Константин Воронин - Выживальщик (СИ) Страница 34

Дочери крепко спали. Вовчик - тот, вообще, 'суперспун'. Поэтому тихие поцелуи, которыми меня осыпали жёны, никому не слышны.

- Герой ты наш!

- Какой там герой,- в смущении прошептал я,- пару раз из гранатомёта стрельнул, да две гранаты, даже не бросил, а опустил, куда надо.

- Не спорь с женщинами, это глупо и неприлично. Сказали: герой, значит, герой.

- И сейчас награда найдёт своего героя,- тихонько хихикнула Лариса и нырнула с головой под одеяло. Я почувствовал, как её полные губы прижались к моему животу, а потом скользнули ниже. Одеяло она откинула в сторону, чтобы не мешало.

- Нашу малолетку и танк не остановит,- шепнула мне на ухо Наташа, глядя на ритмично покачивающийся затылок Ларисёнка,- Володенька, утром, когда тебя Лёша сменит, затопи баньку.

- Хорошо,- ответил, тяжело дыша.

Глава VI.

В нашу гавань заходили корабли...

Баньку затопил, как обещал. После этого уселся за рычаги вездехода. Всё-таки не зима по календарю, а лето - светает раньше, темнеет позже.

Сгрёб снег в огороде, во дворе, выпихнул его за ворота. После чего, ножом вездехода столкнул с дороги сгоревший КамАЗ. Вместе со сгоревшими и полуобгоревшими телами. Все следы вчерашней битвы скатились с подъёма вниз, там я их и задвинул в ельник, насколько позволили деревья.

Только выбрался из кабины вездехода, в дверь позвонили. Позвонили вежливо, не ткнули пальцем в кнопку звонка и не давили на неё, до приступа тихой ярости по обратную сторону двери. Как был, без оружия, отворил окошечко. Сергеев стоит. Заходите, товарищ полковник. А толпы полицейских с автоматами за Вами нет? Странно, один пришёл. Два автоматчика остались в УАЗике патрульном сидеть.

За руку Сергеев со мной поздоровался, потом Лёше руку пожал. Раскрыл портсигар, протянул: 'Угощайтесь'. Сергеева мы почти не знали, а то бы жест оценили. Отнюдь не каждому полковник открытый портсигар протягивал.

- И сколько же их было?- спросил Сергеев, выпуская в небо струю дыма,- останки внизу видел, но там не разобрать ничего.

- Пятнадцать рыл, да лейтенант, да водитель в КамАЗе, да сам Авдеев. Итого - восемнадцать штук.

- Штук?

- Штук, штук. Людьми-то их называть не хочется. Можно - восемнадцать единиц. Можно - восемнадцать трупов. Так оно вернее.

- А на вас, значит, ни царапины. Про Леонидова я в курсе, кто он такой. А Вы? Тоже спецназ?

- Морская пехота Тихоокеанского флота. Но ещё с двухгодичным сроком службы.

- Хорошо вас готовили. Что ж, спасибо, ребята. Вы за нас нашу работу сделали.

- Мы семьи защищали. Ну, и Родину, как учили. Они же взаимосвязаны.

- Медалей у меня для вас нет. Всё, чем могу, помимо личной благодарности,- достализ принесённого с собой пакета продолговатую высокую коробку из темно-красного глянцевого картона, с золотыми буквами.- Не палёнка, друг из Франции привёз. Когда там теперь опять виноградники появятся? Наверное, очень нескоро. А, может, и никогда.

- Спасибо за награду. Мы, вообще-то, спиртным не балуемся. И, в основном, самогонку, настоянную на травах, употребляем. Вот отдариться есть чем,- я быстренько заскочил в дом, вынес оттуда льняное полотенце, в которое завёрнут каравай свежеиспечённого хлеба.- От нашего стола - вашему столу.

Сергеев принял каравай, вдохнул запах, отломил кусочек и засунул в рот.

- Божественно,- расстегнул бушлат и сунул каравай за пазуху,- внучкам в подарок отвезу. Это им слаще любых конфет будет.

- Хлеб у моей жены на славу удаётся. Говорит, что слова волшебные знает.

Он хитро посмотрел на меня:

- Это какая, старшая или младшая?

- Младшая. Которой девятнадцать вот-вот исполнится.

- Приехали-то вы сюда почти три года назад. Когда ей шестнадцать было.

- Не могли мы её с матерью-алкоголичкойоставить. А она ни шлюхой становиться не хотела, ни замуж за водопроводчика-пропойцу выходить.

- Да, ладно. Что недоказуемо, то ненаказуемо. И официально-то ты только со старшей расписан. Если что, можешь мусульманином прикинуться, да ещё пару жён заиметь. Если здоровье и финансы позволяют. Живут-то дружно?

- Душа в душу.

