тот подошел, наклонился на некоторое время над Гориным, разглядывая приборы, после чего пощелкал пальцами над его лицом и шепотом произнес:

— Помнишь что-нибудь?

— Абсолютно все, — также шепотом ответил Артем.

— Каков фрукт, а? — уже нормальным голосом обратился к медсестре доктор. — Кто бы мог подумать?

— У вас просто золотые руки, — ответила та.

— Так это вас мне стоит благодарить за эту отсрочку? — спросил Артем. Его голос еще пока дребезжал и срывался, но уже был узнаваем.

— Себя, прежде всего себя, — доктор снова невпопад хохотнул и присел на краешек кровати. — Ты хоть помнишь, герой, сколько раз в тебя стреляли?

— Два? — Горин вспомнил окровавленное лицо Папы Карло.

— Два выстрела — раз, два выстрела — два, — доктор достал из кармана маленький никелированный молоточек и занес его над тумбочкой. — Два выстрела — три…

— Три выстрела! — выкрикнула медсестра.

— Продано! — доктор стукнул молоточком о тумбочку так, что звякнули стоящие на ней склянки с лекарствами.

Горин улыбнулся: он всегда ценил в медицинских работниках их цинизм и безграничное чувство юмора. Черного юмора.

— Первое ранение было сквозным, — перешел доктор на серьезный тон и подал медсестре знак удалиться. — Пуля должна была просто оцарапать, но встретила на своем пути ребро и изменила траекторию, слегка задев печень. Вторая пуля прошла в нескольких миллиметрах от сердца и застряла в плечевом суставе. И, наконец, третью, самую поганую, я вытаскивал из твоей головы. Невероятно! Ты, похоже, слыл настоящим счастливчиком? Небось в азартных играх всегда везло?

— Да уж! — усмехнулся Горин.

— Я боялся, что в любой момент произойдет кровоизлияние в мозг, — продолжал доктор. — Видал я парней и покрепче, которые в такой ситуации и получаса у меня на столе не жили, а у тебя сейчас даже внутричерепное давление практически в норме. Нет, дружок, здесь медицина бессильна, только лишь вмешательство высших сил. — Он встал.

— Постойте! — окрикнул его Артем. — Что мне грозит?

— Скорая выписка, — развел руками доктор.

— У меня что-то серьезное? Я смогу жить прежней жизнью?

— От большого спорта я бы предостерег, а в остальном… — Доктор развел руками.

— Но почему я не чувствую своих конечностей? — Горин попытался оторвать голову от подушки.

— Экий прыткий! — доктор хлопнул себя по бедру. — У нас люди годами лежат, чтобы после какой-нибудь производственной травмы оклематься, ясно? А мышцы еще некоторое время восстанавливаться будут, может, с недельку. Просто их ткани химикатами забиты, которыми тебя пичкать пришлось. А что-нибудь особенно беспокоит? Болит?

— Да нет, — ответил Горин.

— Удивительно! В общем, благодари судьбу и наслаждайся жизнью. — Насвистывая, доктор вышел из палаты.

Однажды, проснувшись, Горин обнаружил сидящего возле своей койки Левченко, накинувшего на плечи белый халат. К этому времени Артем еще не ходил, но уже в какой-то мере мог управлять руками. Они даже обменялись рукопожатиями.

— А раньше зайти не мог? — укоризненно спросил Горин.

— Вот сколько подписей пришлось собрать, чтобы пропустили! — Левченко показал покрытый резолюциями листочек бумаги.

— Это в связи с чем? — удивился Артем.

— А черт их знает, — пожал плечами Левченко, — Дело вроде как закрыто, я постараюсь по возможности оградить тебя от лишних расспросов и пообещал начальству, что сам возьму у тебя показания.

— Вот спасибо, Эдуардович!

— Как ты вообще чувствуешь себя? — спросил Левченко. — Вот, Ольга фрукты тебе передала, чтобы поправлялся быстрее.

— Благодарю, — Артем покосился на пакет, лежащий на тумбочке. — Привет им с Аленкой от меня. Я в порядке, скоро начну выписку требовать, как ни странно.

— На самом деле — странно, — согласился Левченко. — Я видел твою квартиру почти сразу после того инцидента. Все было в крови. Кстати, я распорядился — там все отмыли, насколько это было возможно, чтобы тебе было куда возвращаться.

— Я твой вечный должник, Саня, — покачал Горин головой.

— Я примерно предполагаю, но все-таки — что там у вас случилось? — взгляд Левченко снова стал цепким и внимательным.

— Да по-идиотски все вышло, — начал объяснять Горин. — Вернулся домой, а меня там эти двое отморозков поджидали: Папа Карло и еще один, не помню клички…

— Который в гостиной у стены лежал? — уточнил Левченко.

— Да, он самый, — кивнул Артем. — Начали вешать на меня убийство Зафара, устроили перепалку, в ходе которой Папа Карло своего дружка на тот свет отправил. Я, воспользовавшись заминкой, попытался улизнуть, да чертова нога меня подвела — отказала у самой двери. Вот здесь-то Папа Карло меня и застукал. С тебя продолжение.

— Продолжение короткое, — ответил Левченко. — Перевернув все в твоей квартире вверх дном, Карло доковылял до своей «БМВ», возле которой мои парни его и взяли — после убийства Зафара я за Папой Карло слежку установил. Ты, кстати, ему нос сломал. Он уже сильно и не сопротивлялся: крови много потерял, видимо. Взять с поличным, так что сидит сейчас в изоляторе, залога ждет.