Ивона Наварро - Музыка смерти Страница 32

В конце концов Дарси перестала возвращаться к этому разговору, хотя ее подозрение превратилось в полную уверенность однажды ранним вечером, когда она увидела Деймона в парке Грамерси; он вышел за его ворота на Ирвинг-плейс и сразу же юркнул в переулок. Выглянув из-за угла здания, она увидела его увлеченно беседующим с безвкусно одетым огненно-рыжим парнем в темных очках, с жемчужным ожерельем на шее, настолько тугим, что бусины врезались в дряблую кожу. Ей не составило труда определить, кто он такой, а когда Деймон протянул ему пачку банкнотов и получил взамен два стеклянных пузырька, все стало предельно ясно.

Нравилось ей это или нет, но сомневаться, что Эддингтон — наркоман, больше не приходилось. Хотя сколько-нибудь… заметно… на его работе это не отражалось. Неважно, давно ли он начал употреблять желе, неважно, сказалось на нем его действие или еще нет, обходиться без этого вещества Деймон больше не мог. С другой стороны, он никогда не путал диапазоны, работая за пультом стойки смесителя, не терял контроля над мыслительным процессом, во всяком случае настолько, чтобы принимать неправильные решения или путаться в органах управления оборудованием. Так и не найдя объяснения этим двум взаимоисключающим обстоятельствам, Дарси окончательно пришла к заключению, что лучше всего помалкивать. Музыканты — темпераментные люди, они склонны к уединению, ими движет свободный творческий порыв.

Эддингтону наверняка не понравилась бы ее попытка поставить вопрос ребром, и Майкл прав: кто она, в конце концов, такая, чтобы указывать ему, что делать? Кроме того, всем известно, что, однажды попробовав королевское желе, люди привязываются к нему до конца дней, нравилось ей это или нет. В конечном счете ей нет дела до того, что он курит, принимает внутрь или вводит в вены, — пусть делает с собственным организмом все, что хочет. Она просто чувствовала, что на него нельзя положиться, но и желания показывать ему спину у нее не было.

Эддингтон стал проводить в наблюдении за Моцартом столько же часов, сколько Дарси, и ей оставалось только удивляться, глядя, как он стоит возле стеклянной стены и бормочет, до побеления прижимая растопыренные пальцы к стеклу, словно желая прикоснуться к Моцарту, иногда обращаясь к нему, но чаще разговаривая с самим собой.

— Я научился чувствовать тебя, — шептал Эддингтон, — твою злобу, твой голод. Но почему я не слышу твою музыку? Спой мне, чтобы и я мог спеть тебе. Дай мне больше, Моцарт, больше.

Его монотонное бормотание напоминало молитву и ужасно утомляло Дарси. Поскорее бы возвращался Ахиро.

Дарси уже уходила домой, когда прибыли наконец Ахиро и его два помощника с новым животным. Ахиро тащил спереди, а двое других подталкивали сзади тележку-платформу, на которой стояла клетка. Деймон, направлявшийся в ванную, которая находилась в заднем торце наружного помещения улья, замер при виде закрытой брезентом клетки. В выражении его лица смешались ожидание и недоверие. В своей обычной манере Ахиро не стал утруждать себя ни улыбкой, ни какими-то заранее приготовленными словами, а просто сказал:

— У нас есть животное, которое с ним сразится.

Не дожидаясь ответа, они втроем стащили клетку с платформы и поставили ее возле двери кормушки чужого.

— Что… что там в клетке? — Глаза Деймона расширились, в них разгоралась безумная надежда.

— Исключительно проворное животное, — ответил Ахиро, — с клыками и когтями, способное постоять за себя.

Без дальнейших слов он ухватился за край толстого зеленого брезента и сбросил его с клетки. Из нее вырвалось зловещее рычание, и Дарси открыла рот от изумления, невольно обхватив горло руками. Однако любопытство заставило ее вместе с остальными подойти поближе. Внутри сидела лоснящаяся блеском меха красивая черная пантера, ее глаза искрились золотом. При виде людей пасть животного оскалилась острыми белыми зубами.

— Должно быть, вы утащили ее из зоопарка в Бронксе! — воскликнула Дарси. — В каком другом уголке земли можно было бы найти эту красавицу?

— Мы делаем все необходимое, чтобы доставить удовольствие мистеру Эддингтону и завершить программу, — заверил ее Ахиро, не считая необходимым отвечать на вопрос.

Тем временем его люди с помощью шестов двигали и поворачивали клетку, пока не придвинули ее вплотную к запертому входу во владения Моцарта. Когда выдвижная передняя дверца была поднята, Ахиро кивнул двум своим помощникам, которые ответили легкими поклонами и выскользнули из улья.

