Уильям Форстен - Бригада Страница 30

Глядя на них, он вспомнил, как в первый раз увидел это место. В тот день Винсент был в эскорте полковника Кина, прибывшего в город для встречи с боярином Ивором. Все тогда казалось таким волшебным и сказочным: и похожие на луковицы купола церквей, и бревенчатые стены домов, и чужеземные женщины боярского двора в своих длинных, ниспадающих свободными складками платьях, украшенных золотой вышивкой. Но никто из жителей города и словом не обмолвился при гостях о существовании орды.

— Им удалось отрезать Рим, — произнес Винсент, — У нас есть какая-нибудь возможность прорвать эту блокаду?

— После того как посреди канала затонуло то судно, вряд ли, — вздохнул Буллфинч. — Чтобы произвести высадку, нам придется подойти вплотную к восточному берегу, прямо под их проклятые пушки. Два дня назад они оборудовали в скалах огневую позицию для пятидесятифунтовки — одного из наших «пэрротов», захваченных в Порт-Линкольне. Это орудие потопит любой наш старый транспорт. Даже броненосцам придется несладко.

— Тогда восстанови снабжение Рима при помощи мониторов.

— Что я и собираюсь сделать. Но ты пойми, Винсент, мониторы предназначены для сражений, а не для перевозки боеприпасов. У меня осталось шесть броненосцев. Положим, каждое судно сможет принять по сто тонн груза. Трое суток на дорогу туда, день на разгрузку, и еще трое суток на обратный путь. Значит, в день мы сможем доставлять сто тонн боеприпасов, меньше половины того, что требуется, а поскольку мониторам придется идти на полной скорости, двигатели будут все время работать на износ. Через месяц весь наш флот отправится в доки на ремонт.

— А мы не можем оставить там всего один броненосец и загружать его в заливе с обычных транспортных судов?

— Собственно, я думал об этом, но на мониторах есть всего два небольших грузовых люка, и в открытом море переносить ящики с припасами придется вручную, так что на это уйдет столько же времени, как если бы мы загружали броненосец здесь.

— Ты хотел, чтобы тебе дали дивизию морских пехотинцев, — сорванным до хрипоты голосом просипел Винсент. — У тебя уже есть бригада обученных бойцов. Сажай их на корабли, произведи высадку и захвати эту пушку.

Буллфинч покачал головой:

— Это орудие обороняет не меньше умена окопавшихся бантагов. Я пробовал подбить ее, но для того, чтобы вывести из строя пятидесятифунтовку, нужно попасть прямо в открытый орудийный порт. Никаких шансов.

Винсент вздохнул и, вновь сев на стул, пробежал глазами присланный Пэтом рапорт.

Его люди держались уже восемь дней с момента прорыва, но их потери росли, а боеприпасы таяли вдвое быстрее, чем они рассчитывали. После того как огнем были уничтожены несколько складов, римлянам пришлось вдвое уменьшить продовольственные пайки. Пэт все еще сохранял бодрость духа и уверял Винсента в том, что победа останется за ними, но до весенней распутицы, которая подорвала бы бантагскую систему снабжения, оставалось еще по меньшей мере два месяца. Столько времени Пэту было никак не продержаться.

— И не забывай, что мне надо снабжать еще и Ганса.

Винсент только вздохнул. Не далее как прошлым вечером он в который уже раз говорил об этом с президентом. До Калина никак не доходило, что, оставаясь там, где он был, Ганс отвлекал на себя как минимум десять уменов Гаарка и что попытка в середине зимы перебросить его армию на север для освобождения Рима будет не просто бесполезной, а равноценной самоубийству. И даже если бы Буллфинчу удалось доставить людей Ганса в город, Винсенту пришлось бы думать о том, как накормить и вооружить еще пятьдесят тысяч солдат.

— Что нового происходит под Кевом? — поинтересовался Буллфинч.

— Почти ничего, если не считать нескольких набегов. Вдоль Белых холмов окопался Пятый корпус. Там не хватает людей, но мы послали им на подмогу стариков, инвалидов и парней из местной обороны. Еще я отправил туда два броневика новейшей модели и два дирижабля. С воздуха можно следить за всеми перемещениями этих ублюдков. На том фронте нам ничего не грозит.

Решение послать под Кев дирижабли и новые броневики было очень рискованным, и Винсент долго колебался, прежде чем пойти на этот шаг. Он надеялся только на то, что среди бантагских налетчиков, скорее всего, нет опытных наблюдателей, которые смогли бы детально описать Гаарку последние образцы людской техники. Если бы не категоричное требование Калина и нескольких сенаторов, Винсент, возможно, и приберег бы эти машины для крайнего случая.

