Братья и сестры в реестре - Юрий Вячеславович Скрипченко Страница 38

Девочка раскрылась перед заботливым и понимающим незнакомцем, а он, в свою очередь, раскрыл перед ней Тайну.

Продолжая числиться в приёмной семье, Соня начала новую жизнь – «дочерью полка» при гастролирующей группе. У девочки оказались потрясающие способности к музыке (тяга к искусствам почему-то свойственна большинству гипов – вероятно в силу пограничности их странных душ). Соня освоила несколько инструментов, но её сердце покорил мистический электронный терменвокс. В шестнадцать лет она полноправным членом влилась в состав безумного квартета. А в восемнадцать – стала наёмником – как и её одногруппники.

***

Пока задорный Татаритумба втирал очередную дичь (биография группы и пикантные детали её жизни всякий раз вдохновенно придумывались заново) местным журналистам, отвыкшим от информационной «перчинки», а Соня – в сером и облегающем, с чемоданчиком в музыкальных руках, кралась по пустынным вечерним улицам, Дэн и Вик сидели перед компьютерами в номере, снятом для группы.

Дэн развалился в кресле, сжимая в кулаке, унизанном перстнями, банку с кваспивом – хитом сезона в многополисе Российская конфедерация (Гардарики). Вик сидел прямо, собранно, но курил, пуская кольца, нимало не стесняясь запретительной таблички, висевшей рядом на стене.

– Ты молоток, Дэн, я-то, конечно, бабе из магистрата подбросил жучка в карман, но она сама полезла обниматься – представь, даже за задницу меня ухватила. Но ты – ты вообще мастер. Как ты умудрился коротышке прослушку зарядить? Он же от всех сторонился и зыркал недобро – явно особист, хоть и улыбается умильно.

– Я, когда мимо него проходил, вроде как споткнулся, – ответил другу Дэн, выпуская особенно пафосное кольцо дыма. – Он меня подхватил под белы рученьки, не дал упасть, а там уже дело техники…

Как встречали суперзвёзд

«Квартет Ё» встречали с помпой на вокзале. Утомлённые перманентными подковерными интригами, члены магистрата49 не упускали ни одного повода отвлечься – особенно если появлялась возможность держать коллег в поле зрения и наблюдать их поведение в непринуждённой обстановке. А значит – несколько уязвимыми.

Почему встречали не на аэродроме? Он находился далеко от города-капсулы и использовался в основном для нужд военной конфедеральной авиации. Содержал его, конечно, полис, но за деньги из центра. Поэтому путешественники чаще всего пользовались хордами – подземными тоннелями, соединяющими города, по которым курсировали поезда. Рыть их начали за три года до Указа об инкапсуляции, так что к моменту судьбоносного решения тоннели уже были готовы: укреплены, снабжены рельсами и необходимой инфраструктурой. Сеть железных дорог по причине агрессивного вируса и мутировавшей фауны тяжёлым, но волевым решением забросили.

***

Двухвагонная электромотриса со стремительным силуэтом и огромной растяжкой на борту – застывшая в энергичных позах четвёрка в боевом концертном облачении и при инструменте – державно подплывала к платформе.

То и дело с поезда звучал торжественный сигнал. Толпа на перроне радостно гудела.

На платформе, по сторонам от красной ленточки, провисающей между хромированных столбиков, замер в ожидании весь Верховный магистрат Воронежполиса:

1) миловидная и невысокая, но с властным взглядом шатенка в на все пуговицы строгом сером костюме и элегантным акцентом – цветастой шалью;

2) уже известный читателю Умильный коротышка в привычном полосатом костюме;

3) батюшка в белом клобуке, чёрной сутане и расшитом золотом плаще;

4) невыразимо конторского вида человек с крохотной головой с обвислыми щеками, водружённой на тело в безукоризненно сидящем костюме. Оно заканчивалось внизу нездорово блестящими чёрными туфлями.

5) и ещё несколько магистров и сопутствующая им подобострастная свита.

Все магистры, включая митрополита, были при погонах с золотистым знаком, похожим на дорожный знак «город», только под куполом.

Коллегиальный орган магистров назывался семиглавьем.

Перрон застила толпа, сдерживаемая росгвардейцами. Она шумела и вскидывала руки. Дети сидели на плечах и ели мороженое, роняя капли на макушки родителей. В руках у многих встречающих были цветы.

Мотриса сначала проехала чуть дальше положенного, но потом сдала назад – дверями точно на красную ленточку. Зашипев, разъехались электродвери.

Из проёма вылетела связка разноцветных шариков – и торжественно устремилась в небо. Проём пустил клубы антисептика, через которые…

… с видом триумфаторов из мотрисы вышла четверка музыкантов – в полном боевом облачении, а Татаритумба и Вик – ещё и с верными гитарами, похожими на автоматы, наперевес. Соня появилась последней.

Грянул красный и потный от волнения оркестр из местного дворца Хордистов (бывший ДК железнодорожников).

Торжественность момента выдержать не удалось, потому что строгая магистресса тут же обошла ненужную ленточку и кинулась на шею всем мужчинам по очереди, а Соне твёрдо пожала руку.

Героическими усилиями росгвардейцев толпу удалось сдержать.

Гостям устроили небольшую видовую экскурсию. Показали антипамятник «короне» – бронзовый шар с хоботками на высоком постаменте, который был весь заляпан матерными выражениями и похабными рисунками, причем коммунальщики (по неофициальному распоряжению магистрата) их намеренно не стирали.

Сводили на «GoTo Предестинацию» – корабль-музей, построенный в честь первого петровского линкора. Оригинал изготовили на воронежских верфях в начале восемнадцатого века.

Наконец, дали потрезвонить на колокольне главного храма епархии, – словом тоже попытались угостить свежими впечатлениями.

Ну, и пищей мирскою, куда ж без этого!

«Они всё знали!»

Вик и Дэн сидели перед монитором, прижав к ушам вывернутые чаши одних наушников: один к правому, другой, соответственно, к левому. Поскольку оба прослушиваемых собеседника были заряжены жучками от «Квартета» и находились явно рядом друг с другом, один микрофон пришлось дистанционно отключить – звук шел с рассинхроном в полсекунду, и источники неприятно накладывались друг на друга.

– Алевтина…

– Я сколько раз просила не называть меня так, Порфирий. Ненавижу это имя. Называй Тиной.

– Хорошо. Тина, я крайне негативно отношусь ко всему этому делу. Но раз уж мерзавец Мурьета всё равно сегодня к нам вломится, надо хотя бы извлечь из этого определённую пользу.

Дэн и Ник отпрянули от наушников и одновременно потянулись к рации, лежавшей на столе. Победил более быстрый Ник:

– Шеф, засада. Магистры откуда-то знают о нашем взрывном подарочке.

– В смысле?

– Умильный Коротышка сейчас говорит с Озабоченной сукой. Сказал, что раз уж Мурьета сегодня всё равно сюда вломится, нужно извлечь из ситуации пользу.

– Гишпанский стыд, – ругнулась рация. – А какую именно пользу они хотят извлечь, не говорил?

– Мы не дослушали, шеф.

– Вот исполнительные идиоты! Ладно я по своим каналам пробью обстановку. Слушайте дальше.

Дэн и Ник вернулись к наблюдению, но больше ничего интересного властная парочка «слухачам» не сообщила.

А вот если бы