Александр Афанасьев - Законы войны Страница 30

Каждый из них был профессионалом, окончившим вначале снайперскую школу под Новгородом, а потом еще и прошедшим четырехмесячные курсы переподготовки горных стрелков в Кушке. Каждый из них, как и положено снайперу-парашютисту, мог поражать неподвижные цели с расстояния в одну тысячу пятьсот метров или подвижные с расстояния в шестьсот метров с вероятностью ноль-девять, знал приемы и методы маскировки, умел десантироваться с вертолетов, легких и тяжелых транспортных самолетов, знал приемы и методы маскировки на местности, умел прожить минимум неделю на «подножной пище». Каждый из них владел основами военной топографии, знал правила колонновождения, умел пользоваться всеми техническими средствами связи, разведки и целеуказания, включая знаменитые лазерные целеуказатели для управляемого оружия, владел навыками активной и пассивной разведки и мог при необходимости самостоятельно или в группе провести разведку зоны сброса, определить основные источники опасности и передать точную информацию в штаб для корректировки плана высадки. Все это они знали, потому что это было необходимо для их работы — быть глазами и ушами, а если потребуется — и хирургически точным скальпелем в руках командира их батальона, которому они были подчинены напрямую. Проблема была в том, что почти ничего из этого им сейчас не было нужно. А что было нужно, чтобы это все прекратилось…

А хрен его знает…

Хорошо, что погасили мигалки. Их было до черта, и они раздражали. Вспышки мигалок, проявляющиеся в оптических прицелах, заставляли нервничать и отвлекаться…

Их цели находились в большом автобусе, марки «Голиаф», неприхотливом и выдерживающем самые скверные дороги. Автобус стоял на улице рядом со знаменитой мечетью Шах ду Шамшира, мечетью двух мечей, на южном берегу реки Кабул. Они же находились на крыше девятиэтажного особняка Иттихад-банка на левом берегу, откуда (из банка) эвакуировали всех служащих из-за угрозы взрыва. И немудрено — банк был облицован стеклопанелями с золотистым зеркальным эффектом, если сильно рванет — кусок такой стеклопанели может отрубить голову не хуже меча палача. А рвануть может сильно. Автобус был битопливным, газ-бензин, и на его крыше были газовые баллоны, чтобы можно было подешевле заправляться на кабульских газовых заправках. Если этот баллон пробить, к примеру, пулей, а потом произойдет взрыв (вполне реальный сценарий при провале штурма) — образуется топливно-воздушная смесь, и рванет она — как термобарическая бомба, на этом же принципе и основанная. Но если эти баллоны просто рванут или сдетонируют — тоже мало не покажется…

По меркам армейских снайперов, цели были простые. Всего сто восемьдесят метров, с небольшим снижением, под углом примерно двадцать градусов. Большая проблема была со стеклом. Каленое стекло, даже не автомобильное, а автобусное, повышенной прочности. Оно может критически исказить траекторию пули даже со стальным сердечником, пуля может поразить заложника. Еще хуже, если пуля попадает в стекло под углом. Впрочем, у них у двоих были наилучшие позиции — цель была под почти прямым углом…

Для стрельбы по цели они располагали двумя снайперскими винтовками. Это были полуавтоматические винтовки «Драгунова», переделанные в Княжестве Финляндском для участия в спортивных состязаниях: в частности, у них был ствол в полтора раза тяжелее оригинала и спортивный массивный приклад, похожий на приклады винтовок серии БК [42]. Винтовки были заряжены не армейскими стандартными боеприпасами, а патронами финской же фирмы «Лев» [43], сделанными из однородного прочного сплава на основе меди методом точения на токарном станке, очень дорогие. Как показали тесты на полигоне — именно эти боеприпасы обеспечивают наилучшие шансы при стрельбе через закаленное стекло и не теряют точность, поэтому каждый снайпер на задании имел теперь десять таких патронов. Для этой ситуации должно было хватить с лихвой.

Автобус стоял на набережной. Белого цвета, запыленный, на борту — силуэт воющего волка. Передняя дверь открыта настежь из-за жары. Оно и понятно — днем в Кабуле находиться долгое время в автобусе без кондиционера невозможно. Набережная перекрыта с двух сторон полицейскими машинами, отчего на набережной пробки. Некоторые окна в автобусе тоже открыты, лениво трепыхаются выпущенные в окно белые занавески. И все очень и очень плохо. До боли плохо. До волчьего воя плохо. До комариного звона в ушах, от которого никак не избавиться, плохо. Все очень плохо, как и почти всегда…

— Всем цветным, это Калина, доложить по ситуации… — пробурчала рация.

