Игорь Вардунас - Метро 2033: Путь проклятых Страница 34

– А вот какая, – Пушкарев придал своему голосу как можно больше загадочности. – В далекие древние времена богиня Гефион заколдовала одного шведского короля, и он пообещал ей отдать столько земли, сколько она сможет вспахать за ночь. Гефион превратила своих сыновей в быков, и они во тьме вспахали весь остров Зеландия. Там и появился Копенгаген.

– А как это – пахать на быках?

– Ты не знаешь таких?

– Только буренок видела, – подумав, сказала Лера. – Они у нас в окрестностях живут.

– Вы берете у них молоко? – заинтересовался Олег. – И как, не фонит?

– Нет. У них вместо молока кислота.

– Ексель-моксель… И много у вас там подобной живности?

– Неподалеку раньше была животноводческая ферма. Так что много чего развелось. Мы с Батоном частенько на них охотились.

– Значит, ты выросла на улице, – заключил сталкер.

– Можно сказать и так.

– А ведь раньше это выражение имело совсем другой смысл, – грустно усмехнулся Пушкарь.

– Какое?

– Оно обозначало неблагополучие. Это относилось к детям и подросткам из проблематичных семей. Ребята были предоставлены сами себе и творили что хотели. Пили, курили, кололись. Свободная любовь. Частенько все это заканчивалось колонией или тюрьмой. Или еще чем похуже.

– А что, может быть еще хуже? – Лера удивленно подняла брови.

– Смерть. Кроме нее больше ничего.

– Я росла без родителей.

– Да по тебе это видно, – убирая магазины в подсумок, рассмеялся Олег. – Ты жесткая вся. Самостоятельная. Ершистая, хоть уже и не подросток. Хотя в нынешние времена это уже стало нормой. Раньше вот говорили, что дети быстро растут. А сейчас и того быстрее. Едва из пеленок выберутся да молоко со рта оботрут, так сразу – хвать! – за оружие цепляются. На поверхность просятся.

Лера мысленно с ним согласилась. Вспомнила друга детства Юрика, который остался там, далеко, в Убежище. Веселый и хитроватый парень. Каким она увидит его, когда вернется? Уже самостоятельным, взрослым добытчиком, смело шагающим по поверхности, или все таким же милым, стеснительным пареньком? Когда-то, прячась за юношеской бравадой, чтобы не покраснеть или смутиться, он подарил ей на день рождения пудреницу, ставшую для нее талисманом. Последним осколочком дома. И где он только ее достал? Не украл же. В Пионерской общине такие номера не проходили и не оставались безнаказанными. Наверняка попросил у матери или выменял у кого-то. Интересно, какую маленькую жертву ему пришлось для этого принести? Лера никогда об этом раньше не задумывалась.

– До нашего путешествия я была другой. А потом столько всего увидела, что уже впору самой истории рассказывать.

– А что случилось с твоими родителями?

– Погибли. Давно. В Антарктике.

– Да уж. Далеко.

– Они были исследователями, биологами. Поплыли туда накануне войны что-то там изучать.

– А как ты попала на лодку?

– Сбежала из дома, чтобы замуж за одного придурка не идти.

– Видно, сильно припекло тебя, да?

– Не то слово, – хмуро отозвалась Лера, начиная немного нервничать от того, что разговор уходил в неприятное для нее русло.

– Тяжело, небось, с мужиками?

– Привыкла, – почти собравшись и проверив «Бизон», девушка решила сменить тему. – А сколько лет твоему сыну?

– Девять, – вздохнул Пушкарь.

– Как зовут?

– Фома.

– Необычное имя.

– Это из Библии, – пояснил Олег и, помолчав, продекламировал: – «Фома же, один из двенадцати, называемый Близнец, не был тут с ними, когда приходил Иисус. Другие ученики сказали ему: мы видели Господа. Но он сказал им: если не увижу на руках Его ран от гвоздей, и не вложу перста моего в раны от гвоздей, и не вложу руки моей в ребра Его, не поверю. После восьми дней опять были в доме ученики Его, и Фома с ними. Пришел Иисус, когда двери были заперты, стал посреди них и сказал: мир вам! Потом говорит Фоме: подай перст твой сюда и посмотри руки Мои; подай руку твою и вложи в ребра Мои; и не будь неверующим, но верующим. Фома сказал Ему в ответ: Господь мой и Бог мой! Иисус говорит ему: ты поверил, потому что увидел Меня; блаженны не видевшие и уверовавшие».

– Ты знаешь Библию наизусть? – дослушав, удивленно приподняла брови Лера, застегивая на запястье уцелевшие СИГ-РМ1208[3], которые накануне нашла в оружейке. Драгоценные батарейки удалось сохранить благодаря зарядному устройству. И вот, ходики до сих пор шли, спасибо хорошему швейцарскому механизму и заботе внимательного к мелочам Паштета.