— Надеюсь, вас не засекли, — с тревогой в голосе сказал Майкл.

— Кого заботит, откуда этот зверь появился? — возбужденно заговорил Деймон. Подходя к тыльной стороне клетки с пантерой, он хихикал, словно школьник, и дикая кошка предостерегающе зарычала. — Наконец-то у нас появилось что-то, с чем Моцарт сразится по-настоящему. Это будет удивительно, я — то знаю!

Он еще раз удовлетворенно хихикнул, затем буквально отпрыгнул от клетки к стойке звукозаписи и весело расхохотался, когда пантера зашипела ему вслед, высунув лапу между прутьями. Радостно потирая руки, он устроился в кресле перед пультом и спустя полминуты объявил:

— Я готов.

Казалось, все затаили дыхание, когда Ахиро снова набросил брезент на клетку, чтобы животное не поцарапало его, затем наклонился и стал открывать последнюю преграду, отделявшую пантеру от огороженного для Моцарта пространства. Старательно не выказывая никаких эмоций, Дарси наблюдала за маниакальной улыбкой на лице Деймона, который, ударив по кнопке «Запись», привычно расположил пальцы над дюжиной органов управления аппаратурой звукозаписи. Прищурив глаза, Ахиро приковал свой внимательный, беспощадный взгляд к открывшемуся входу в клетку Моцарта. Майкл хмурился, широко раскрытые глаза выглядели на побледневшем лице вылезшими из орбит, словно он заранее знал судьбу грациозной черной кошки. Но… разве она не известна и всем остальным?

Когда дверца начала открываться, чужой инстинктивно припал к полу и разинул пасть, обнажив второй эшелон острых зубов. Ничего таинственного и опасного в этой кошке не было, да и разделяло их достаточно большое пространство.

Пантера прыгнула.

Из динамиков вырвалось свирепое рычание, а Моцарт удивленно попятился, затем метнулся вбок, почувствовав, что странное животное летит на него по воздуху. Пантера обрушилась на спину чужого и вонзила когти всех четырех лап под лепестки его панциря.

Зубы пантеры рассекли затылочную долю его пластинчатой головы, и Моцарт яростно взвыл. Этот рев прозвучал смесью рева вырвавшегося из перегретого котла пара и взбесившегося слона.

Чужой бешено вертелся, пытаясь сбросить с себя кошку, и хлестал хвостом по воздуху, пока колючка на его конце не царапнула бок пантеры, разорвав кожу.

К резким крикам боли Моцарта присоединились кошачьи вопли, пантера убрала когти и отпрыгнула в сторону, прежде чем Моцарт успел схватить ее; не колеблясь, она напала снова, на этот раз прокусив жесткий панцирь чужого и вырвав блестящими резцами клок черной узловатой плоти сантиметров пять длиной.

Дарси ахнула и подскочила вплотную к стеклянной стене.

— Пантера готова убить его! — крикнула она, стараясь перекричать включенные на полную мощность динамики, но Эддингтон даже не шелохнулся, чтобы уменьшить громкость. Более того, казалось, он ощущал себя скачущим верхом на волнах звука, покачиваясь в ритме сотрясавших улей вибраций.

Ей ответил Ахиро, стоявший где-то позади, но она не обернулась, не в силах оторвать взгляда от сражения внутри клетки:

— Ни единого шанса.

Тон его голоса показался ей насмешливым, и она решила, что Ахиро относится к ней слишком высокомерно. Как ей хотелось бы отбрить его за это презрение!

Дарси сжала зубы, заранее нахмурилась и повернула голову.

— Но если убьет? — с вызовом спросила она. — Тогда мы…

— Смотрите, — почти скомандовал Ахиро.

Она резко повернулась к стеклу и съежилась от страха, внезапно почувствовав сострадание к несчастной кошке. Ахиро, конечно, был прав: пантера сильна духом, но не имела реальных шансов на победу. Отделенный стеной из небьющегося стекла, Моцарт был всего в метре от нее, и Дарси во всех деталях разглядела переднюю лапу Моцарта, которой он изловчился схватить противника. Злобно царапавшаяся и кусавшаяся кошка была уложена спиной на пол и выпотрошена, хотя продолжала сопротивляться в тисках когтистой лапы чужого до самого конца. Ее вопль предсмертной муки смешался с голосом Моцарта, звучание которого очень напоминало победный клич.

— Это красиво, это само совершенство! — Деймон говорил очень громко, но его все равно никто не слышал сквозь визг пантеры и пронзительные крики Моцарта. — Прислушайтесь к этой гамме неистовства, оргазма, удовлетворения.