Евгений Щепетнов - Инь-ян 4 Страница 36

— Заткнись, тварь! Будешь отвечать на вопросы! Почувствую, что врешь — сделаю больно. Очень больно! Поняла?

— Поняла! — хрипло каркнула женщина, и замерла, оторвав голову от пола. Лежать ей было неудобно, все больше и больше затекали ноги, руки, спина, еще немного, и она начнет стонать и плакать, требуя развязать. Эту картину Сергей наблюдал за время своей милицейской службы не раз, и не два. Однажды он даже решил попробовать, каково это, лежать связанным "ласточкой". Попробовал. Больше пробовать такое не хотел. Его хватило на пятнадцать минут и это воспоминание врезалось в память на всю жизнь. Очень плохое воспоминание.

Кстати сказать, после того, как попробовал — больше никогда никого ТАК не вязал. Уж лучше избить, чем на "ласточку". Лучше стулом по башке.

— Итак, повторяю вопрос: что будет, если я выйду с территории тюрьмы! Что сделает ошейник?

— Ничего, я же сказала! — скрипя зубами, простонала женщина — Развяжи!

— Попозже вернемся к этому вопросу — бесстрастно ответил Сергей, отбрасывая все лишние мысли — о гуманности, о жалости и о подобной чуши, которая сейчас для него просто вредна — Где мои мужчины?

— А я откуда знаю?! Увели в допросную! — каркнула тюремщица, кусая губы.

— Где допросная?

— В этом же здании, наверху!

— Что будет после допроса?

— Не знаю. Может убьют, может оставят в живых — если раньше не сдохнут! Допросная, это тебе не трактир! Там допрашивают! С пристрастием! И магией, и щипцами! Да развяжи, что ли?! Сил терпеть уже нет! Лучше сдайся, дура! Может снисхождение тебе будет, убьют сразу, без мук! Обещаю, пытать не буду перед смертью!

— Почему меня сюда заперли? Почему не доложили Главе? Почему не расспросили меня, как я просила?!

— Почему заперли?! Придуриваешься, что ли? Ты лазутчица! И уже не первая! Союз засылает вас, дебилок, на верную погибель! Дураки решили, что мы не распознаем мерцающую? Перевертыша?! Идиоты! Главе все доложили, но кто ты такая, чтобы Глава с тобой встречалась?! Поганая лазутчица! Вначале из тебя выжмут все, что ты знаешь, а потом уже решат, что с тобой делать! Да что делать? Казнить, конечно! Какой-нибудь особо мучительной казнью — как всех шпионов! Последнюю шпионку на кол посадили, да с перекладиной — долго жила, крепкая оказалась! Уже и птицы глаза выклевали, а она все дергалась! Правда и колдуньи постарались, поддерживали, чтобы подольше мучилась, но все-таки — крепка, сучка! Если развяжешь меня, отпустишь — постараюсь, чтобы ты умерла быстро. Яду дам! Тихо-мирно помрешь, и все!

— Врешь, тварь! — уверенно объявил Сергей, и с размаху пнул тюремщицу в бок — Мечтаешь отомстить, я знаю! Еще раз — что будет, если я выйду с ошейником за территорию тюрьмы — он будет меня душить? Отрежет голову?

— Да ничего не будет! — задергалась женщина, возя дряблой грудью по полу — Спятила, что ли? Какое там душить, не знаю ничего! Колдовать не сможешь — да! Найти тебя по ошейнику можно — да! Про удушение ничего не знаю!

— Врешь! Врешь! Врешь — Сергей пинал тюремщицу, вымещая на ней злость, разочарование, страх и боль, опомнился только тогда, когда та потеряла сознание. Выругался, пощупал пульс — жива! Похоже, что сломал ей два или три ребра. Поморщился, поднял с пола пустую чашку, набрал воды, вылил на женщину. Потом еще набрал и снова вылил. Наконец, та очнулась и застонала:

— Ыыыы…оооо…больно! Гадина…я же все тебе сказала!

— Теперь расскажи, как найти допросную — все, в подробностях — где какие посты стоят, как подойти к ним незаметно, сколько людей в охране — рассказывай, иначе отобью все, что у тебя в брюхе еще не отбито! Быстро!

Через пятнадцать минут Сергей знал все, что ему нужно было знать о системе охраны. Тюремщицу буквально несло откровениями, она взахлеб рассказывала о том, о чем спрашивал Сергей и больше, чем он спрашивал — с ужасом глядя на ноги мучительницы. Пришлось пнуть ее еще пару раз, чтобы освежить память насчет охраны казармы, когда показалось, что женщина врет, но в общем и целом скорее всего она говорила правду. По крайней мере такую правду, которую она считала правдой. Обычно те, кто любит мучить, с трудом выносят боль. Вероятно потому они и вымещают страх боли на своих жертвах.

Закончив допрос, Сергей разрядил в женщину парализатор. Развязывать не стал, но и убивать не стал. В убийстве не было необходимости, а для того, чтобы развязать — не хватило человеколюбия. Он никогда не любил вертухаев, не раз за время службы в ментовке прикидывая, что сам может оказаться на месте заключенного. И вот такие вертухаи будут измываться над ним самим.

Если ты решил работать тюремщиком — получи все, что тебе причитается. В том числе и риск попасть под горячую руку узника. Это твоя работа, так что нечего ныть.

Подобрал второй парализатор, сунул в петлю на поясе. Другой так и остался в руке, наготове. На сколько зарядов его хватит — неизвестно. Забыл спросить у бабы. А теперь уже поздно. Досадно, но ладно. Разберемся в процессе, так сказать.

Знакомым коридором на выход, мимо десятков дверей, таких же, как та, что вела в его камеру.

Полумрак, только далеко впереди, у закрытого выхода, горит фонарь. Свой фонарь держал за спиной, что свет не бил в лицо. За столом сидит одна охранница, занята чисткой своего меча, любовно отирает клинок тряпочкой, не обращая ровно никакого внимания на шаги позади себя.

Сергей не стал тратить заряд парализатора и крепко ударил воительницу по затылку — туда, куда положено бить, чтобы гарантировано выключить человека на приличное время. Или убить. Шагнул к лестнице, но остановился и выругав себя за глупость, снял с бесчувственной женщины портупею, ножны, поднял с пола выпавший из руки охранницы меч и вдруг криво усмехнулся — меч был его собственный, таких тут не делали. То-то воительница так трепетно его охаживала — эти бабы понимали толк в хорошем оружии. Небось уже попробовали его на крепость, сравнили со своими мечами, и сравнение точно было не в пользу изделий местных кузнецов. Как она его добыла? Небось потихоньку подменила на свой, плохонький. Ушлая тварь!

Вдруг задумался — а кто у них кузнецы? Женщины, или мужчины? Тяжелое дело — бить молотом по наковальне! Впрочем — а разве воинское ремесло легкое дело? Помаши-ка мечом, побегай-ка по плацу!

И тут же себе ответил — одно дело красивое фехтование, можно сказать эдакий фитнесс, и другое — в жаре и чаду кузницы махать пудовым молотом. Скорее всего, кузнецы — это мужчины. Ведь ремеслами занимаются именно мужчины, а не женщины! Женское дело — воинское, а еще — рожать. Мужское — все остальное.

В голове мелькнуло — а почему Морна ничего не рассказала о том, что мерцающим не место в этом мире? Что это, предательство? Ведь не могла не знать, что мерцающие, или как тут называют — "перевертыши" — вне закона?! Что их преследуют, как диких зверей?