Цветные — это они. Для удобства управления такой сложной формой антитеррористической операции, как освобождение заложников, все пространство вокруг автобуса разделено на четыре зоны, и каждая имеет свой цвет. Их цвет — красный.

— Красный — один… — Зураб отвлекся от винтовки, он только страхует, — у нас зеро. Движения нет.

На цевье каждой винтовки установлен специальный приборчик, очень простой. Положишь на него палец — и в штабе на специальном мониторе, на который, не отрываясь, час за часом смотрит офицер-координатор, загорается лампочка. Лампочку полагается зажечь, когда у тебя в прицеле террорист и ты считаешь, что можешь его поразить. Так в штабе знают, сколько снайперов готовы стрелять, сколько целей в прицеле каждую секунду. Если зеленых лампочек будет пять, на крайний случай даже четыре — прозвучит команда «залп», после чего начнется штурм [44]. Но эти твари — опытные, где-то готовились. Они видели всего двоих, да и то не одновременно. Часть заложников постоянно стоит, занавески — мало того что опущены, еще и шевелятся под ветром. Один или два террориста — наверное, сидят в проходе между сиденьями, снайперам их не достать. Остается только ждать.

Все очень плохо…

— Господин полковник…

Полковник жандармерии Стасюк, бывший товарищ полицеймейстера Киева, оторвался от экрана своего ноутбука, на котором он набирал срочное сообщение для Санкт-Петербурга. Этим делом должны были занимать афганцы, но опыта у них ни хрена не было, и он, как старший советник в Царандое, принял на себя командование. Царандоевцы обосновались чуть дальше, в дукане — и место для штаба выбрали совсем не случайно.

Пока не пнешь — не почешутся.

— Результаты термографического сканирования, господин полковник, — доложил помощник, тоже русский.

Беспилотник ВВС, обычно использующийся для рейдов в приграничной зоне, выявления обитаемых пещер и других, непонятно откуда взявшихся странных источников тепла в ущелье, несколько минут назад прошел над центром Кабула, врубив всю свою аппаратуру. Распечатку передали по электронной почте.

— Докладывайте…

— Есть. С вероятностью в пятьдесят девять процентов установлено четыре источника тепла. Один в задней части автобуса, по центру, трое впереди, у двери.

— Пятьдесят девять процентов? — переспросил полковник. — Они что, ох…и?

Кризис с захватом заложников начался два с небольшим часа назад — а он уже вымотал все нервы. Одни переговоры с начальником дорожной полиции Кабула, заплывшим жиром Зияутдином отняли здоровенный кусок терпения. А его и так мало.

— Крыша автобуса успела раскалиться на солнце, — извиняющимся тоном сказал полковник, — они обработали информацию как смогли.

Да. Как смогли. Все мы делаем, что можем. Нас несет течением в море дерьма — а мы выгребаем…

Это, кстати, тоже вилами на воде писано. Четверо — эта цифра получилась просто: подсчитали, как смогли, все отдельные источники тепла, которые определил в автобусе термосканер — и вычли из этого количества количество паломников по билетам, которое там должно было быть, которое сообщила фирма, занимавшаяся организацией хаджа и религиозных путешествий для мусульман по другим известным местам ислама. Афганистан — известное прибежище мистиков и суфиев, на Кавказе суфизм широко распространен. Вот, поехали. А теперь считай по головам…

— Сообщи информацию всем подразделениям. Террористов — четверо. Проведите перекличку снайперов.

— Есть.

— Еще что-то?

— Звонили из Арка. Присутствие господина генерал-губернатора расценено как нежелательное…

Понятное дело. Странный этот захват какой-то. Отмороженный. Это же придумать надо — у одной из самых известных мечетей страны, после намаза, четверо террористов вдруг выхватили оружие и заскочили в автобус с иностранными номерами. Полковник хоть и не был мусульманином, но понимал: все это вызовет крайнее возмущение среди мусульман, многие отвернутся от террористов, сочтут, что они вышли из ислама. Мусульмане напали на мусульман же, более того — на гостей, в мечети! Немыслимое дело!

И странное. Почему бы им не захватить обычный пассажирский автобус? Почему потребовали для переговоров лично генерал-губернатора?