– Отрывками.

– У меня она тоже есть. Я знаю, что таких книг в мире осталось немного, поэтому берегу. Но про это я еще не читала. Подобные вещи говорил один человек в нашем Убежище. Его звали Птах. И называли блаженным.

– У нас в бункере тоже есть свой святой. Так мы о нем говорим. Он еще и учитель.

– Такие люди везде нужны, – заметила Лера, пакуя в подсумок коробочку аптечки АИ-2 с промедолом и тареном. Так, на всякий случай. Может, и не пригодится. Она надеялась.

– Согласен. Вот и у вас на борту священник. Он из вашего Убежища?

– Нет. Присоединился к нам позже, в Антарктике. Он чилиец.

– Надо же, а по-русски хорошо говорит.

– У него был учитель. А почему ты так назвал сына?

– Хотел, чтобы он верил. Верил в то, что в нашем мире еще осталось место доброте и чудесам. Несмотря ни на что. Верил.

– И я когда-то верила…

– А теперь?

– Теперь знаю, что ничего уже не изменится. Нам осталось только выживать.

– Грустно это все, не находишь?

– А что делать? Сами во всем виноваты. Никто не просил предков устраивать ту войну. Но все случилось так, как случилось.

– Как случилось, – эхом повторил Олег.

– Ты хорошо назвал сына. Пусть у него будет надежда, – улыбнулась Лера, прицепляя к «Бизону» лазерный целеуказатель и проверяя затвор. – Все, я готова.

– Я тоже.

– Смотри, я поручилась за тебя перед остальными, – предупредила девушка. – И если это все-таки окажется ловушкой…

Сказав это, она почему-то подумала об оставшейся в каюте Чучундре. Зверька на предстоящую важную вылазку брать с собой не решилась. Не до этого. Пусть лучше сидит, а не шмыгает по лодке.

– Нет там никакой ловушки, – насупился Пушкарь.

– Но Ворошилов тоже прав. На берегу может быть засада, и что тогда?

– Я знаю там укромное место. Попробуем пристать незаметно и обойти их по суше.

– Будем надеяться. Я уже была наверху. С берега мы просматриваемся как на ладони.

– Скоро должен подняться туман. Это сыграет нам на руку.

– Посмотрим, – Лера закинула пистолет-пулемет за спину и подхватила противогаз. – Идем.

Как и сказал Пушкарев, действительно поднялся туман. Низкий, странного ржаво-желтого цвета, рваными клочьями стелющийся над водой, в которую одну за другой осторожно спускали лодки. Дозиметры показывали наличие слабого фона. Не смертельно, но все-таки.

Выбравшись из рубки, Лера вместе со всеми натянула противогаз со специальным аэрозольным фильтром, рассчитанным на мелкодисперсный туман, взвеси, дым и бактерии. Как же давно она его не носила! Уже успела немного отвыкнуть. Соленый морской воздух сразу же стал сухим, приторно пахнущим прелой резиной. Перегоняемое фильтром дыхание сипло отозвалось в ушах.

Распределились следующим образом: в головной лодке, принадлежавшей Пушкареву, разместились он, Тарас, Яков и Батон, на плече которого помимо СВД висел мегафон. Далее шли Паштет с Треской, Лера с Мигелем и Ворошилов с Савельевым. В последние три лодки Тарас на всякий пожарный решил добавить по пять душ из корейской команды, которым также выдали оружие.

Итого к берегу направлялся отряд из двадцати пяти человек.

Батон предлагал взять с собой неоднократно зарекомендовавший себя экзоскелет с пулеметом «ГШГ-7,62», но от идеи пришлось отказаться – и без того дышащая на ладан парусная посудина Пушкаря могла не выдержать вес механизма.

Двинулись неторопливо. Плавно работая веслом, Треска оглянулся. Громада «Ивана Грозного» возвышалась над стелющимся туманом подобно черной застывшей горе.

Ох, напрасно они покидали свой плавучий дом. Внутри толстяка червячком копошилось не дававшее ему покоя предчувствие.

– Не нравится мне все это, – отвернувшись от корабля, пробурчал себе под нос кок. – На хрена было лезть…

– Ты чего там бормочешь? – не расслышал Паштет из-за переговорной мембраны, исказившей голос соседа.

– Ничего. Греби давай, – повысив голос, ответил Треска.

Все «резинки» вытянулись в вереницу, держась за суденышком Пушкарева, идущим в сторону видневшегося берега не по прямой, а чуть забирая в сторону. Сталкер вел отряд в свое укромное место.

Работая веслом, Лера смотрела на приближающуюся землю, возвышавшуюся на траверзе ее лодки над пеленой тумана. Рядом сидел Мигель, которому из арсенала, несмотря на его возражения, снова выдали «ублюдок». Приятного, судя по предстоящей вылазке и возможной встрече с врагом, было мало.