- Это главное. И вот ещё, что важное хотел сказать. Телевидения нет, но радио из Москвы вещает. У нас приёмник хороший есть. Передают, что уровень океана резко повышается. Прибрежные города все затоплены. И Петербург, и Севастополь, и в Европе тоже - Амстердам, Венеция, Марсель, Ницца. Правда, уверяют, что Москве ничего не грозит, она над уровнем моря на триста двадцать метров возвышается. Нам тогда, тем более. Наш город на сто семьдесят метров выше Москвы расположен. А ваша заимка и на все триста. Баньку топите?- Посмотрел на дымок, поднимавшийся над трубой,- здорово пахнет. У вас тут, как шикарная загородная дача. У Авдеева губа была не дура - базу свою здесь устроить,- и заторопился,- Пора мне. Дел невпроворот. Ещё раз спасибо вам, ребята. И жене за хлеб от меня и семейства моего благодарность передайте.

- Обязательно,- проводил Сергеева до уазика, в котором сидели автоматчики. Вспомнил про трофеи:- погодите минутку.

Вынесли с Лёшей из сеней все шесть автоматов и магазины к ним.

- Нам они без надобности, а вам пригодятся.

- Спасибо опять же. За вашу заимку я теперь спокоен. Кстати, сколько вас тут?

- Семеро взрослых и пятеро детей. Двое, правда, совсем груднички. Второй месяц жизни всего пошёл.

- Да, уж. Выпало им родиться в недоброе время. Ничего. С такими папами и мамами не пропадут.

- Однозначно. Дети - наше всё.

- Удачи вам. Даст бог, ещё свидимся,- изрёк Сергеев пророчество.

- Удачи всем нам,- ответили мы с Лёшей хором.

Помылись на славу, после чего все чистенькие и умиротворённые уселись за стол обедать. Кроме Василича, которому время было нести караул во дворе. Ирина Тимофеевна хлопотала у стола немного смущённая. Дело в том, что когда помыли детей, и пришла очередь взрослых, то Ирина и Василич отправились в баню вместе. Все сделали вид, что так и надо, никто словом не обмолвился, кроме ехидныНатальи.

- Ирочка, свадьбу-то когда сыграем?- с невинным видом спросила она, заставив Тимофеевну покраснеть. Я шлёпнул жену пониже поясницы:

- Сейчас я тебе чего-нибудь сыграю. Марш в баню! Ларисёнок уже ушла.

Из бани Наташу вела под руку Лариса, я и вправду постарался. Тихим голосом Наталья попросила прощения у Ирины за свой длинный язык, и не выдержала:

- Я прилягу, полежу полчасика.

Когда подошёл к кровати, прошептала:

- Володенька, ты меня просто ушатал. Прямо, как в медовый месяц. Спасибо, любимый. Я не слишком громко кричала?

- Больше стонала,- Лариса забрала от Веры Вовчика и Надюшу. В баню ушли Леонидовы,- мне даже завидно было, ты меня сегодня переплюнула. Господи, до чего же спокойные дети! Поели, покакали и спят себе. Вот счастье-то нам с Верой.

- Можно подумать, мои девчонки много орали.

- Они тоже тихие были, особенно Маша. А Дашка шебутная чуть-чуть. Не любила, когда на прогулку одевают. Всё на улицу в распашонке рвалась.

Два дня мы наслаждались покоем. Всё хорошо, все здоровы, везде и во всём порядок. Казалось, что так оно теперь всегда и будет. На небольшие толчки почвы, происходившие почти каждый день, внимания мы уже не обращали. Обычные афтершоки после большого землетрясения, объяснил я обитателям заимки. Животные и птицы никаких сигналов тревоги не подавали. А зря.

На этот раз 'везение' выпало на смену Лёши Леонидова. Дети уже все спали. Я предвкушал сладостные минуты, сидя на краю кровати, стягивая с себя футболку. Обе мои богини уже дожидались меня под одеялом. И тут в дверном проёме возник Лёша. Только он умел так бесшумно передвигаться, словно бесплотный призрак. Не сказал ни слова, но я, вздохнув, стал одевать обратно снятую футболку. Всунул ноги в валенки, стоявшие у задней спинки кровати, поднял с табуретки свитер и тогда вопросительно посмотрел на Лёшу.

- Вода,- изрёк Лёша. Ясно. Чего зря трепаться. На всякий случай, достал из стойки карабин, подпоясал полушубок офицерским ремнём, повесил на шею бинокль, в руку взял мощный аккумуляторный фонарь.

Во дворе поднялись на помост у забора. Я включил фонарь, поводил лучом туда-сюда. Но свет не пробился через темноту за подъёмом.

- Вертолёт летел к городу. С него прожектор вниз светил. Я и увидел. Вода далеко, в самом низу.

Я слышал звук летящего вертолёта, но поскольку он не приближался, а удалялся, значения этому не придал. Мало ли кому взбрело в голову полетать, на ночь глядя. Мы спустились с помоста, вышли со двора и направились к краю поляны перед заимкой. Туда, где была дорога, ведущая в город. Подойдя к краю ровной площадки, посветил вниз фонарём. Слабое пятно света скользнуло по гладкой зеркальной поверхности, не оставляя места сомнениям. Послышался рокот вертолётного двигателя и через несколько минут вдали невидимой тенью проскользнула по небу винтокрылая машина. Но из её 'брюха' вырывался конус яркого света, осветивший широкую водную гладь, расстилавшуюся внизу.