Евгений Щепетнов - Инь-ян 4 Страница 37

В голове мелькнуло — а почему Морна ничего не рассказала о том, что мерцающим не место в этом мире? Что это, предательство? Ведь не могла не знать, что мерцающие, или как тут называют — "перевертыши" — вне закона?! Что их преследуют, как диких зверей?

И тут же дал себе ответ — а кто рассказывал Морне, что он мерцающий? Она знает, что Серг владеет магией материи, гиориторнией, а насчет того, что он еще и метаморф, Сергей ничего ей не говорил. Вот если бы сказал… ну и сказал бы, и что? Не поехал бы в Эорн? Все равно бы поехал. Был бы поосторожнее, это точно, но поехал бы. На тот момент у него не было иного плана.

Иного? А что, теперь есть еще план? И тут же признал — да. Теперь, зная, что в лесу живут метаморфы, что эти метаморфы потомки воинов-звездоплавателей — все изменилось. Возможно, стоило подождать, когда Эорн и Гекель как следует покрошат друг друга, а уж тогда…

Горько усмехнулся — как легко он теперь манипулирует человеческими жизнями! Тысячу жизней туда, тысячу сюда! А то и десять тысяч! Двадцать! Сто тысяч! А почему не миллион?! И все ради идеи, правильной идеи, которую несет он, Мессия! Мессия ли…может Антихрист?

Первое, что почувствовал — запах. "Шашлыком пахнет!" — мелькнуло в голове, и тут же — "Каким шашлыком?! Здесь?!"

И пришло понимание. Сердце ухнуло, как двухпудовая гиря, в висках застучала, забилась кровь. В ушах — колокольный набат, все вокруг стало слишком четким, ярким, будто под увеличительным стеклом.

В одной руке меч, в другой парализатор.

Первая, что шагнула навстречу получила удар молнии, но не упала. Удивиться не успел, просто смахнул голову с плеч одним ударом, будто перерубил не шею, а сырую лозу.

Еще не успела упасть — вперед!

Только вперед! Не раздумывая!

Двое — наготове, с мечами, быстрые, как молнии!

Как медленные молнии. Будто смотришь ролик — плавные движения, как в тайцзицюань, красивые, смертоносные…если бы они были быстрее в несколько десятков раз. А ведь так просто проскользнуть между медленно-медленно "пляшущими", чиркнув, пОходя, клинком по шее!

Выпад — прямо в грудь! В левую…наискосок.

Вперед! Вперед!

На запах, и…крик.

Страшный, утробный крик! Из живота! Из нутра! Когда боль настолько страшна, что нельзя, никак нельзя терпеть, а спасительное беспамятство все не настает!

Жаркая комната, пылающий очаг, в нем — раскаленные докрасна щипцы.

Столик с инструментами поменьше — разные, забавные такие — крючки, щипцы, ножички.

На кресте — окровавленное существо, с груди которого свисают обрывки светлой ткани, которая не ткань. Вместо пальцев — обрубки.

Существо не имеет пола. По ногам стекает кровь, на полу уже целая лужица — кровь темная, не такая, как рисуют в кино — красную, будто с картинки, нет — вишневая, темная, и…перемешанная с нечистотами. Иногда человек не может сдержать ни свой желудок, ни свои эмоции, превращаясь в животное.

Иногда — в зверя.

Молнии ударили крест-накрест. Человек в кожаном переднике с щипцами в руках упал — мужчина, как ни странно.

Две женщины — одна за столом, со свинцовым карандашом в руках, другая возле Лурка, бледного, с вытаращенными глазами — тоже на кресте.

Он почти цел. Если не считать глубоких порезов на груди, и отрезанного уха. Левого уха. Джан совсем плох, скорее всего не жилец — обрубки пальцев, один глаз выжжен, другой заплыл, кожа лохмотьями свисает с груди. Его оскопили.

Если быстро не доставить в корабль — умрет в ближайшие часы. Или минуты. Скорее всего — от болевого шока и потери крови. Непонятно, как он вообще еще держится. Да, держится, мертвые ТАК не кричат.

Впрочем — скоро стало понятно — как он смог столько продержаться.

Две воительницы, которых сразу не заметил (они стояли в тени, у стены) успели выхватить мечи, но тут же упали — одна с разрубленным бедром, вторая — придерживая руками вывалившиеся внутренности.

Но главные — не они. Главная — вон та, в синем костюме, с обручем на высоком лбу, что стояла возле Джана.

Сергей ВИДЕЛ, чувствовал, как от нее исходила Сила — и эта сила была направлена на Джана. Когда ударили молнии, колдунья лишь вздрогнула, но не упала — защита, это ясно!

Успел уклониться от огненного шара — он вылетел из руки колдуньи, двигаясь так же медленно, как все те "объекты" что окружали Сергея.

Сгусток плазмы еще не успел погаснуть, вонзившись в груду кишок замершей в ужасе вспоротой вдоль и поперек воительницы, а меч уже ударил по голове магини.

Плашмя!

В последний момент успел повернуть клинок и хлестнул, как плеткой.

Нокаут. Чисто! Жить будет. Если позволят.

Дым — кишки очень неприятно воняют, особенно если их подпалить.

Сладкий запах крови — крови друга и крови врагов.

Звуки — хрип воительницы с разрубленным бедром, изо рта которой с выдохом брызгает кровь — и когда только успел проткнуть ей грудь? Сам не заметил.

Бросился к Джану, пощупал пульс — нет, уже мертв. Мертв! И по его вине, по вине Сергея! Он привел его сюда! Он! Болван, ох, какой болван!

— Сними меня! — голос Лурка. Страдающий, голос, хриплый, но обычный, не такой, какой бывает во время ускорения, когда все звуки слышатся низкими, рокочущими, протяжными. А это значит, что вышел из боевого режима, сжигающего ресурсы. И это хорошо. Ресурсов не так и много.

Чак! Чак! Вжик! Вжик!

Точные удары — руки и ноги свободны. Упал на пол, пополз к висящему на кресте брату. Встал на ноги, протянул руки, приподнял голову брата:

— Джаник! Джаник, скотина, не помирай! Джаниииик… Ох, Джаник, Джаник…что я мамке скажу?! Как я посмотрю ей в глаза?! Не уберег! Не убереооог! Аааааа! Аааааа!

— Он мертв, Лурк! — голос чужой, будто не Серг сказала, а сам Сергей, изнутри женского тело, глухо, хрипло, мужским голосом — Он мертв. Мне жаль…

— Тебе жаль?! Тебе — жаль?! — обернулся, глаза безумные, ненавидящие — его? Или палача?

Бросился к очагу, выдернул здоровенные раскаленные щипцы и с размаху ударил по ногам палача. Хруст, шипение, и…молчание. Человека, парализованного магией бесполезно бить. Он не чувствует. Ничего не чувствует. Даже если ему вспороли живот и намотали кишки на шею. Даже если отрезали член и засунули ему рот! Даже если растоптали в блин!

— Остановись! Лурк, хватит! Он мертв! Хватит его топтать!

— Он — да! А эти живы! Пусти! Пусти меня, сука! Я их убью! Пусти, иначе я убью тебя! Пусти!

Коротко, в солнечное сплетение — хлестко, будто давил быструю муху. Лурк осел на пол, глаза закатились.

Поднял, привязал к креслу, метнулся к выходу из пыточной — затащил в здание труп первой охранницы, забросил в коридор отрубленную голову, таращившую удивленно открытые глаза. Голова покатилась по полу, будто мяч, не вызвав никаких эмоций.