— Кстати, о дирижаблях, — заметил Буллфинч. — Из донесения Пэта ты просто не поймешь, насколько все серьезно. Я видел их, когда был в Риме. Эти подонки совсем обнаглели. Они бомбят гавань, дворец и старый Форум. Теперь в бомбардировке задействованы четыре дирижабля. Это просто кошмар, они используют зажигательные снаряды с запальными фитилями, весь город охвачен пожарами. Пэт вопит, что ему позарез требуется помощь авиации.

Винсент покачал головой:

— Я отправил дирижабли к Кеву, потому что там в них была отчаянная необходимость. Они стали глазами нашей армии. Мы всё знаем о расположении бантагских войск вокруг Рима, и посылать туда наши воздушные силы было бы совершенно бесполезно. Кроме того, как бы они совершили посадку в этом бедламе?

— А что насчет этих новых броневиков? — не сдавался Буллфинч. — У тебя ведь не меньше двадцати пяти машин.

— А зачем они там? Для уличных боев? Ты же сам мне говорил, что у Пэта по всему Риму разбросано множество ракетниц. Те броневики, которые Гаарк послал на штурм города, были уничтожены в течение часа.

— Но, черт возьми, Винсент, если положение вещей не изменится в самом ближайшем будущем, мы потеряем Рим, и, когда орда весной перевалит через Белые холмы, тебя не спасут даже сто этих чертовых машин.

Винсент не стал ему говорить, что в случае падения Рима не будет даже сражения у Белых холмов. Обстановка в Сенате ухудшалась с каждым днем. Словесные перепалки между сторонниками перемирия и группой «ястребов», настаивавшей на войне до победного конца и почти полностью состоящей из ветеранов былых сражений, приводили к взаимным оскорблениям и даже вызовам на дуэль; дошло до того, что в порядке вещей стало размахивать револьверами прямо во время заседания. Винсент знал: если Рим будет взят или Пэту придется из него эвакуироваться, Сенат поверит сладким обещаниям Гаарка и выкинет белый флаг.

И что потом? «Мы не сдадимся, — подумал он. — Ни те, кто пришел сюда вместе с Эндрю, ни многие из солдат. Мы уйдем на запад. Нет, там затаился Тамука с остатками меркской орды. Нам придется уйти в северные леса и прятаться там вместе с изгнанниками, бродягами и прочими отверженными. Нас будут травить, как зверей». Винсент никак не мог смириться с этими мыслями. Нет, они одержат победу, хоть какую-то победу до наступления весны, иначе все будет потеряно.

— Эндрю… Как он?

Буллфинч перегнулся через стол.

— Все так же, — прошептал он, словно боясь быть подслушанным. — Когда я уезжал, у него спала горячка. Но его состояние остается критическим. Не знаю, как это сказать, но он…

— Он не вечен, — произнес Винсент.

Ему было страшно даже говорить о таких вещах. Он по себе знал, каким уязвимым и хрупким является человеческое тело. Винсента охватывал ужас при одной мысли о том, что он снова может быть ранен и на него обрушится такая боль, представить которую может только тот, кто испытал ее на собственной шкуре и выжил. Готорн только сейчас понял, как сильно он себя все это время обманывал. С того самого боя он не слышал ни единого выстрела. Его отправили на поправку в Суздаль, где Винсент занялся координацией оборонительных мер, управлял артиллерийско-техническим и вещевым снабжением и заведовал индустриальным комплексом, обеспечивающим армию. Люди смотрели на него как на героя, но в глубине души он понимал, что это сплошной обман.

Буллфинч больше ничего не сказал. Они все словно потеряли своего рулевого. Ушел тот человек, который некогда был молодым полковником Армии Союза, а затем посвятил свою жизнь тому, чтобы помочь угнетенному народу обрести свободу и создать из бывших рабов непобедимую армию Республики. Винсент почувствовал себя ребенком, который неожиданно для себя стал главой семьи, лишившейся отца.

— Нам необходимо что-то предпринять, Винсент. Мы не можем просто сидеть сложа руки и пустить все на самотек.

— Я знаю.

— И что ты предлагаешь?

Винсент наконец решился.

— Мы попробуем претворить в жизнь наш давнишний план.

— Ганса удар хватит. Калин никогда тебе этого не разрешит, а Эндрю даже не слышал об этой идее.

Винсент улыбнулся:

— Калин не сможет помешать тому, о чем он не знает. Что касается Ганса, то, являясь начальником штаба армии, я превосхожу его по должности, и поэтому он обязан будет подчиниться моему приказу. А Эндрю… Что ж, нам остается молиться, чтобы он не приказал нас расстрелять, если этот план провалится.